Даже если и так, усилия Файнстайн и Шиффа не вызвали кругов на воде — так, мелкую рябь… Заявление было выпущено двумя однопартийцами-демократами и не имело официального разрешения разведки США на печать. Поэтому внимания документ привлек очень мало. Появилось несколько заметок в крупных газетах, в то время как сетевые новостные агентства проигнорировали заявление.
Не сумев добиться заявления от Макконнелла, администрация Обамы удвоила свои усилия, чтобы достучаться до чиновников избирательных кампаний на местах. Основной заботой все еще было опасение, что итоги голосования будут подтасованы. В середине сентября Джонсон выпустил свое собственное заявление, где указал, что Министерство национальной безопасности наблюдало «усилия по кибервторжению в регистрационные данные избирателей, содержащиеся в избирательных системах штатов». Он говорил, что DHS «готово помочь сотрудникам избирательных штабов в штатах и округах обеспечить защиту их систем». Джонсон добавил: «Мы настоятельно советуем всем в штатах и на местах заняться безопасностью сетей».
Это послание не было способно убедить кого-либо полноценно сотрудничать с федеральным правительством — даже из чувства страха перед взломом системы. Не могло оно передать и опасений, существовавших на высших уровнях правительства США, относительно приближавшихся выборов. Но это было все, что смогла сделать администрация в ожидании согласия Макконнелла. Все лучше, чем ничего.
А ожидание не оправдало себя. Через неделю после заявления Файнстайн и Шиффа четверо лидеров Конгресса, включая Макконнелла, наконец-то написали публичное письмо. Но оно не было тем четким предостережением, о каком мечтали в Белом доме. Письмо было коротким. В нем четверка лидеров заявляла, что «штаты стоят перед лицом серьезного вызова: злоумышленники при помощи кибератак пытаются нарушить руководство нашими выборами». Никакого упоминания о России. Письмо призывало штаты «воспользоваться всеми преимуществами доступных им мощных общественных и частных ресурсов, чтобы обеспечить безопасность и защиту от возможных атак сетевой инфраструктуры штатов».
Послание не несло на себе никакого отпечатка серьезности намерений. Оно было немногим более чем простым повторением мягких увещеваний в адрес штатов, чтобы они согласились принять помощь от Министерства национальной безопасности. И, подобно заявлению Файнстайн — Шиффа, этот жест ни на что не повлиял.
В сентябре Мэтт Тайт, британский эксперт по кибербезопасности, который помог раскрыть Guccifer 2.0 как прикрытие русских, разговаривал по телефону с Питером У. Смитом, базировавшимся в Чикаго руководителем частной инвестиционной фирмы и республиканским активистом-ветераном. (Давний заклятый соперник Клинтон, Смит в девяностые помог с финансированием расследования Трупергейта: подозревалось, что полицейские Арканзаса обеспечивали сексуальные связи Билла Клинтона в его бытность губернатором штата.)
Смит охотился за святым Граалем — уничтоженной почтой Хиллари Клинтон. Звонок был странным. Смит сказал Тайту, что с ним связался некто из Темной Сети — части интернета, невидимой поисковым машинам, позволяющей общаться анонимно, часто используемой для нелегальных транзакций. Этот контакт утверждал, что в его распоряжении имеются письма Клинтон, которые она удалила со своего частного сервера. Смит спрашивал, сможет ли Тайт определить подлинность писем.
Тайт предполагал, что Смит обратился к нему, потому что Тайт изучал тысячи писем Клинтон из Госдепа, которые Департамент партиями выкладывал каждый месяц. Тайта не интересовали партийные дела. В письмах он искал подсказки, как и что Хиллари думала о национальной безопасности и киберпроблемах. Он хотел выслушать мнение Смита, но вскоре кое-что показалось Тайту подозрительным как в самом Смите, так и в его предполагаемом контакте с Темной Сетью.
Смит очень уклончиво говорил о том, кем мог быть этот контакт. Он ни разу не назвал его имени и не объяснил, как они познакомились. После нескольких разговоров Тайт предупредил Смита, что его таинственный источник мог быть частью тайной российской кампании влияния: они могли пытаться увлечь Смита и снабдить его фейковыми письмами. Но Смит не хотел останавливаться.
Еще более занимательным Тайту показалось ощущение, что Смит каким-то образом вовлечен в кампанию Трампа: тот был в контакте с Майклом Флинном, сыном Флинна и другими высшими чинами кампании. Смит разговаривал как инсайдер Трампа, делясь внутренними байками. Он даже планировал организовать негласную операцию в интересах Трампа по сбору информации на конкурентов и прислал Тайту меморандум — как он говорил, по ошибке. Меморандум описывал компанию, учрежденную им как общество с ограниченной ответственностью в Делавэре под названием KLS Research. Задача организации состояла в сборе материалов по оппозиции, и при этом она не была подотчетна избирательной кампании Трампа. В меморандуме отмечалось, что в проекте участвовало несколько ведущих сотрудников Трампа, включая Стива Бэннона, Киллиан Конвэй, Майкла Флинна, Сэма Кловиса и Лизу Нельсон. Там фигурировало даже имя Тайта, хотя он и не давал согласия на участие в проекте — и не дал бы, если бы его спросили.
Тайт, для которого разговоры со Смитом потеряли актуальность, так никогда и не понял, был ли у Смита хоть когда-нибудь контакт внутри кампании Трампа. Бэннон и Конвэй впоследствии оба скажут, что не знают, кто такой Смит. Но Смит в своей гонке за письмами Клинтон ломился как танк, обращаясь к другим экспертам, даже к одному русскоговорящему исследователю из Европы. После выборов Смит сказал Wall Street Journal, что он обнаружил пять групп хакеров, утверждавших, будто они обладают письмами Клинтон; две группы были российскими. Смит сказал, что получил доступ к большому количеству писем, но не мог определить, подлинные ли они. Он посоветовал хакерам передать письма в WikiLeaks.
Весь этот эпизод был смутным, за исключением одного фрагмента интригующих сведений, которые обнаружил Journal, когда начал освещать эту историю. Разведывательные агентства США собрали информацию, указывающую на то, что русские хакеры действительно обсуждали, как обнаружить переписку Клинтон и как передать ее Флинну через некоего агента. Был ли этим агентом Смит — так никогда и не установили.
В мае 2017 года, через 10 дней после обсуждения проекта своей кампании с Journal, восьмидесятиоднолетний Смит покончил жизнь самоубийством в комнате отеля в Рочестере, штат Миннесота. Он повесился. Местные власти утверждали, что он оставил записку: «Никаких глупых игр».
Глава 17
Может, это вообще был какой-нибудь мужик, сидящий у себя на кровати, толстяк весом под 200 килограмм!
К середине сентября Гленн Симпсон окончательно разочаровался.
Докладные записки от Кристофера Стила приходили по-прежнему, со все более дикой, завораживающей — но неподтвержденной — информацией от его коллектора — российского эмигранта. Новые отчеты были еще более обвиняющими, чем предыдущие. В своем первом отчете в июне Стил написал, что Кремль «обрабатывал Трампа как минимум пять лет». В отчете, отправленном Симпсону 30 июля, он пошел дальше: ссылаясь на источник, он утверждал, что «регулярный обмен информацией» между Трампом и Кремлем существовал «как минимум 8 лет». Якобы Путин рассчитывал на Трампа и его окружение, надеясь получить информацию о деятельности российских олигархов внутри Соединенных Штатов. Эта тема представляла для российского президента большой интерес. В ответ на «добровольное сотрудничество на высоком уровне» русские пообещали Трампу не использовать имеющиеся у них компрометирующие материалы против него самого.
