Коми задали вопрос о недавнем твите Трампа, где он заявлял, что Обама прослушивал его разговоры в Трамп-тауэре непосредственно перед победой. «Ничего не нашли. Это маккартизм!» На первый взгляд, заявление казалось абсолютно диким. Но это была всего-навсего очередная попытка Трампа отвлечь внимание. И потом, если бы Трамп-тауэр действительно прослушиваля, то этой работой занималось бы как раз ФБР. Коми ответил, что ФБР и Департамент юстиции «не имели информации в подтверждение этих твитов». Директор ФБР фактически назвал президента лжецом.
Отныне Трамп был одержим одним желанием: заставить Коми публично сказать, что президент не находился под следствием ФБР. Российский скандал сильно затруднял работу Трампа-президента. Один из сотрудников Белого дома говорил, что египетский президент Абдель Фаттах Ас-Сиси спрашивал Трампа о расследовании во время телефонного разговора. Тот факт, что лидер иностранного государства поднял подобный вопрос, донельзя рассердил Трампа.
30 марта Трамп вызвал Коми и сказал ему, что «не имеет с Россией ничего общего» и «не принимал участия в вечеринках с проститутками» в Москве. Что мог бы сделать Коми, спросил президент, чтобы «снять с него этот тяжкий груз»? К тому моменту Коми частным порядком уже информировал лидеров Конгресса о расследовании ФБР, назвав имена тех, против кого велось следствие. Имя Трампа среди них не фигурировало. Но заявить об этом публично значило создать себе проблему. А что, если произойдут какие-нибудь изменения? Придется ли Коми и об этих новых сведениях говорить публично? В очередной раз шеф ФБР ускользнул от прямого ответа и сказал Трампу, что Бюро будет делать свою работу «так быстро, как только возможно». 11 апреля Трамп позвонил Коми и задал все тот же вопрос: огласит ли Коми публично тот факт, что Трамп не является прямым объектом расследования Бюро? Коми вежливо ответил, что ему нужно проконсультироваться с Белым домом и обсудить вопрос с Департаментом юстиции.
9 мая, находясь с визитом в региональном офисе ФБР в Лос-Анджелесе, Коми услышал с телевизионного экрана, что он уволен. Изначально Белый дом говорил, что это случилось после записки помощника генерального прокурора Рода Розенштейна, в которой тот критиковал Коми за ведение расследования по делу о почте Клинтон. Но очень быстро Трамп опроверг эту версию — на встрече с российскими официальными лицами. Наутро после увольнения Коми у Трампа состоялась личная встреча с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым и российским послом Сергеем Кисляком. Все обменивались улыбками. «Я только что уволил шефа ФБР. Он был сумасшедший, точно с приветом». Господин Трамп сказал гостям, согласно протоколу встречи: «Из-за России на меня оказывали большое давление. Теперь оно снято». На следующий день Трамп сказал ведущему NBC News Лестеру Холту, что, когда он увольнял Коми, он думал «об этой русской истории».
Ходили слухи, что Джаред Кушнер говорил своему тестю: если он уволит Коми, демократы будут лишь приветствовать такое решение. Однако отправка Коми в отставку возымела нежелательные последствия. Сразу же возник вопрос: а не пытался ли президент препятствовать правосудию. Как предупреждал Трампа Бэннон: «Вы можете уволить Коми, но вы не можете уволить ФБР».
К тому времени российский скандал уже коренным образом поменял администрацию Трампа. Генеральный прокурор Джефф Сешнс, пережив бурю критики, связанной с тем, что не рассказал о своих контактах с Кисляком во время кампании, взял самоотвод от участия в расследовании. Этот шаг Сешнса разъярил Трампа. Ему нужен был свой человек, верный человек. Трамп вопрошал своих помощников: «Где мой Рой Кон?»
А вместо этого за ходом расследования надзирал Розенштейн, и он вскоре нанял семидесятидвухлетнего Мюллера, чтобы тот докопался до самого дна российского дела. Для Трампа Мюллер был самой неудачной фигурой. Этот ветеран флота, отслуживший директором ФБР двенадцать лет, был прям как шомпол. Его друзья и коллеги говорили, что у Мюллера в жизни была одна, но пламенная страсть: заводить уголовные дела и упрятывать злоумышленников за решетку.
Подход Трампа к российскому делу как к охоте на ведьм значительно затруднял как работу Конгресса, где у руля стояли республиканцы, так и ведение расследования российского скандала.
Излишняя преданность партийным интересам уже давно отравила Капитолийский холм. И теперь, когда Трамп настаивал, что расследовать тут нечего, многие из его товарищей-республиканцев демонстрировали отсутствие желания глубоко копаться в деле российской атаки и в любых связях Трампа с Москвой. Не было создано никакого специального комитета. Соответствующие подразделения не увеличили кадровые ресурсы, не использовали свое право на судебные запросы и во многих случаях лишь бегло проанализировали документацию. И, что гораздо важнее, на протяжении всего 2017 года они проводили опросы ключевых свидетелей при закрытых дверях. Основной целью расследований Конгресса в течение десятилетий — от Типот-доумского скандала до «Уотергейта», Иран-контрас и финансовых злоупотреблений в избирательной кампании в девяностые — было воспитание страны с помощью открытых политических слушаний. А теперь следствие по России велось практически полностью негласно. Некоторые ключевые фигуры в республиканском мире сфокусировались не на том, чтобы отыскать связи Трампа с русскими, а на связях Гленна Симпсона и Кристофера Стила с демократами. Республиканским лидерам цель представлялась так: защитить Трампа и покончить с российской историей как можно скорее, желательно до промежуточных выборов в Конгресс.
Первые примеры такой тактики Великой старой партии появились в феврале 2018 года. Представитель Девин Нуньес, руководитель Комитета по разведке Палаты представителей, опубликовал меморандум, в котором говорилось, что некоторые из его коллег-республиканцев обнаружили шокирующие злоупотребления ФБР — «хуже» «Уотергейта». Там также утверждалось, что досье Стила было «основной составляющей» запроса ФБР в октябре 2016 года на получение ордера FISA на наблюдение за Картером Пейджем; Бюро не поставило FISA в известность о том, что Стил получал плату от Национального комитета демократов и кампании Клинтон; Стил «лгал» ФБР о своих контактах с журналистами. Это последнее обвинение Стил отрицал. (За несколько недель до того, как этот меморандум увидел свет, два сенатора от Республиканской партии обратились в Департамент юстиции с просьбой расследовать действия Стила в связи с предполагаемыми ложными заявлениями, переданными им в ФБР.) В меморандуме Нуньеса открыто цитировались репортажи авторов книги, которую вы держите в руках. (В меморандуме утверждалось, что, подавая запрос на получение ордера FISA, ФБР практически полностью основывалось на материале Айзикоффа, но не говорилось обо всей другой информации, которую Бюро использовало при открытии дела по подозрению в том, что Пейдж мог быть российским агентом. Нуньес также ccылался на статью Корна от 31 октября 2016 года в Mother Jones, когда формулировал предположение, что Стил мог сливать информацию и, как следствие, был ненадежным источником для ФБР. Однако ФБР оформило свой запрос на Пейджа в FISA за десять дней до того, как Корн разговаривал со Стилом.) Трамп заявил, что меморандум «отомстил» за него и доказал, что российский след был выдумкой и «позором Америки» и, конечно же, «охотой на ведьм».
