— Жанну ни на минуту нельзя оставить одну, — пожаловался Ларисе Жерар, открывая заднюю дверцу своей роскошной машины. — Она пользуется таким успехом, что я все время боюсь — уведут.
Тут уже не только Ларисе — и Люку стало весело. Правду говорят, что в любви все равны: сорокалетний влюбленный ведет себя так же, как пятнадцатилетний.
В этот день Николь по случаю приезда отца и мачехи решила устроить вечеринку. Гости должны были съехаться к чаю, часам к пяти, и после второго завтрака Лариса решила немного отдохнуть. Зная предприимчивость Николь, можно было предположить, что вечеринка закончится лишь под утро.
Однако не успела Лариса вытянуться на своей широченной постели и расслабиться, как в дверь осторожно постучали. Она недовольно поднялась, накинула шелковый халат:
— Войдите.
Дверь открылась, и на пороге появилась внушительная фигура мадам Шарль:
— Мадемуазель, господин граф просит вас немедленно спуститься вниз, в его кабинет, — холодно сказала она.
Лариса плотнее закуталась в халат:
— Что-нибудь случилось?
— Господин граф велел вам спуститься, — ровно, как машина, повторила мадам Шарль. — Я только передаю его распоряжение.
Дверь бесшумно закрылась. Домоправительница не собиралась пускаться в объяснения с недостойной.
«И за что она меня так невзлюбила? — думала Лариса, натягивая джинсы. — Вроде я ей ничего плохого не сделала… И что могло у Жерара случиться такого срочного? Ведь только что виделись за обедом».
На поиски подходящей рубашки ушло некоторое время, но через десять минут ее нехитрый туалет был закончен.
Спустившись в кабинет, Лариса застала там всех членов семьи. Жерар стоял посреди комнаты у огромного письменного стола, облокотившись рукой о столешницу. Ее мать и Люк разместились на диване у стены, а Николь сидела напротив, в черном кожаном кресле с высокой спинкой. Все молчали. Обстановка в кабинете была торжественно-напряженная. «Похоже, к нам едет ревизор, — усмехнулась про себя Лариса, вспомнив начало известной гоголевской пьесы. — И сейчас Жерар, как городничий, нам об этом сообщит». Извинившись за опоздание, Лариса придвинула к себе такое же кресло, уселась поудобнее — насколько это было возможно, кресло напоминало орудие пытки — и приготовилась слушать.
— Итак, все в сборе, — начал Жерар. Голос у него был тоже торжественно-напряженным. — У меня есть для вас одно важное сообщение. Так или иначе оно касается всех здесь присутствующих.
Он взял лежавший перед ним конверт из дорогой бумаги и вынул из него какие-то документы.
— Может быть, сейчас не самое подходящее время, — слегка извиняющимся тоном продолжил он, — но я считаю, лучше покончить с делами сразу, не затягивая и не откладывая на потом.
Он обвел глазами присутствующих, задержав взгляд сначала на Николь, потом на Ларисе. Лицо Николь было непроницаемо бесстрастным. Лариса все еще не понимала, о чем пойдет речь.
— Замок Сент-Эгнен — майоратное владение, — сказал Жерар, — то есть после моей смерти его унаследует мой старший сын Люк. В майорат входит не только замок, но и прилегающие к нему земли, пахотные и виноградники. Кроме замка во владении нашей семьи находятся пятнадцать доходных домов в Париже, пять — в Туре и два — в Блуа. Это что касается недвижимости. Теперь о ценных бумагах. Де Бовильеры имеют 30-процентный пакет акций в «Джомани интерпрайсзиз», 30 процентов в «Стенвел индастрис» и около 40 миллионов франков, вложенных в государственные ценные бумаги, приносящие пять процентов годовых.
Лариса от этого перечня слегка потерялась. Конечно, она всегда знала, что Жерар — человек состоятельный, но чтобы настолько… Названия «Джомани интерпрайсзиз» и «Стенвел индастрис» ничего ей не говорили, но суммы, которые он называл, у нее в голове не укладывались. Лариса исподтишка взглянула на своих новых родственников. Выражение лица Люка было по-прежнему вялым и апатичным, Николь сидела, выпрямившись в жестком кресле и положив ногу на ногу, прекрасная и невозмутимая. Ну конечно, для них все это не новость, они привыкли быть миллионерами!
— Так вот, — продолжил Жерар, — по брачному контракту, пока я жив, доходы с государственных ценных бумаг поступают в собственность моей жены. Это, так сказать, ее карманные деньги. Николь получает содержание с «Джомани интерпрайсиз», а моей приемной дочери Лоре принадлежит доля в «Стенвел индастрис», разумеется, не сами акции, а проценты. После моей смерти — если я умру раньше моей жены — Жанна получает государственные бумаги в нераздельную собственность, к Николь переходит пакет «Джомани интерпрайсиз», к Лоре — «Стенвел индастрис». Доход от недвижимости вы все будете получать совместно, в равных четырех долях.
Жерар замолчал и опять обвел глазами всех сидящих в комнате. И Лариса, и ее мать были близки к шоку. Жанна Сергеевна, несмотря на более чем десятилетний роман с Жераром, никогда не задумывалась над размерами его состояния. Выходит, она теперь будет миллионершей? Жанна Сергеевна хотела что-то сказать, но не смогла — язык отказывался повиноваться.
Первым заговорил Люк.
— Ну что ж, это справедливо. Престиж семьи требует, чтобы все де Бовильеры были достаточно обеспечены. И мадам Жанна, и Лоретта теперь — члены нашей семьи.
Жерар повернулся к дочери:
— А ты что скажешь, Николь?
Лицо Николь было по-прежнему непроницаемо.
— Ты поступил так, как считал нужным, — спокойно сказала она. — Это твоя собственность и твои деньги, и ты вправе распоряжаться ими по своему усмотрению, — она вытащила из кармана джинсов изящный портсигар, достала сигарету и щелкнула зажигалкой. — Больше мне нечего сказать.
— Что ж, прекрасно, — Жерар вложил документы обратно в конверт. — Значит, денежные вопросы можно считать улаженными.
Лариса уже приготовилась встать, но Жерар, заметив ее движение, сделал протестующий жест рукой:
— Еще один вопрос, и он касается тебя, Лоретта. Где ты собираешься жить?
Лариса сначала даже не поняла:
— Как это — где?
— Я хочу пояснить: если ты решишь остаться здесь, то Сент-Эгнен — для тебя такой же дом, как для Николь и для Люка. Но ты, вероятно, предпочтешь Париж…
— Какой Париж? Почему Париж? — вымолвила Лариса, едва к ней вернулся дар речи. — Я вовсе не собиралась куда-то уезжать из Москвы…
Жерар и Жанна Сергеевна переглянулись. Она хотела что-то сказать, но Жерар остановил ее и задал вопрос сам:
— Почему?
— Что «почему»?
— Почему бы тебе не переехать во Францию? С твоим образованием проблем с работой не будет. В конце концов, если ты хочешь продолжать заниматься туристическим бизнесом, почему бы не попробовать создать собственную фирму? Все предпосылки для этого как нельзя более благоприятны, начальный капитал есть, связи наладить — не проблема. Твоим партнером в Москве могла бы быть «Орбита».
