– Сереженька, что случилось? – Она уже доставала из шкафа чемодан.
– Я все потом объясню, сейчас надо скорее… Вы одевайтесь, я
сам одену Лизу. А Мишаня быстро сложит все в чемодан.
Лиза совершенно не удивилась, когда открыла глаза и
обнаружила, что папа натягивает на нее комбинезон, прямо на пижаму.
– Папочка! – Она обняла его за шею, опять закрьиа глаза и
пробормотала:
– Я только посплю еще капельку, я у тебя на ручках посплю.
Ладно?
– Хорошо, Лизонька, ты спи, а я тебя пока одену. – Сергей
натянул на голые ножки шерстяные носки и тут же замер.
То ли за стеной, то ли на соседнем балконе послышалась
какая-то возня. Здание было построено в начале семидесятых, сквозь тонкие стены
можно было различить даже шорохи. Взяв спящую Лизу на руки, Сергей на цыпочках
вышел в крошечный коридор, где Мишаня, сидя на корточках, запихивал в чемодан
все без разбора. Из двери смежной комнаты вышла уже одетая Вера Федоровна.
– Кто живет в соседнем номере? – шепотом спросил ее Сергей и
кивнул на стену, за которой опять слышались какие-то звуки.
– Очень милые молодые люди, они поселились здесь дня три
назад. Они снимали Лизу на видеокамеру…
И в этот момент что-то мягко стукнуло за балконной дверью.
Еще обходя здание, Сергей заметил, что соседние балконы отделены друг от друга
невысокими решетками. Перепрыгнуть через такую – раз плюнуть.
– Все. Уходим, – прошептал он.
– Но мы еще не все собрали, – растерянно заметила Вера
Федоровна.
– Ничего не пропадет. Возьмите только документы. – Мишаня
Сичкин быстро застегнул чемодан и поставил его назад в коридорный шкаф. –
Кто-нибудь потом приедет за вещами.
– Обезьянка! – громко, не открывая глаз, произнесла Лиза.
Вера Федоровна шагнула к кровати, достала из-под одеяла
плюшевого зверька и протянула руку, чтобы погасить свет, но Сергей остановил
ее. – Не надо. Пусть горит, – прошептал он.
Тихонько звякнуло стекло балконной двери. Там, на балконе,
кто-то тщетно пытался заглянуть в комнату сквозь плотно сдвинутые шторы.
Стараясь не дышать, они вышли из номера в полумрак коридора.
Мишаня, выходивший последним, бесшумно прикрыл дверь. Но автоматический
английский замок все-таки предательски щелкнул.
– Ни хрена не видно, – сообщил своему приятелю бандит в
соседнем номере.
Он был в одних трусах, только что вернулся с балкона в
комнату и поеживался от холода. Ему хотелось скорей нырнуть под теплое одеяло.
– Тихо ты! – шепотом прикрикнул на него второй бандит,
который сидел на кровати и прислушивался к звукам за стеной.
– Ой, да брось, в натуре, – зевнул первый, – небось старуха
поссать пошла, а ты прям весь извелся! Ну куда они денутся в три часа ночи?
– Заткнись, я сказал! – более добросовестный бандит бесшумно
спрыгнул с кровати и, осторожно приоткрыв дверь номера, выглянул в коридор.
Там было тихо, ни звука, ни шороха. На всякий случай он
постоял еще немного, прислушиваясь к сонной, расслабленной тишине ночного дома
отдыха. Он не ждал звука движущегося лифта, хотя это был восьмой этаж. Он
догадывался, что на лифте сейчас, конечно, никто не поедет. Его больше
интересовала лестница в конце коридора. Он не поленился, дошел до нее, босиком
по вытертому ковру, перевесился через перила. Но там тоже было тихо и пусто.
«Ерунда, – сказал он себе, – они бы не успели так быстро
спуститься на первый этаж. Было бы слышно».
Добросовестный бандит знал: за ребенка со старухой ему
могут, если что, голову оторвать. В отличие от легкомысленного напарника он
очень дорожил своей головой. Но пока все было спокойно. Действительно, куда они
денутся в три часа ночи? А завозились – так мало ли? У старух бывает
бессонница, и дети иногда просыпаются среди ночи, пописать либо попить… Он
вернулся в номер, где его приятель уже мирно похрапывал, зажал храпуну нос
двумя пальцами. Тот причмокнув и храпеть перестал. Добросовестный бандит
прислушался к тишине за стенкой.
– Спят они давно, в натуре! – буркнул он, зевнул
расслабленно и тоже улегся в постель. Лестница и лифты были расположены справа
по коридору, а налево, в другом конце коридора, находился маленький холл, с
креслами, пальмами в кадках, журнальным столиком и телевизором. Небольшое
углубление отделялось от коридора двумя неширокими перегородками, между
которыми зиял пустой проем. Сейчас там было совершенно темно. Кротов решил на
всякий случай переждать немного в этой темноте, не идти сразу к лестнице. Те,
кто шуршал за стенкой и пытался заглянуть в комнату с балкона, наверняка сразу
проверят лестницу. А спуститься быстро и бесшумно с восьмого этажа вчетвером, с
пожилой полной женщиной и маленьким ребенком на руках, практически невозможно.
Вера Федоровна, услышав звук осторожных шагов, прижала
ладонь ко рту. Шаги сначала удалялись, человек шел к лестнице. Несколько минут
было тихо. Потом шаги зазвучали опять. Они приближались. У Веры Федоровны
сильно заколотилось сердце. Но шаги затихли в центре коридора. Где-то рядом с
дверью их номера щелкнул замок. Подождав еще несколько минут, они тихонько
направились к лестнице.
На улицу выбрались через стеклянную столовую. Там дверь
закрывалась изнутри на английский замок. Вера Федоровна привела их к тому
месту, где прутья ограды были сильно раздвинуты. Сама она чуть было не застряла
между ними, но все-таки протиснулась.
– Ну, куда теперь? – спросил Гончар, когда они оказались
наконец в машине.
– Надо подумать, – сказал Кротов, устраивая поудобней у себя
на коленях спящую Лизу.
Все это время она крепко спала, обняв папину шею, только
иногда тихонько ворчала и похныкивала во сне.
– Может, ко мне? – предложил Мишаня.
– Найдут, – покачал головой Кротов, – вычислят мигом.
– Сережа, а почему нельзя домой? – спросила Вера Федоровна.
Да, теперь надо было что-то объяснить пожилой женщине,
которая до этой минуты вела себя мужественно и спокойно, не задавала лишних
вопросов, и только сейчас, в машине, голос ее задрожал.
– Вера Федоровна, – осторожно начал Кротов, – у меня
неприятности. Некоторое время вам с Лизой лучше пожить в каком-нибудь укромном
месте.
– Я так и знала, – вздохнула Вера Федоровна. – –Тогда, во
дворе на Малой Грузинской, взорвалась именно Лизочкина коляска. Весь район
только об этом и говорит. Я все-таки надеялась, что случайно… Здесь недалеко,
на Луговой, живет моя школьная подруга. Она одна, дом огромный, теплый. Ее
покойный муж был генералом авиации, квартиру она сыну отдала, а сама поселилась
на даче. Мы можем поехать туда. Она будет рада.
