На обычные совещания между агентствами главы ведомств и их заместители могли брать с собой других сотрудников. Но не на этот раз. Когда темой встречи руководителей ведомств становились проблемы национальной безопасности, их часто обсуждали в оперативном центре Белого дома. Внутренняя видеосистема здания транслировала из помещения беззвучный видеоряд во все заинтересованные ведомства, и там понимали, что проходит очередная встреча, что на ней присутствуют тот-то и тот-то. В этот раз Сюзан Райс приказала отключить и видео. Она не хотела, чтобы сведения о встрече по русской хакерской атаке стали каким-либо образом известны в среде национальной безопасности, опасаясь утечки.
Райс председательствовала на встрече руководителей ведомств, на которой собрались Бреннан, Клэппер, Коми, Керри, министр обороны Эш Картер, министр финансов Джек Лью, генеральный прокурор Лоретта Линч, генерал Джозеф Данфорд, председатель Объединенного комитета начальников штабов, и еще несколько официальных лиц Белого дома, включая Дэниса Макдоноу, Лизу Монако и Колина Кэла, советника по национальной безопасности Джо Байдена. (Кэл настоял на том, чтобы присутствовать на этой встрече, — таким образом Байден будет осведомлен о проблеме.)
Правая рука Райс, заместитель советника по национальной безопасности Эврил Хейнс, контролировала заседания заместителей. Сотрудники Белого дома, не присутствовавшие на встречах, не были уведомлены об обсуждавшихся темах. Это распространялось даже на других сотрудников НСБ — некоторые негодовали, что не были включены в список участников. Часто разведывательные материалы, обсуждавшиеся на этих встречах, не включались и в ежедневное президентское резюме (PDB), совершенно секретный документ, представлявшийся президенту каждое утро. Слишком много людей имело к нему доступ. Один из сотрудников Белого дома позднее вспоминал: «Операционнная безопасность по этой теме была максимально жесткой».
* * *
Когда началось сотрудничество между агентствами, вопрос общей картины, представленной аналитиками и экспертами, которых собрал Бреннан, не обсуждался: за кибератаками и сбросом в сеть скачанных материалов стояли хакеры, спонсировавшиеся российским государством. Один из участников работы позднее сказал: «Мы знали, о каких агентах шла речь, никаких сомнений в этом не было». Однако не было ясно, насколько глубоко увязло в этом деле российское правительство. Была ли эта инициатива уделом одной-двух структур, действовавших самостоятельно? Шло ли это с самого верха и было ли частью более широкого проекта?
Не были ясны к тому моменту и разведданные о центральном вопросе — какова главная цель Москвы. Пыталась ли Москва посеять разлад и хаос, чтобы дискредитировать выборы в США? Провоцирование политического кризиса в Штатах, вне всякого сомнения, соответствовало общей цели Путина ослабить западные правительства. Был и другой очевидный резон для российской атаки: Путин имел причины быть недовольным Хиллари Клинтон, обвиняя ее в протестах, прокатившихся по России вслед за российскими парламентскими выборами 2011 года, которые изобиловали нарушениями. Чиновники в США считали, что российская операция была задумана как способ ослабить Клинтон во время президентской гонки — не обязательно для того, чтобы помешать ей победить. В конце концов, русские, как любой политический наблюдатель, принимали расхожее мнение о том, что Клинтон, вероятнее всего, победит Трампа. И если Клинтон после сутолоки выборов, вся израненная и потрепанная, все-таки перешагнет финишную прямую, она вполне подошла бы России в качестве американского президента — униженного, ослабленного и неспособного противостоять Путину.
Была и третья возможная цель — помочь Трампу. Верили ли русские в то, что они могли оказать влияние на национальную избирательную кампанию в США и изменить результаты выборов? На данном этапе аналитики и официальные лица разведывательного сообщества, работавшие над этой проблемой, считали, что для ответа на такой вопрос у них не было достаточного объема разведывательных данных. Учитывая многолетние деловые связи Трампа с русскими и его позитивные высказывания о Путине, можно было подумать, что этого более чем достаточно, чтобы Путин желал видеть в Белом доме именно Трампа. Эксперты от разведки действительно верили, что для Москвы это могло быть частью комбинации: почему бы не поставить перед собой практически недостижимую цель и не попытаться помочь избраться Дональду?
«Все эти потенциальные мотивы не исключали один другого», — сказал позднее один из первых помощников Обамы.
Обама до 21 августа должен был отдыхать на острове Мартас Винъярд, поэтому его заместители приняли эту дату за неформальный срок, к которому должен был быть готов перечень опций — санкций, дипломатических шагов и киберконтратак — для представления президенту и главам ведомств.
В разгар работы над этими материалами Белый дом получил весьма тревожные разведданные: пророссийские хакеры прощупывали компьютеры государственной избирательной системы, в частности базы данных учета избирателей. Первые сообщения пришли в ФБР из Иллинойса. В конце июня базы данных избирателей стали мишенью настойчивых кибератак, длившихся несколько недель. Атакующие пользовались иностранными IP-адресами, многие из которых прослеживались: например, некоторые числились за нидерландской компанией, принадлежавшей жившему в Сибири россиянину двадцати шести лет. Хакеры неутомимо пининговали базы данных в Иллинойсе, посылая запросы пять раз в секунду двадцать четыре часа в день. Им удалось получить доступ к данным примерно на двести тысяч избирателей. Затем такой же отчет пришел из Аризоны — там были похищены имя пользователя и пароль сотрудника окружной избирательной комиссии. Штат вынужден был на неделю отключить систему учета избирателей. Затем еще одна атака, на этот раз во Флориде. Один из сотрудников НСБ регулярно приходил в кабинет директора Белого дома по кибербезопасности Майкла Дэниела с малоутешительными новостями. Он говорил что-нибудь вроде: «Майкл, еще пять штатов спалились». Или четыре. Или три. В какой-то момент Дэниел глубоко вздохнул и сказал ему: «Теперь кажется, что они целятся во все штаты вместе и по отдельности».
«Я не думаю, что хоть кто-нибудь знал, что со всем этим делать», — сказал позднее Джей Джонсон. Казалось, что выбор падал на тот или иной штат совершенно случайно. Министерство внутренней безопасности не видело в этом никакой логики. Он думал: если цель заключалась в том, чтобы внести путаницу в день выборов, то каждый мог просто-напросто позвонить и сказать, что где-то заложена бомба. Другие сотрудники администрации были настроены более скептично и считали, что русские намеренно манипулируют сетями: может быть, они хотят изменить результат голосования.
Майкл Дэниел был обеспокоен. С одной стороны, он считал, что возможности и способности русских подтасовать результаты подсчета голосов в стране — и отдать победу на президентских выборах в США «своему» кандидату — ограничены, если вообще эта задача выполнима. «У нас три тысячи юрисдикций. Чтобы подтасовать результаты, вам придется безошибочно выбрать округ, где кандидаты идут ноздря в ноздрю. Эта цель казалась недостижимой. Русские не пытались изменить результаты выборов. Подобный уровень точности был недосягаем», — объяснял Дэниел.
