— Пусти! Пусти, сумасшедший!
Впрочем, нельзя сказать, чтобы Лариса отбивалась всерьез. Жертва после весьма недолгого сопротивления с удовольствием сдалась на милость победителя…
А потом Лариса, вероятно, заснула. По крайней мере когда она открыла глаза, за окном уже были сумерки, в свете которых комната казалась таинственной и какой-то нереальной. Тут она разглядела, какая это была красивая комната, отделанная совершенно в другом стиле, чем терраса. Стены здесь были выкрашены белой краской, а занавески и покрывало на широченной кровати (теперь небрежно сброшенное на пол) были ярко-синими. Ковер тоже был синим, с красным геометрическим орнаментом, а по всей комнате валялись красные и желтые подушки, — в полном беспорядке, так, как они их раскидали. Лариса подняла взгляд вверх — на стене над кроватью висел абстрактный натюрморт, тоже красно-сине-желтый.
Андрей с интересом наблюдал за ней. Поняв, что осмотр закончен, спросил:
— Ну и как?
— Ты меня удивил, — сказала Лариса. — Вот уж не думала, что ты можешь меня удивить!
— Почему?
— Слишком… — Лариса запнулась, подыскивая нужное слово, — слишком экзотично.
— Тебе не нравится? — огорчился он.
— Да нет, почему же… — Лариса сама не могла понять, нравится ей это или нет, поэтому быстро перевела разговор на другую тему: — Я, кажется, спала?
— Всего минут двадцать, — улыбнулся Андрей. — Ну, может, полчаса, не больше.
— А ты что делал в это время?
— Смотрел на тебя.
За этими словами последовал поцелуй, такой нежный, что чуть было не повлек за собой и все остальное. Но Лариса вовремя отстранилась:
— Нет, давай отложим это на потом.
Андрей хитро взглянул на нее:
— Как скажешь, я готов в любое время. А чем ты хочешь заняться сейчас?
Лариса потянулась:
— Слушай, есть-то как хочется! Слона бы съела! А ты не голоден?
— Еще как!
— Так чего же мы сидим? — Лариса быстро вскочила и огляделась по сторонам в поисках платья. — Что бы мне надеть?
Андрей улыбнулся и насмешливо протянул:
— Ну-у, это, конечно, проблема… — он подошел к встроенному шкафу, порылся там: — Это вот не подойдет?
В Ларису полетела голубая мужская рубашка.
— Отлично. — Лариса прижала рубашку к груди. — А теперь еще один вопрос: душ здесь есть?
— Обижаешь! Я новый русский или не новый русский? У меня и сауна есть, я же тебе говорил. Хочешь в сауну?
— Давай будем скромнее. Я хочу в душ, а потом есть.
— Тогда пойдем вниз. И еда, и вода внизу.
Андрей не преувеличивал: ванная комната в этом доме действительно вполне удовлетворила бы даже нового русского. Тоже отделанная деревом (очевидно, как и все помещения на первом этаже), с ванной и кабинкой для душа. Однако от Ларисиного внимательного взгляда не укрылось, что парфюмерии здесь почти не было, а то, что было, предназначалось исключительно для мужчины. Но и мыло, и даже шампунь нашлись.
Когда Лариса снова появилась на террасе с мокрыми волосами, в мужской рубашке, едва доходившей до середины бедер, она выглядела не на свои двадцать восемь, а едва на восемнадцать. Андрей восхищенно присвистнул:
— У меня что, в душе живая вода течет? Ты стала почти совсем красавицей.
— Почти совсем? — возмутилась Лариса. — Почему это «почти»? Ничего себе комплиментик!
— Потому что… — Андрей зашел ей за спину, на мгновение поднял руки, что-то щелкнуло, и он тут же отступил на шаг. — Ну вот, теперь ты практически неотразима.
Лариса положила руку на шею и ощупала тонкое золотое колье, холодившее кожу. Потом огляделась в поисках зеркала, подбежала к своей сумке, так и валявшейся на террасе, достала пудреницу и впилась глазами в свое отражение:
— Какая прелесть! А что это за камень?
— Аквамарин. Это сейчас он фиолетовый, а при дневном свете голубой.
Лариса, растерянно улыбаясь, перевела взгляд на него:
— Андрюша, ну зачем…
— Затем, — он подошел, обнял ее, поцеловал сначала в лоб, в виски, потом наклонился и коснулся губами ямочки на шее, где лежал фиолетовый камень, — затем. Чтобы ты этот день навсегда запомнила.
Спустя пятнадцать минут Лариса, облаченная только в Андрееву рубашку и аквамариновое колье, стояла у стола на террасе и колдовала над разделочной доской. Андрей был на подсобных работах: доставал посуду, накрывал на стол, подавал, убирал, — словом, делал то же, что делает для повара поваренок.
Стол получился роскошным. За окнами уже совсем стемнело, и пришлось зажечь верхний свет. Однако лампа в плетеном белом плафоне показалась обоим слишком яркой. Андрей недовольно поморщился:
— Давно ведь собирался повесить бра.
Лариса вдруг вспомнила ужины с Олегом, вернее, одну неизменную деталь этих ужинов.
— Слушай, а свечи у тебя есть?
Андрей хлопнул себя по лбу:
— Ну почему я такой идиот! Конечно, есть! — Он вскочил и полез на полку. — Здесь, кажется… Черт, нет! Ну, значит, вон там…
В поисках свечей Андрей обследовал почти все предметы меблировки вплоть до холодильника. Они нашлись, наконец, в маленьком деревянном шкафчике в углу. Держа находку в руках, Андрей растерянно оглядывался, примеряясь, во что их можно поставить. Выглядел он при этом и трогательно, и смешно.
— А я, кажется, видела в соседней комнате подсвечники, — вдруг вспомнила Лариса. — Пойду принесу.
Два медных подсвечника действительно стояли в кабинете Андрея на стеллаже с книгами. А рядом с ними стояло еще кое-что, чего Лариса сразу не заметила…
Андрей подождал минуту-другую, Лариса не появлялась.
— Лора! — позвал он. — Куда ты пропала?
Не дождавшись ответа, он недоуменно пожал плечами и отправился на поиски. Обнаружил он ее почти сразу: Лариса стояла посреди кабинета, и в руках у нее была фотография: Андрей, Ирина и Владик. Андрей и Ирина сидели, обнявшись, на верхних ступеньках крыльца, а Владик притулился на нижней, у ног родителей. Здесь он выглядел совсем мальчишкой… Обычная семейная фотография, на которой все смеются и кажутся счастливыми. Фотографировали года три назад, когда заканчивали строить дом. Ну да, приезжал Иринин приятель-фотограф, снимок нужен был Ирине для какой-то рекламной акции. Глядя на этот снимок, Лариса словно застыла.
— Лора, — снова тихо позвал он. — Ты что, Лора?
Она подняла на него глаза, огромные, ставшие вдруг отчужденными. От недавнего веселья и беззаботности не осталось и следа.
— Что?
Андрей осторожно потянул фотографию из ее рук, но Ларисины пальцы словно окаменели. Тогда он мягко разогнул их один за другим, вытащил злополучный снимок и небрежно бросил его обратно на полку. Лариса очнулась, качнула головой и попробовала улыбнуться:
