– Я первый, ты за мной, осторожно, наверху колючка. Не
зацепись.
– Проволока под током? – спросила Лена.
– Была. Теперь нет. – Он ловко, как кошка, вскарабкался на
двухметровый забор и тут же исчез. Лена ухватилась за прут арматуры,
подтянулась. Она даже в детстве не лазала через заборы. Нога искала опору,
скользила по бетону.
Со стороны дома послышались голоса, топот.
– Стой, мать твою! – закричали совсем близко. – Стой, стреляю
на х…! – И тут же шарахнуло несколько выстрелов.
Лена перелетела через забор как птица. И опять оказалась в
объятиях киллера. Ярко светила луна. Они бежали в тайгу, утопая в глубоком
снегу, спотыкаясь о корни. Бежать было все трудней. А сзади стреляли вовсю, уже
не у дома, а за оградой. К пистолетным выстрелам прибавился стрекот автомата.
Слепой на бегу выхватил из-за пазухи короткоствольный
маленький автомат, оглянулся, дал дугу очереди. Выстрелы за спиной на секунду
стихли. Потом опять застрекотали.
– Ложись! – скомандовал Слепой.
Лена упала на снег. Она ничего не видела, только слышала
отдельные выстрелы, автоматные очереди, обложной мат. Кто-то тяжело бежал по
глубокому очегу. Вася отстреливался. Лена вдруг поняла, что он укладывает из
своего автомата бандитов одного за другим. Она не знала, сколько это
продолжалось. Ей казалось, прошла вечность. Лежать на снегу было холодно. Ее
стала бить дрожь. Пряди волос, выбившиеся из-под шарфа, замерзли, превратились
в сосульки.
Наконец стало тихо. Она решилась поднять голову и
огляделась. Вася сидел на снегу, зажав левой рукой правое плечо.
– Все, – сказал он, – уходим.
– Что с тобой? – спросила она.
– Задело немного. Снег-то отряхни, – он поднялся, – пошли.
Надо уйти как можно дальше.
Теперь они не бежали. Бежать по глухой тайге невозможно,
даже по просеке. Нет твердой земли под ногами. В любой момент можно угодить в
болото, зимой это не страшно, а к весне лед становится совсем тонким. Таежное
болото засасывает моментально, пикнуть не успеешь.
Они двигались вперед, перешагивая по стволам упавших
деревьев. Стало светать. Лена разглядела, что из-под Васиного правого рукава
стекает темная струйка крови.
– Надо остановить кровь. Давай сядем на какой-нибудь ствол,
я посмотрю, что там у тебя.
– Нет, – покачал он головой, – надо дойти до скита.
– До какого скита?
– Есть здесь одно место, раскольничий скит, старая брошенная
землянка.
– Ты же перестрелял их всех. Кто за нами гнаться будет?
– Не всех. Когда станет светло, они могут пустить вертолет.
Надо дойти до скита, он не виден сверху.
– Даже так? Вертолет?
– А ты что думала?
– Долго еще идти до твоего скита?
– Часа два, не меньше.
– Больно тебе? – спросила Лена. – Плечо болит?
– Не разговаривай, – ответил он, – береги силы. Сил почти не
осталось. Лена то и дело обтирала лицо горстями снега. Ноги скользили по
обледенелым стволам поваленных деревьев. Было холодно. Голова кружилась от
слабости. Они шли уже часа три, без привалов и остановок. Киллер, несмотря на
раненое плечо, шел легко и быстро. Невысокая коренастая фигура перескакивала с
одного ствола на другой. Он шел по тайге так, словно под ногами был ровный,
чистый асфальт. А Лена плелась еле-еле. Так хотелось ступить не на ствол, а на
заманчиво-ровную поверхность, покрытую толстым слоем мягкого чистого снега.
Один раз Лена ступила, вернее, оступилась, и тут же ноги провалились глубоко в
снег, под подошвами послышался предательский хруст. Вася подскочил к ней в тот
же миг, вытянул ее, поставил на широкий березовый ствол и мрачно произнес:
– Осторожней не можешь?
– Спасибо. Прости, пожалуйста, – эхом отозвалась Лена. За
весь долгий, мучительный путь они больше не сказали ни слова.
Глава 39
– Регина, нам надо поговорить, – шептал Веня Волков, сидя в
своем зале для прослушиваний и глядя, как скачет по сцене очередной мальчик.
Карамельно-хорошенькое личико покраснело от стараний, слабый фальцет выводил
стандартную муть: «Я хочу тебя, ля-ля-ля, я так хочу тебя, ты моя, ля-ля-ля,
девочка-звезда-а-а-а, голубые глаза, словно бирюза-а-а-а».
Регины не было рядом. Она вообще куда-то исчезла, не
ночевала на даче. Он знал, в московской квартире она тоже не ночевала. «Ну и
отлично, – думал он, – у нее хватило ума понять…»
– Нам надо поговорить, – прошептал он еще раз, пытаясь
привыкнуть к этой банальной киношно-литературной фразе.
Он хотел произнести ее еще вчера вечером, но Регины не было,
и он вздохнул с облегчением. Наверное, стоит еще немного подождать. Надо
запустить этот последний проект. Нельзя уходить, не завершив начатого.
Еще месяц назад он решил создать юный и нежный супердуэт.
Девочка и мальчик, не старше восемнадцати, а внешне – почти подростки. Но не
теперешние, гоняющие на роликах в платочках-"банданах" на бестолковых
головах. Это должны быть трогательные влюбленные дети, вне времени, вне
грубости и цинизма, без всякой приблатненности. Ромео и Джульетта конца
девяностых. В перспективе даже замаячила звездная рок-опера, что-то типа «Вестсайдской
истории». Ведь не перевелись еще в России композиторы, а голоса – вообще не
проблема. Главное – угадать точные типажи.
Девочку он уже нашел. В одном из театральных училищ он
выбрал худенькую, как тростинка, первокурсницу. У нее были роскошные пепельно-русые
волосы до пояса, огромные черные глаза на тонком, почти прозрачном личике. Без
косметики, в умытом виде, она выглядела не старше пятнадцати. Ее звали Юля.
Двигалась она отлично, даже голосок кое-какой был…
С мальчиком дело шло сложней. Сегодня он решил хоть на
ком-то остановиться. Этот, карамельный, был уже седьмым за сегодняшний день.
Слушая его монотонный фальцет, Веня вдруг хлопнул в ладоши и громко произнес:
– Стоп! Мальчик застыл.
– Стихотворение какое-нибудь можешь прочитать?
– Стихотворение? – Мальчик растерянно взмахнул длинными
ресницами.
– Ну учил же ты в школе Пушкина, Лермонтова, Тютчева.
Прочитай что-нибудь. Что помнишь.
– Ага, – кивнул мальчик и, подумав секунду, начал:
Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром,
Французу отдана…
– О Господи, – поморщился Веня, – ты что, не понимаешь? Про
любовь что-нибудь. Ну? «Я помню чудное мгновенье…» – подсказал он.
