Шведские потери были очень значительны: военный флот потерял 7 кораблей (два взяты в плен, четыре стали на мель, один потонул), и еще много взятых в плен и севших на мель мелких транспортов; всего погибло 4000 человек. Армейский флот потерял 21 военное судно (галеры, шлюпки, и иолы, каждых по семи) и 30 транспортных судов с 2000 людей. Таким образом, шведские потери составляли около 60 судов и 6000 человек. У русских было выведено из строя 11 линейных кораблей и более 7000 убитых и раненых.
В диспозиции для прорыва была допущена только одна серьезная ошибка – не было запрещено употребление брандеров. Даже в том случае, если бы жертвами брандеров сделались неприятельские суда, последствия от ужасного порохового дыма были бы так же тяжелы; в данном случае ветер дул самый неблагоприятный – как раз по направлению движения, что надо признать особенной неудачей. Самым главным было соблюсти порядок в длинной линии кильватера при движении по такому опасному фарватеру.
Выполнение диспозиции также может считаться образцовым; следовало бы проходящим гребным судам брать к себе на борт экипажи с севших на мель кораблей. Ошибка, сделанная у Питкопаса, произошла уже после того, как прорыв был произведен; русские линейные суда безусловно, должны были в этом случае раньше принять участие в деле.
В приведенном выше критическом разборе не принято во внимание, что русский линейный флот не участвовал в противодействии прорыву; если бы этот флот двинулся только на 2-2 часа, или даже на 2-4 часа раньше, то шведский военный флот несомненно понес бы гораздо более значительные потери, тем более, что его еще связывал армейский флот. Русские, кроме того, сделали большую ошибку в том, что имея значительное превосходство сил, они не выделили особого резерва из самых быстроходных судов; такой резерв можно было бы поставить примерно в двух морских милях мористее, чтобы оттуда он был готов двинуться по любому направлению, и тем дать в нужном месте перевес над противником; в этом отношении шведы, имевшие позади боевой линии легкий дивизион фрегатов, могли бы послужить наглядным примером. При этом условии слабая, тонкая линия у Крюссерорта могла бы быть быстро усилена, и прорыв шведам был бы очень затруднен.
Известие об этих событиях произвело большое впечатление в Европе, которая усмотрела в них тяжелое поражение шведов, а не спасение короля и флота, как думали в Швеции. Собирались даже вывозить банк из Стокгольма. Все держались того мнения, что еще одно такое поражение решить судьбу Швеции и короля.
В Свенскзунде уже давно стоял померанский шхерный дивизион из 40 судов, который уже не раз безуспешно пытался прорваться к Выборгу; 8 июля у Густава здесь собралось 195 вооруженных судов, в том числе 100 канонерских лодок с 450 тяжелых орудий и 14 000 человек; кроме того, было большое число обозных и транспортных судов. Флот этот был разделен на четыре бригады, каждая до 25-60 судов. 18 канонерских и мортирных баркасов составляли отдельный дивизион. Та значительная боевая сила, как и в прошлом году, стояла на якоре по прямой линии между островами Крексер и Сандскер, на которых были сооружены батареи; к юго-юго-западу, под прямым углом к главным силам, стояла на якоре самая сильная бригада, примыкавшая на юге к острову Мусала; от Сандскера к югу стояла финская бригада, южный фланг которой примыкал к Лекмесари. Большая часть немецкой бригады прикрывала главные проходы на север; туда же была отправлена половина баркасов, другая же половина стояла на якоре посередине Зунда и позади Сандскера. Транспортные и обозные суда стояли на севере.
Свенскзунд был выбран потому, что Густав не обладавший ни морским, ни военным духом, хотел в случае поражения пасть на неприятельской земле; поэтому он не захотел занять лучшую позицию у Свартгольма.
8 июля русский шхерный флот вышел из Фредриксгамна на запад, в составе 160 судов, в том числе 80 канонерских лодок с 850 тяжелыми орудиями и 18 500 человеками, т. е. на 400 тяжелых орудий и на 4500 человек больше, чем было у шведов; кроме того и калибры русских орудий были больше. Командовал этими силами снова принц Нассау; он до такой степени был уверен в победе, что назначил для атаки 9 июля, день коронации императрицы. На этот раз он хотел вести атаку со всеми своими силами с юго-запада, чтобы таким образом заранее исключить возможность бегства неприятеля. Вечером он стал на якорь у шхер Аспе, почти в открытом море; на северо-востоке Свенскзунда были оставлены только отдельные суда для наблюдения.
Рано утром 9 июля русские при благоприятном ветре, двинулись вперед. Нассау с 8 фрегатами во главе, шел в трех параллельных колоннах, при чем 20 сильнейших судов шли в середине. Средняя колонна стала на якорь против неприятельского центра, две другие против флангов. В 9,5 часов начался бой, через два часа русский левый, западный фланг, был принужден отступить, преследуемый шведскими лодками; между тем Нассау особенно сильно обстреливал именно этот правый неприятельский фланг продольным огнем, чтобы облегчить положение своих главных сил, попавших под перекрестный огонь. Бежавшие русские собрались под ветром у острова Мусала, но в 4 часа снова были отброшены шведскими канонерскими лодками и иолами, к которым подоспела с севера и немецкая бригада. В то же время лодки правого шведского фланга заняли новое, более выгодное фланговое положение относительно русского центра, а левый шведский фланг начал обходное движение по ту сторону острова Лекмесари.
Этим, в сущности говоря, и закончилось правильное сражение; началось отступление русских в большом беспорядке и с большими потерями; последним начал отступать центр, после более чем шестичасового упорного артиллерийского боя. Большие суда не были в состоянии выгрести против сильного волнения, произошло замешательство, суда наталкивались одно на другое и мешали друг другу. Многие суда сел на мель, а преследовавшие шведы безостановочно стреляли в столпившегося неприятеля. Только в 10 часов, с наступлением темноты, закончился бой. Густав III, который находился за центром на своей яхте, снова показал свою полнейшую неспособность. Он хотел потребовать от русских через парламентера, чтобы они удалились и выражал надежду, что ветер повернется и облегчит русским бегство; у него было полное отсутствие морского и военного глаза и всякой выдержки.
Обе стороны старались удержаться на месте против сильного волнения и ветра, и только по наступлении сумерек, русские продолжали свое отступление к шхерам Аспе, преследуемые канонерскими лодками. Огонь прекратился только около 10 часов утра 10 июля.
Русские потеряли 53 судна, в том числе 34 взятых в плен, около 1800 орудий, более 280 офицеров и 6000 нижних чинов, из которых 4000 было захвачено впоследствии на островах; кроме того, было 3000 убитых и раненых; таким образом общие потери доходили до 9500 человек, т. е. более 50%. Нассау едва спасся, его флаг-офицер попал в плен.
Потери шведов были сравнительно ничтожны, около 300 убитых и раненых (цифры это, по-видимому, преуменьшены), из судов погибло только одно более крупное и три лодки.
Русский план действий, вообще говоря, был более обстоятельно составлен, чем прошлогодний, но при выполнении его, Нассау наделал много ошибок. Ему следовало ближе подойти со своими крупными судами, сосредоточить большие силы против правого фланга противника и лучше организовать продольный фланговый обстрел; когда он стал на якорь со своим центром и лево-фланговой колонной, то сделался прекрасной мишенью для противника. У него было почти двойное число орудий, значительно больших калибров, но преимущества эти остались неиспользованными, несмотря на то, что он в течение значительного промежутка времени занимал наветренную позицию. Попытки охвата или обхода он вовсе не сделал. Наиболее для него выгодным было направить свой центр вместе с левым флангом и постараться уничтожить неприятельский правый фланг. Сильный ветер и волнение очень мешали его отступлению, а потому и не следовало его начинать; наоборот, ему следовало около 3-х часов сделать новую энергичную попытку наступления. Во время отступления русских, шведы в некоторых отдельных случаях хорошо воспользовались своей отличной морской подготовкой.
