Людовик XIV приказал всем береговым укреплениям салютовать кораблю, везшему прах де Рюйтера, в случае его к ним приближения. Вдова де Рюйтера и правительство Нидерландов получали со всех сторон выражения соболезнования. На родине де Рюйтеру поставлено несколько памятников. Велики заслуги де Рюйтера; он был настоящим моряком, безукоризненно честным, благородным и весьма скромным, несмотря на все свои заслуги.
Граф де Гиз, принимавший участие в качестве волонтера в «четырехдневном» бою дал следующую характеристику де Рюйтеру: «Я всегда его видел спокойным и уравновешенным; когда победа бывала обеспечена, он всегда говорил: «Господь нам ее даровал»… Следует упомянуть его исключительную нетребовательность и скромность. На следующий день после победы я лично видел его подметавшим свою каюту и кормившим своих цыплят».
Один взятый в плен английский офицер, которому было разрешено следить за ходом сражения, отзывается о де Рюйтере, как о человеке совершенно особенном: «Он был в одном лице – адмиралом, командиром, рулевым и матросом, и во всех этих отраслях бесподобным».
Родившись в небогатой семье, де Рюйтер благодаря упорному труду сделался одним из самых замечательных людей своего отечества. Таким же простым, каким он был мальчиком и юношей, он остался до смерти. Исключительно любовь к родине, а не честолюбие вело этого замечательного человека на подвиги. И в этом смысле он стоял выше Нельсона, которого всегда считают величайшим морским героем и адмиралом.
Любопытно в жизни этого великого, если не величайшего, адмирала всех времен, что он не чувствовал особого влечения к службе в военном флоте; неоднократно после выдающихся подвигов на поле брани, он возвращался к жизни моряка коммерческого флота и совершал в течение долгих лет дальние походы на торговых судах. 46-ти лет он решил совсем отказаться от морской службы и поселился на берегу, однако ему было суждено вновь стать в ряды защитников родины и сыграть видную роль в ее спасении.
Никогда де Рюйтер не напрашивался на назначения; всегда голос народа или воля правительства его избирали на ответственные должности.
Что про него говорили другие – ему было безразлично, он прислушивался лишь к голосу своей совести. Ни о ком он не говорил дурно, поэтому у него не было врагов; как человек он пользовался редким уважением. Как мы видели, даже Тромп, полный раскаяния, подчинился ему всецело. Де Рюйтера заранее смущала мысль быть впоследствии причисленным к великим людям своего народа; в виду этого он из скромности уничтожил часть своего дневника. В своих суждениях о других он был крайне снисходителен, к себе строг. За своих подчиненных всегда стоял горой; последние бывали несчастны, если им приходилось возбуждать его, хотя бы малейшее, неудовольствие. Честолюбие и искание славы были чужды этому человеку; основными чертами его характера следует считать простоту и скромность.
Мы уже упоминали, что флот, которым Нельсон совершил свои великие дела, он унаследовал блестяще подготовленным. Де Рюйтеру пришлось все создавать самому, при поддержке в начале очень небольшого числа людей.
До де Рюйтера военные флоты представляли из себя скопище вооруженных коммерческих судов; в начале военной деятельности де Рюйтера даже вооруженные корабли, поддерживавшие сообщение с Ост-Индией, считались серьезной силой из-за сравнительно большого водоизмещения. Для комплектования военных кораблей приходилось запрещать торговое судоходство и рыболовство.
Потребовалась исключительная энергия де Рюйтера, чтобы из такого материала и личного состава создать боеспособное оружие. Одновременно с организацией флота им проводилась организация тыла, баз и т. п. На всех поприщах де Рюйтер добился для своего времени беспримерных результатов.
Путем постоянных боевых учений и маневрирования он положил основание отлично обученному флоту с прекрасной внутренней дисциплиной. Де Рюйтер проявил такую исключительную заботу о санитарном состоянии своих команд, как никто до него; тогда вопросы гигиены были совершенно новы. Во всех отраслях де Рюйтер находил верные пути и средства для достижения общей цели. Свое развитое до крайности чувство исполнительности и служебного долга он сумел также развивать и в подчиненных; они его обожали до такой степени, что готовы были за него отдать последнюю каплю крови.
Де Рюйтер может служить примером стратега и тактика, и трудно сказать, в какой отрасли он выше. Если взвесить все обстоятельства, то следует признать, что он выше как тактик, не умаляя в то же время его достоинств как стратега. Ему приходилось действовать и добиваться успехов больше в области тактики; уже в мирное время он отдавал все свои силы тактической подготовке флота. В его тактической деятельности решающим моментом всегда была его личность; в стратегических вопросах он не имел случая себя проявить столь широко. Как тактик, он, в противоположность Нельсону, не так свободно давал инициативу в руки отдельных начальников, но в то же время не связывал их чрезмерно выработанными им тактическими положениями. Будучи всегда особенно озабочен, чтобы линия в начале боя была в образцовом порядке, он не держался ее педантично во время самого боя и не задумывался ее нарушить, если это казалось выгодным. Все действия его были глубоко проникнуты основными положениями тактики: правильная оценка сил противника; совместное действие всех своих сил и общая дружная работа для достижения одной, твердо намеченной цели; сосредоточение своих сил на той части неприятеля, которая меньше других может ждать помощи. Последний принцип ему давался труднее других; тактика того времени и имевшиеся в его распоряжении средства делали его, несомненно, наиболее трудно выполнимым.
Не следует забывать, с каким серьезным противником ему чаще всего приходилось бороться; де Рюйтер почти во всех отношениях и всегда бывал слабее, в последнем году даже по количеству кораблей и их сил. Лишь такой вождь, как де Рюйтер, мог при этих обстоятельствах вести свой флот к победе; его гений не знает себе равного. И в мирное время все мысли этого замечательного человека были заняты подготовкой к войне и серьезным обучением своих подчиненных в морском, навигационном, военном и артиллерийском отношении.
Де Рюйтеру, также как и Нельсону, было свойственно искать конечной победы в ближнем бою. Это было единственно правильным и целесообразным в их время. В такой схватке лучше всего сказывались плоды одиночного обучения кораблей: бой решался главным оружием корабля – артиллерией и все зависело от умения личного состава ею управлять и работать у пушек.
Завершение боевых действий у Сицилии и конец войны
После сражения у Агосты обе стороны утверждали, что оставили место битвы последними. Исправив свои повреждения, союзники рано утром 23 апреля пошли в Сиракузы, куда несколько кораблей были отбуксированы галерами.
Дюкен не решился снова напасть на отходившего при столь тяжелых обстоятельствах противника, настолько сильно были повреждены и французские корабли. Покрейсеровав несколько дней перед Сиракузами, он вернулся 2 мая в Мессину.
Союзники покинули Сиракузы 6 мая и пошли вокруг Сицилии в Палермо; французы не мешали им, несмотря на полученные подкрепления в виде 24 галер. Вивонн лишь в конце месяца принял решение снова напасть на союзников; он поднял флаг на корабле Турвиля.
