– Знаешь, киска, что я понял, когда она мне все рассказала?
Не знаешь, даже не догадываешься! – Он с кряхтением перевернулся на спину,
поймал Нинины руки и, стиснув крепкие запястья, притянул девушку к себе.
Ее ласковое лицо оказалось совсем близко. Светло-русые
прямые волосы щекотно коснулись его плеча.
– Старею я, вот что, – выдохнул он в ее мягкие, немые губы,
– поцелуй меня.
Она смотрела на него и не шевелилась.
– Ну, киска, давай, начни сама, притворись хоть разок. Тошно
мне сейчас…
Она выскользнула из его рук и стала спокойно расстегивать
пуговицы длинной шелковой блузки.
– А потому мне тошно, Нинок, что лет десять назад я бы
своими руками, по честному воровскому закону, прикончил бы гада, – продолжал
он, наблюдая, как падают на ворсистый ковер блузка, узенькая джинсовая юбка,
прозрачно-телесный комочек колготок, – таким, как он, нет места на земле, а в
зоне – тем более. Шесть девок! В зоне и одной не прощают, опускают сразу.
Нине было зябко стоять голышом. А он все говорил.
– Знаешь, сколько стоит их концерн? – Он даже зажмурился. –
Все будет мое! Все, до последней копейки. Они отдадут, не рыпнутся. Как узнают,
кто у меня здесь под замком сидит, так сразу и отдадут. Они ведь не суда
боятся, не прокуратуры. Они боятся позора, который хуже смерти. И вот их позор,
живой и невредимый, у меня сидит, одеяло с подушкой просит. Беречь я ее буду,
голубу, как зеницу ока. Без нее долго объяснять им придется. А ее как покажешь
– сразу поймут. Эта Полянская как будто на меня специально поработала. А Регина
мне ее на блюдечке преподнесла, как ключ от квартиры, где деньги лежат.
Нина стала потихоньку одеваться, но Кудряш даже не заметил
этого, так увлекся своим монологом.
– Регинкина беда в том, что она думает, будто нет никого на
свете умней и хитрей, будто любого она может переиграть, даже меня. Ан нет,
хрен тебе! – В воздухе затрясся увесистый волосатый кукиш. – Она и правда
многих переигрывала. Но меня – ХРЕН!
Кукиш шарахнул по твердому краю кушетки и затих. Толстопалая
рука разжалась и безвольно упала.
– Но старею. Бабок – завались, но нет азарта, огня нет,
только угли шипят. В прежние времена я бы Регинку с ее комсомольским ублюдком
по стенке размазал. И было бы для меня это слаще, чем все их несметные
капиталы. Плевал бы я на капиталы. Честному вору честь дороже всего. Но я уже
не тот. Старею. И времена не те… Не мои уже времена. Чужие. А ты чего это,
Нинок, опять оделась? – спохватился он. – Замерзла, киска моя? Ну, иди,
лапушка, пожалей меня. А я уж тебя согрею…
Глава 37
Номер в гостинице «Советская» на Ленинградском проспекте был
совсем не плох. Майкл мог бы там спокойно пожить и поработать несколько дней.
Он мог бы еще раз сходить в Третьяковку, в Пушкинский музей, в Большой театр.
Да мало ли в Москве замечательных мест! Но не хотелось никуда ходить. И
работать, прослушивать магнитофонные записи сибирских бесед тоже не хотелось.
Там везде звучал Ленин голос, она переводила рассказы ученых, искусствоведов,
староверов, музейных работников. И Майклу сразу становилось грустно и страшно.
Вдруг Лены нет больше? Ведь это он уговорил ее отправиться в Сибирь. Значит,
есть доля его вины…
Второй день подряд Майкл лежал на гостиничной кровати с
томиком сказок Оскара Уайльда. Это старое, потрепанное издание, принадлежавшее
еще его матери, он возил с собой многие годы, куда бы ни отправлялся. Когда ему
становилось грустно, он открывал какую-нибудь сказку и читал. Но сейчас он даже
читать не мог, смотрел сквозь любимые, знакомые с детства строки и думал о том,
что же произошло в Сибири.
У него уже успел побывать милый русский полицейский со
смешной фамилией Сичкин. А звали его тоже Майкл, Михаил.
Он ни слова не говорил по-английски, при нем был совсем
молоденький переводчик. И разговор получился короткий, бестолковый.
– Мистер Баррон, мы просим вас задержаться на несколько
дней, – сказал он, и Майкл заметил, какое у него при этом было смущенное и
виноватое лицо, – мы не имеем права требовать. Просто просим. Ради Лены.
– Да, конечно, я и не собираюсь уезжать. Я не уеду, пока не
увижу миссис Полянскую своими глазами. Я должен знать, что с ней все нормально.
Ведь это я попросил ее сопровождать меня в Сибирь. Из-за меня все и произошло.
Он, конечно, понимал: в том, что Лена так странно и
неожиданно исчезла, нет ни капли его вины, но все равно переживал.
– Мы подозреваем, что ее похитили, – мрачно сообщил русский
полицейский.
Конечно, сначала шарят в вещах и воруют банку с тальком,
потом похищают человека. Интересно, о чем думал этот чекист Саша, любитель
Гоголя? Он что, не мог оценить степень опасности? Так ловко увез Майкла, а Лену
оставил на съедение каким-то неведомым бандитам… Вообще, все эти молодые люди
из бывшего КГБ – и весельчак Саша, и тот мрачный тип, который сопровождал его в
Москву, не вызывали у Майкла доверия. Полицейский Сичкин ему понравился
значительно больше, но главные свои надежды Майкл возлагал на мужа Лены.
Все-таки полковник – это не шутка. У него должны быть серьезные возможности, а
главное, он станет искать свою жену, а не чужую постороннюю женщину.
Когда невысокий светловолосый человек в строгом костюме
появился в гостиничном номере и сказал на вполне терпимом английском:
«Здравствуйте, мистер Баррон, я полковник Кротов, муж Елены Полянской», Майкл
вздохнул с облегчением.
Следом за Кротовым вошел тот же молоденький переводчик.
– Вы хорошо говорите по-английски, – тихо заметил Майкл, –
зачем переводчик?
– У меня слишком маленький словарный запас. На самом деле
языка я не знаю, просто после двух недель в Лондоне поневоле заговоришь
по-английски, – улыбнулся Сергей.
В их разговор переводчик вмешивался только изредка,
подсказывая Сергею отдельные слова.
– Я не понимаю, – говорил Майкл возбужденно, – почему ФСБ,
зная об опасности, не предотвратила ее? Ведь история .. тальком, с обыском в
номерах была достаточно серьезным предупреждением. У меня такое чувство, что
они нарочно подставили Лену, хотя я совершенно не могу представить, кому все
это понадобилось и зачем.
– Майкл, пожалуйста, расскажите мне очень подробно обо всем,
что происходило в Сибири, – попросил Кротов.
– Мне кажется, начинать надо с Москвы, – возбужденно
произнес Майкл, – раньше я не задумывался об этом, не видел никакой связи. А
теперь… Знаете, кто-то пытался ночью проникнуть в квартиру.
Сергей заметил, что профессор в своем подробном рассказе ни
словом не помянул, как целый день их возил по Москве, водил в закрытый клуб
мужчина на «Мерседесе». Сам он знал об этом от Мишани, а тот, в свою очередь,
от майора Иевлева.
