– Рано свет включили, предупреждали же их. Теперь меньше набросают! – сказал Алеша озабоченно.
И он не ошибся. В коробку, стоящую на полу, посыпались деньги. Но посыпались довольно скудно. Теперь, когда чудо исчезло, все увидели, что перед ними измученная жизнью женщина, а не грозная повелительница огня. А измученным женщинам дают меньше, чем повелительницам. В основном люди сыпали мелочь, и только один мужчина бросил бумажную купюру.
Потом толпа рассосалась. Остались только дети Кристины, Гавриловы и Моховы. Кристина недовольно собирала обручи, факелы и пои, складывая их в пиратский сундук. Катя и Алёна стали ей помогать.
– Не надо! Я сама! – буркнула Кристина.
На юных Гавриловых она поглядывала хмуро. Как видно, предпочла бы, чтобы тайна, чем она зарабатывает на жизнь, и дальше оставалась тайной.
– Никому не говорите! Соседи думают, что я певица. Пусть и дальше так думают, – попросила она.
– Не сказем! А чего не сказать? – оживилась Рита, обожавшая открывать секреты всем подряд.
– О! Чего не сказать – это в букваре написано! Там что ни слово – то страшный секрет! Давай ты дома прочитаешь! – торопливо предложила Катя.
Рита проворно спряталась. Катя усмехнулась. Она знала, как сделать, чтобы Рита не проболталась.
Кристина закончила складывать свой инвентарь в сундук и ловко замела клочки несгоревших газет и брошенный зрителями мусор.
– А то в другой раз не пустят! – сказала она и, нырнув на минуту в маленькую комнатку, почти сразу вернулась. Костюм для выступлений перекочевал в чехол. Теперь на Кристине были длинная юбка и светлая водолазка.
Вперед пролез Саша:
– А, кстати говоря, можно задать вопрос?
– Кстати говоря, можно, – передразнила Кристина.
– Тут Костя говорит, что ваш муж кролика вытащил из удава! А почему это, интересно, кролик не задохнулся? У него что, внутри кислород? – с жаждой обличения в голосе спросил Саша.
Кристина резко повернулась, но не к Косте, а к своему сыну. В ее глазах точно вспыхнули два факела. Она как-то сразу вычислила, где нужно искать разгадку спасения кроликов.
– Это ты про папу небылицы сочинял? Опять? – спросила она грозно.
– Я не виноват! Она все время спрашивает! – огрызнулся Алёша, показывая на сестру.
Варя радостно закивала.
– Да! А еще папа слона вылечил! – выпалила она. – И осу! И… и…
Кристина покраснела.
– Чушь какая! Варвара! Не лечил он никаких ос! – сказала она резко, выдвинула ручку, сделав пиратский сундук похожим на туристский чемодан, и повезла тот к лестнице.
– Лечил! Лечил! – сердито крикнула ей вслед Варя. Причем голос, которым она это крикнула, и интонация были очень похожи на голос самой Кристины.
У лестницы Кристина обернулась.
– Вы сейчас домой? Не закинете моих по пути? – спросила она у Вики. – А то мне еще к мастеру заглянуть надо. У сундука колесо вот-вот отвалится.
Вика пообещала, что да, они закинут, и Алёша с Варей остались с Гавриловыми.
– А где ваш папа? – спросила Алёна даже раньше, чем Кристина ушла окончательно. Скорее всего, она даже могла что-то услышать, потому что железная лестница с поющими ступенями внезапно перестала лязгать, а тяжелый чемодан бумкать.
– Папа с мамой поссорились! Папа иногда приходит, а мама на него кричит. А мы тогда плачем! – серьезно сообщила Варя.
– Варвара! – укоризненно воскликнул ее брат.
– Сам ты Варвара! Я Варя! – продолжала Варя уверенно, потому что у нее была куча слушателей. – Тетя одна хотела крокодила себе в парикмахерскую завести, а крокодил простудился и она завела себе нашего папу! Теперь папа хочет от тети сбежать и вернуться, а мама его не пускает. И вещи его выкинула. И компьютер поломала. И гитару его разбила о стенку.
Сундук торопливо зацокал по ступенькам. Похоже, Кристина, уличенная в порче гитар, поспешила сбежать.
Моховы, Гавриловы и Алёша с Варей вышли из Дворца ужасов. Безголовый гигант Покровский неосторожно дал какому-то мальчику примерить свою голову и теперь пытался отобрать ее у него обратно. Мальчик верещал и голову возвращать не желал, желая унести ее с собой. Мама мальчика глядела на Покровского укоризненно.
– Ну как? Нормально попугались? – крикнул Покровский Кате. – Еще приходите, только звоните, я здесь не каждый день!
Варя ухватила Петю за палец и шла рядом с ним очень довольная, не отпуская пальца, даже когда надо было обогнуть лужу. Рита вцепилась Пете в палец на другой руке, хотя раньше этого никогда не делала. Просто она впервые осознала, что Петя – это ценность и кому-то нужен.
Петя был несколько смущен тем, что его с таким доверием держат за руки. Он наклонился к Варе:
– А помнишь, гром недавно был ужасный? И дождь?
Катя наступила Пете на ногу. С ее точки зрения, использовать в качестве источника информации наивного ребенка было неблагородно. Но было уже поздно. Варя затарахтела:
– Да, помню! Я боялась, плакала! А мама два раза куда-то убегала! Говорила мне, чтобы я к Алёше легла! Мы маму ждали. А она вернулась вся мокрая-мокрая. И сердитая!
– Варвара! – опять укоризненно крикнул ее брат.
– А в музей твоя мама не заходила? Можно, например, через крышу залезть, – спросил Петя, отпрыгивая, потому что иначе Катя оставила бы его без пальцев на ногах.
– Нет! – сказала Варя голосом таким честным, что не поверить ей было невозможно. – Нам не надо в музей через крышу ходить! У нас своя дверь в музей есть! Только это тайна! – выпалила она и, смутившись, зажала себе рот рукой. Варя и Рита были одного поля ягоды.
Петя застыл столбиком. Он даже не почувствовал боли, когда Катя, как следует прицелившись, отдавила ему мизинец.
– Как это – дверь? Почему дверь? А показать можешь? – спросил он.
Варя радостно закивала. Они уже почти добрались. У служебного входа в музей стояли сразу два патрульных автомобиля и одна черная дорогая машина с синими номерами, с мигалкой, но без обычной полицейской раскраски. Судя по озабоченному лицу Матушкина, на минуту мелькнувшему рядом с машинами, это приехало начальство.
– А я не хотел бы быть полицейским! – внезапно сказал Серафим. – Когда в кино показывают, как полицейский догоняет преступника, мне всегда хочется, чтобы тот убежал. Я даже маме об этом говорил, когда маленький был. Я боялся, что я ненормальный.
Они остановились у калитки.
– Ох! И влетит же мне от мамы! – сказал Алёша.
Они втиснулись в маленькую, состоящую из двух смежных комнат квартирку. Костя сразу стал искать глазами обломки гитары, которую Кристина разбила о стену, но гитары не было и стены выглядели целыми. Костя очень удивился. Он почему-то считал, что гитара – это что-то вроде кувалды с музыкальным уклоном.
