28 сентября Джим Коми сидел за столом в кабинете офисного здания «Рэйбурн Хаус» и ждал, когда члены Конгресса зажарят его живьем. Поводом было очередное слушание в порядке надзора, проводившееся Комитетом по вопросам судопроизводства. Наиболее интересовавший демократов вопрос: что делается ФБР по расследованию связей между кампанией Трампа и Россией?
Джон Койерс, представитель от Мичигана, старший демократ в панели, спросил: «Расследует ли ФБР деятельность г-на Трампа или любого советника кампании Трампа, касающуюся любых способов связи между кампанией и российским правительством?» Коми ответил без промедления и колебаний: «Я не могу этого сказать, сэр… Мы не подтверждаем и не отрицаем ведения следственных действий». Другой демократ спросил, допрашивало ли ФБР Роджера Стоуна по поводу его связей с Джулианом Ассанжем или их взаимодействия на WikiLeaks. Коми ответил в том же духе: «Я не могу этого комментировать». А что по поводу Пола Манафорта и его работы в Украине? И снова без комментариев. Затем Коми спросили о недавнем заявлении Файнстайн — Шиффа, в котором говорилось, что «российские разведывательные службы прилагают серьезные и целенаправленные усилия, чтобы повлиять на американские выборы». Коми ответил: «Я не могу комментировать этого на данном форуме».
Демократическая часть комитета теряла терпение: федеральное правительство ни слова не говорило о российской атаке, мишенью которой стала их партия и их выдвиженцы; оставались без интерпретации и подозрения, широко бытовавшие в среде спецслужб, о некоторых любопытных ассоциациях между Трампом и Москвой.
Коми, отметили для себя демократы, в достаточно открытой манере обсуждал ход расследования по почтовому серверу Клинтон, что было значительным отступлением от принципов ФБР. Так почему бы не быть последовательно беспристрастным и не рассказать, стала ли кампания Трампа предметом расследования Бюро? Джерри Надлер, представитель от Нью-Йорка, задал неудобный вопрос: «Для секретаря Клинтон и Дональда Трампа у вас разные стандарты?»
«Нет, — ответил Коми. — Наш стандарт заключается в том, что мы не подтверждаем и не отрицаем ведение следствия. У этого правила есть лишь одно исключение: в случае, когда необходимо успокоить широкую общественность; когда очевидно, когда явно прослеживается по нашим действиям, что ведется расследование. Но наше основное правило — мы не комментируем свою деятельность, за исключением каких-либо исключительных случаев и обстоятельств».
Коми был в трудном положении. В случае с Клинтон действия Бюро стали известны публике, потому что генеральные инспекторы разведсообщества и Госдепа оба прибегали к помощи Министерства юстиции в попытке получить дополнительные сведения по поводу обращения бывшего госсекретаря с секретной информацией, и эти шаги были доведены до сведения Конгресса. А следствие по предвыборной кампании Трампа попадало в другую категорию — это была контрразведывательная операция и, уже по своей природе, секретная. Ведшиеся в то время действия распространялись на людей, подозреваемых в том, что они агенты российских спецслужб. Ни при каких обстоятельствах Коми не мог публично подтвердить ведение такого следствия, не насторожив тем самым подозреваемых, Это было бы саботажем работы его собственных агентов.
В самом начале октября Стил приехал из Лондона в Рим для встречи с агентом ФБР Майком Гаетой. Это было продолжением их предыдущей встречи в июне в Лондоне. Штаб-квартира считала повод очень серьезным, четверо старших сотрудников контрразведки прилетели из Вашингтона, чтобы принять участие во встрече. Гаета сказал Стилу, что Бюро готово покрыть его расходы на поездку.
Сначала ФБР прокачало Стила на предмет получения дополнительной информации по его докладам: кем были его источники и каким образом собирался материал. Стил был предельно осторожен: он не мог рассказать многого, не подвергнув опасности жизни своих «подисточников» — людей, разговаривавших с его коллектором.
Встречи ФБР с информаторами и источниками очень часто напоминают улицу с односторонним движением: агенты впитывают все, что говорят собеседники, но сами делятся лишь крохами того, что знают, если вообще чем-то делятся. Но Стил был бывшим офицером дружеской разведывательной службы, и у него был солидный, внушающий доверие послужной список. Поэтому федералы раскрыли ему важную разведывательную информацию. Стилу было сказано, что Бюро получило сведения о контактах между агентами Кремля и Джорджем Пападопулосом. Речь шла об информации, полученной Вашингтоном от австралийского правительства двумя месяцами ранее: Пападопулос заявил австралийскому дипломату, что у России есть «грязь» на Клинтон.
Бюро хотело определить, мог ли Стил что-нибудь к этому добавить. ФБР сделало Стилу предложение: если Стил согласится поработать на ФБР и предоставить информацию о связях между Москвой и кампанией Трампа, Бюро заключит с ним контракт на 55 тысяч долларов.
Впоследствии Стил будет утверждать, что деньги не являлись его целью. (Контракт так и не был заключен, и Стилу не возместили даже 200 фунтов, потраченных им на поездку в Рим.) «Я не просил у них денег, — говорил он коллегам. — Я занялся этим делом, потому что считал его своим долгом. У нас на глазах происходили события, влиявшие на национальную безопасность. Было, черт возьми, совершенно очевидно, что происходит». Он имел в виду развертывание русскими активных мер для проникновения в кампанию Трампа. Стил защищал себя и свою работу: «Мы поступали правильно. Вы думаете, если бы я втуливал им ложную информацию о русских, я бы все еще был в деле?»
В начале октября вновь активизировался Роджер Стоун — и опять подлил масла в огонь. В воскресенье 2 октября в 12:52 он написал твит: «В среду @Хиллари Клинтон конец #WikiLeaks». В тот же день он появился на шоу теоретика информационных войн и заговоров Алекса Джонса и заявил: «Меня заверили, что основная (информационная) жила появится в среду». Сброс будет «опустошительным», предсказывал Стоун. Он также сказал, что Ассанж напуган: «Глобалисты и клинтонцы пытаются придумать, как его убить». 3 октября в очередном твите было сказано: «Я совершенно уверен, что @WikiLeaks и мой герой Джулиан Ассанж вскоре просветят американский народ #Упеките ее в тюрьму».
Помощники Клинтон следили за твитами Стоуна, как сейсмолог наблюдает за вибрациями земли в ожидании крупного толчка. И эти твиты были признаками опасности красного уровня. Но пристальное внимание они привлекли к себе не только в штабе Клинтон.
Дональд Трамп — младший время от времени связывался частным образом с WikiLeaks, и теперь он хотел узнать побольше о колких предсказаниях Стоуна. Парой недель ранее, 20 сентября, с аккаунта Twitter WikiLeaks молодому Трампу прислали частное сообщение. Его спрашивали о новом блоге, посвященном выборам и названном PutinTramp.org. Блог создал комитет политического действия, основанный либеральным интернет-предпринимателем. «Я не знаю, кто это. Но я поспрашиваю среди своих», — ответил Трамп. И сообщил Бэннону, Кушнеру и Конвэй об этом обмене посланиями с WikiLeaks.
И вот 3 октября WikiLeaks снова связался с Трампом-младшим, обратившись с частной просьбой: «Привет, было бы прекрасно, если бы вы, ребята, смогли прокомментировать или протолкнуть эту историю», — предлагал WikiLeaks, прилагая статью, которая обвиняла (возможно, необоснованно) Клинтон в том, что она однажды сказала, будто хотела бы «послать к Ассанжу дрон-убийцу». Трамп ответил: «Я уже сделал это (комментарий) сегодня утром. Просто удивительно, что ей и это сойдет с рук».
