Вокруг начинается какое-то движение. Подручные Мовеллана внезапно поворачиваются и показывают на стены города — он не видит того, что видят они, но, когда они начинают стрелять из бластеров, становится ясно, что что-то пошло не так.
Затем раздается жуткий вой, за которым следует безумный боевой клич. Бандиты «Красного ключа» начинают падать со стен, обстреливаемые снаружи. Мовеллан поворачивается, описывая пальцем в воздухе кольцо, и кричит Воммбу и остальным:
— Идите выясните, что там!
Они спешат прочь, но Лорган обходится и без их доклада.
Ворота города распахиваются...
Вваливается разъяренная банта — Мовеллан никогда не видел столь крупного экземпляра. Один ее глаз обезображен шрамом, шкура измазана грязью и изранена заостренными костями и ржавым металлом. Верхом на ней сидит тускен — представитель народа диких пустынных разбойников, доставивших за последний год немало проблем «Красному ключу». Этот тускен, как и банта, крупнее всех своих соплеменников. Голова на громадных щетинистых плечах замотана рваной тканью, глаза закрыты большими, сверкающими на солнце черными очками. Налетчики «Красного ключа» атакуют банту, но тускен маневрирует верхом на зверюге, словно циркач, — сломав шею одному нападавшему примитивным, похожим на палку оружием, он подныривает под брюхо банты и, появившись с противоположной стороны, срывает с плеча циклоружье и трижды стреляет, поражая подручных Мовеллана в голову и грудь. Затем тускен вновь вскаки- вает на спину лохматого животного.
Через стены начинают карабкаться другие жуткие тускены, набрасываясь на бандитов «Красного ключа» Но жителей Вольнограда они не трогают...
Они знали заранее. Это не случайное нападение.
Лорган разворачивается к Вэнсу...
Шериф стоит на ногах. За его спиной на песке лежат наручники. Дрессировщик, радостно улыбаясь, как довольный ребенок, стоит рядом, держа в руке магнитную отвертку, с помощью которой только что помог Вэнсу избавиться от оков.
Лорган поднимает бластер, но выстрелить не успевает — Вэнс с размаху бьет его слева, и Мовеллан падает. На его запястье с такой силой наступает сапог, что пальцы выпускают рукоять оружия. Тень служителя закона падает прямо на Лоргана, и он видит перед собой его четкий силуэт на фоне яркого света солнц. Вокруг раздаются лай и боевые кличи тускенов.
Забавно, — говорит Вэнс. — Тускены считают это место священным, и они любят рабовладельцев не больше, чем мы. Мы заключили с ними сделку: мы снабжаем их водой, а они нас не трогают. И они относятся к нам с уважением, поскольку у нас есть хатт. А мой друг Ма- лакили добыл для них нечто особенное — жемчужину из брюха крайт-дракона, взамен которой мы получили последнее, что нам от них требовалось, — защиту. Хотя, думаю, они и так бы нас защитили — слишком уж они не любят бандитов вроде вас.
Лорган пытается отползти назад, но Вэнс придавливает его запястье еще сильнее, отчего раздается треск костей.
Ты сам не знаешь, что творишь, Вэнс, — хрипит Мовеллан. — Ты — всего лишь идиот, пытающийся заигрывать с богами. Ты украл эту броню, думая, что она придется тебе впору, ты украл хатта, думая, что сумеешь посадить его на трон, но у тебя ничего не выйдет. Мои хозяева придут и убьют тебя. Они сровняют этот город с песком.
Вэнс опускает колено на грудь главарю головорезов.
— Я считаю, что заслужил то, что, по-твоему, украл. Ты думаешь, будто я всего лишь раб, но ты не знаешь остального: что я видел, кем был раньше. И я знаю, что у меня мало времени. Я раздразнил чудовище, и теперь оно проснулось. Я умру, служа этому городу, и, возможно, город умрет вместе со мной, но мы будем отнюдь не последними. Те, кто придет после меня, будут знать, кто я, и они понесут дальше флаг Вольнограда, даже если его самого не станет. И Татуин рано или поздно будет свободным, даже если меня вместе с моей броней из «кузницы какого-то жулика» и мой маленький городок снова поглотят пески. А теперь лежи и не дергайся. Я вырежу послание на твоем лице, прежде чем отправить тебя восвояси.
Лорган начинает кричать, когда Вэнс протягивает руку к его лицу.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Юркмышь занимается обычными делами юркмыши.
Она резво юркает туда-сюда.
В пустыне слышен быстрый шорох ее маленьких лапок с крошечными коготками.
Эта юркмышь ничем не отличается от других своих сородичей на Джакку — достаточно мелкая, чтобы никто ее не заметил, достаточно худая, чтобы пробраться по любой трубе, и достаточно любопытная, чтобы искать еду в самых необычных местах.
Сейчас, однако, она не ищет еду.
Она хочет построить гнездо, новую норку. Из прежнего укрытия ее выгнала змея-жердянка, и мышь хочет держаться подальше от такого соседа. Нора юркмыши выглядит своеобразно — зверек обычно находит дыру в камнях или песке и выстилает свой будущий дом кусочками стащенного отовсюду мусора. Мертвец пролежит в пустыне лишь до тех пор, пока не появятся юркмыши и не заберут то, что не тронули птицы-стервятники: кожу с сапога, клочья волос с черепа, ногти. Поговаривают, будто пустынные кочевники видели вдали оазис с пенящимся фонтаном, но вблизи оказывалось, что на самом деле это лишь подрагивающая свора юркмышей. Стоит их спугнуть, и они разбегутся, оставив на месте мертвеца лишь голые кости.
Набрав материала для жилища, зверек начинает искать предмет покрупнее, чтобы закупорить вход от других животных вроде змей-жердянок. Сейчас юркмышь нашла кусок провода. Провод — это хорошо. Его можно изогнуть острыми зубками и превратить в местечко, где можно свернуться в клубок и заснуть, — или такое же местечко для детенышей.
Но этот провод никак не поддается. Она не двигается с места. Мышь все тянет и тянет...
Бесполезно.
Провод застрял, крепко прицепившись к объемистому куску металла — по крайней мере, с точки зрения юркмыши.
Но что это? Черная металлическая штука в форме цилиндра, которая гудит и сыпет искрами. Из нее получилась бы отличная затычка для норы. Бросив провод, зверек перебегает к новой находке, протискиваясь между нею и куском металла, к которой та прикреплена. Мышь вздрагивает, ощутив укол искры, но ради хорошей затычки для норы она готова на все. Она все выдержит.
Пискнув, мышь носом отцепляет черный предмет и, подобравшись к нему сзади, начинает передними лапками катить цилиндр в темноту, отчаянно надеясь, что хищные пильщики или вворкки не заметили малыша, который всего лишь хочет выжить на этой беспощадной высохшей планете.
Мышь исчезает, и какое-то время больше не раздается ни звука.
Затем вспыхивают два ярких, словно луны, огня.
Нечто начинает возвращаться к жизни.
Это Костик.
Матрица памяти боевого дроида В1 хранит в себе очень многое.
Он помнит тьму.
Он помнит, как шагал в ногу со своими скелетоподобными собратьями, наступая на окруженную зелеными пастбищами деревню, где укрывались на ночь невинные Невинные, которым не суждено было остаться в живых благодаря батальону боевых дроидов.
