Чиновник ответил ей, что Лавров — тяжелый человек, которому особенно трудно иметь дело с женщинами, по положению равными ему. Клинтон засмеялась и спросила собеседника, отвечает ли Лавров за свои слова. Дипломат ответил, что Лавров, без сомнения, наделен доверием Медведева и, что еще важнее, — доверием Путина.
«Ну что же, это все, что я хотела знать», — сказала Клинтон. Она была намерена сделать все, что в ее силах. В демократических политических кругах ее всегда считали настроенной воинственно. Но она рассматривала перезагрузку как свою обязанность.
На различных встречах, в переписке и в телефонных переговорах Клинтон и Лавров подготавливали новые договоренности. Они назначили встречу между Медведевым и Обамой на апрель в Лондоне. На этой встрече лидеры объявили, что две страны начнут переговоры о заключении нового договора по ядерному оружию. В июле Обама посетил Москву и они с Медведевым подписали договор, обеспечивающий военным самолетам США коридор через российскую территорию в Афганистан, где вели боевые действия подразделения американской армии. Такая возможность была очень важной для США. Несколько месяцев спустя, в сентябре, Обама и Медведев снова встретились на ежегодном заседании Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке. Медведев дал понять, что Россия расположена присоединиться к США и другим западным нациям в попытках ограничить иранскую ядерную программу.
Но и здесь в общении Клинтон и Лаврова были неоднозначные моменты. Во время нескольких встреч Лавров неоднократно просил Клинтон помочь русскому олигарху, миллиардеру Олегу Дерипаске, которого время от времени не впускали в Соединенные Штаты, подозревая в связях с организованной преступностью в России. Лавров хотел, чтобы Клинтон обеспечила олигарху получение визы.
Дерипаска был известен как один из самых приближенных к Путину олигархов. Он сделал свои миллиарды на алюминиевом бизнесе в девяностые годы. Почему именно Лавров проталкивал тему Дерипаски, было неясно. Но Лавров и другие «поднимали этот вопрос много-много раз по разным поводам, — вспоминал один из сотрудников посольства США в Москве. — Было удивительно, как они подходили к этой теме с самых разных сторон».
Клинтон ни разу не попыталась помочь Лаврову в этом вопросе. Лишь много лет спустя публика узнала, что одним из бизнес-партнеров Дерипаски в США был известный американский лоббист и политический консультант, темная лошадка Пол Манафорт.
Одной из ключевых целей перезагрузки было заставить Москву полностью поддержать усилия США по предотвращению разработки ядерного оружия Ираном. Медведев был согласен двигаться в этом направлении, но Обама не мог до конца понять, поддерживал ли эту идею Путин.
В марте 2010 года, находясь в Москве, Клинтон получила задание посетить Путина и убедиться, что премьер будет поддерживать Медведева по иранской проблеме. Она понимала, что без согласия Путина решить иранский вопрос будет невозможно. Также она прекрасно знала, что Путин бесцеремонен, непредсказуем и с ним трудно иметь дело. Позже Клинтон скажет: «Когда я встречалась с Путиным, он выглядел как те парни из метро, которые вальяжно и широко расставляют ноги, занимая чужое место, как бы говорят: „Я беру что хочу“». Она также увидела в Путине сложную фигуру, и ей предстояло придумать, как с этим справиться.
На путинской даче Клинтон заговорила о деле: «Ранее вы дали Медведеву зеленый свет на работу с нами и Совбезом ООН по Ираку, по усилению давления на Ирак. Пришло время идти до конца».
Путин не дал открытого согласия. Но продемонстрировал куда более мягкий подход, чем на публике. Он позволил Клинтон и ее коллегам заключить, что не будет блокировать поддерживаемые США инициативы по усилению санкций против Тегерана.
В какой-то момент Клинтон, чтобы разрядить обстановку, спросила Путина о его усилиях по спасению тигров на Дальнем Востоке. Путин повел Клинтон и команду ее помощников из комнаты совещаний вниз по лестнице, через другой кабинет, где несколько высших российских чиновников ждали Путина не первый час, и остановился в помещении с гигантской картой России на стене. Возле этой карты он с энтузиазмом рассказал им о предстоящей в Петербурге в ноябре конференции, посвященной сохранению популяции тигров. Он сказал, что видел по телевидению передачу, где говорилось, что снежный леопард в России также находится в опасности. И добавил, что ему было неловко узнать о происходящем в его стране из передачи на Discovery Channel. «Американцам пришлось рассказать нам об этом».
Он спросил Хиллари, не хочет ли она присоединиться к саммиту по тиграм. Она дипломатично ответила, что подумает об этом.
Путин также рассказал ей, что планирует лично получаствовать в пересчете популяции белых медведей, ставить метки на животных. И спросил, не захочет ли ее супруг присоединиться к нему в этой экспедиции. (Билл Клинтон несколькими неделями ранее перенес операцию на сердце.) Клинтон сказала, что передаст своему мужу приглашение, и если он не сможет поехать, то, может быть, она сама сможет поучаствовать. Бровь Путина поползла вверх, и она поняла, что это означало: Путин не ездит метить полярных медведей в компании шестидесятидвухлетних женщин.
Когда встреча закончилась, Клинтон и Путин провели пресс-конференцию, во время которой премьер пустился в бесконечное перечисление претензий к США. Клинтон проигнорировала критику и поздравила присутствующих с тем, что российско-американское соглашение по сокращению ядерных вооружений близится к подписанию.
Затем Клинтон села в автомобиль, который повез ее и команду в аэропорт. Все были в хорошем настроении. Им казалось, что Хиллари прекрасно справилась с задачей, умно вела себя с Путиным и, вполне возможно, может записать себе в актив важную политическую победу. Вдруг один из помощников сказал: «Маловероятно, что Билл поедет метить полярных медведей. Поэтому госсекретарю придется поехать на саммит по тиграм». Все рассмеялись. Переговоры о ядерном оружии близились к концу, и все выглядело так, что вроде бы Россия становилась союзником США на иранском направлении. На какой-то момент все они поверили, что заполучили Путина себе в сторонники. Что, может быть, перезагрузка сработает.
Казалось, что Обама не напрасно обрабатывал Медведева: это начало приносить свои плоды. В апреле 2010 года лидеры встретились в Праге и в ходе торжественной церемонии в зале Пражского замка подписали новый договор по СНВ, обязавший каждую из сторон сократить свой арсенал стратегического ядерного оружия. Сокращения не были слишком значительными, но договор оживлял процесс взаимных инспекций, который прекратился несколькими месяцами ранее: он был краеугольным камнем для дальнейших сокращений. Обе страны пообещали двигаться в этом направлении. Макфол с энтузиазмом заявил репортерам: «У нас самый настоящий разговор!» Через несколько недель Россия должна была проголосовать в Совете безопасности за новый раунд санкций против Ирана.
Той же весной совсем другие разговоры о России велись в среде чиновников разведывательных и правоохранительных ведомств США. Речь шла об операции российской разведки по проникновению в правительство США.
Это было похоже на сенсационную главу прямиком из шпионского романа времен холодной войны. Многие годы ФБР вело слежку за сетью из десятка русских кротов — «тайных агентов» на языке разведки. Они были засланы для того, чтобы замешаться в американском сообществе и раствориться в нем. По поддельным и краденым документам, с инструкциями «не высовываться», они должны были стать добрыми соседями, обзавестись семьями и отправить детей в местные школы. Их миссия, согласно сообщению, перехваченному ФБР, заключалась в «поиске и развитии связей в американских кругах, определяющих политический курс страны». Один из этих шпионов стал советником по налогам у Алана Патрикоф, генератора сбора средств для Демократической партии, близкого к Биллу и Хиллари Клинтон. Многие в ФБР находили эту связь тревожной.
