Сражение при Лиссе имеет большое значение, как первый бой между флотами в открытом море после Трафальгара, и как первая боевая встреча не только паровых, но и броненосных судов. До него единственными, и притом незначительными, боями между паровыми судами были сражения при Ясмунде и Гельголанде. В этом сражении в первый раз нашла себе применение таранная тактика, прочно и надолго утвердившаяся с этого момента во флотах всех наций. К борьбе между броней и артиллерией присоединилось теперь соперничество в постройке таранных судов; таран стал опять самостоятельными оружием, как во времена гребного флота.
Нельзя не указать на то, что австрийцы, вопреки определенному намерению своего адмирала, сделали ошибку, открыв огонь до прорыва неприятельской линии. Этим самым они настолько затруднили себе задачу потопить при первом столкновении несколько судов противника, что ни одному кораблю не удалось нанести таранного удара.
Открыть сосредоточенный огонь следовало позже, чтобы не мешать таранным маневрам. Тегетгоф управлял ходом сражения, стоя все время на открытом полуюте своего флагманского корабля; Персано за все время боя ни разу не вышел из броневой рубки.
Грубость ошибок Персано очевидна. До боя он сделал ту ошибку, что не собрал свои силы ближе к Лиссе; удобнее всего он мог бы это сделать на северо-востоке от нее, а для более быстрого сосредоточения сил деревянным судам следовало бы обогнуть остров с юга. Этот маневр он мог выполнить тем легче, что он обладал преимуществом в ходе перед противником; кроме того, он завлек бы последнего дальше к востоку и в канал Лезины. Серьезной ошибкой было и то, что он перенес свой флаг в последний момент на другой корабль и не известил флот об этой перемене, в результате чего произошла масса недоразумений, так как не было известно, какой корабль является флагманским.
Результаты артиллерийского огня были довольно незначительны, несмотря на большое количество выпущенных снарядов. Австрийцы сделали 1500 выстрелов, итальянцы – 4000. Число попаданий относилось как 10:1. Следует отметить, что австрийцы брали слишком высокую точку наводки.
Но и крупные калибры итальянцев не произвели особенного эффекта на австрийские броненосцы: броня ни разу не была пробита, болты не отскакивали, и только несколько плит дали трещины. Броня опять таки одержала верх над артиллерией.
Итальянцы получили серьезные повреждения и понесли тяжелые потери от выстрелов, сделанных по палубе в упор при близком прохождении судов, и от попадания снарядов в пушечные порты.
Начавшееся 26 июля перемирие положило конец военным действиям на море. Впоследствии это перемирие было еще отсрочено со 2 до 9 августа. Еще до этого последовала уступка Венеции Наполеону III. Дальнейшие попытки Наполеона к вмешательству были искусно отклонены Бисмарком. После долгих переговоров в Никльсбурге Пруссия и Австрия заключили мир в Праге 23 августа, а 3 октября был подписан в Вене мирный договор между Австрией и Италией. Последняя получила по нему Венецию и «четырехугольник крепостей».
«Аффондаторе», стоявший на рейде Анконы, затонул 26 августа во время сильного волнения. В октябре Персано был обвинен сенатом и арестован; 15 апреля 1867 года последовал приговор, лишивший его командования и чина адмирала в виду «его неповиновения и необдуманного и небрежного образа действий при командовании флотом».
Заключение
На ход настоящей войны морская сила не имела никакого влияния, на условия мира она повлияла очень мало; главными факторами тут являлись сражения при Кениггреце и Кустоцце. Морская сила имела значение только для Адриатического моря и его побережья, так как флоты сошлись там в последний момент.
Однако австрийский флот сохранил своими действиями государству обладание Далмацией и Лиссой. Если бы флот был раньше готов к войне, то он нанес бы еще в начале войны тяжелое поражение итальянскому флоту на юге Адриатического моря, а это, вероятно, повлияло бы на ход войны в Северной Италии.
Мы видели, что обе воюющие державы с самого начала не знали, какое влияние могут оказать их морские силы на ход войны, и не давали себе вообще ясного отчета о значении морской силы.
В Австрии это зависело отчасти от неготовности флота и главным образом от того, что мысли всех были заняты сильнейшим противником на севере. Но как обстояло дело в Италии? Коренной ошибкой надо считать серьезную атаку на Лиссу до решительного морского боя и до приобретения господства на море. Надо было приложить все силы, чтобы достичь его, а затем возможно скорее высадить корпус в Далмации и двинуться в Кроатию, или же высадить войска в Венеции в тылу австрийской южной армии. Имея другого начальника, итальянский флот, вероятно, достиг бы других результатов; но в управлении им настолько отсутствовала всякая планомерность, что едва ли даже делали предварительные соображения от одного случая до другого.
Интересно отметить, что противники договорились не трогать частного имущества на море, исключая военную контрабанду, к которой, однако, не причислялся уголь.
Хорошая материальная часть итальянского флота, находившаяся в руках довольно хорошо подготовленного личного состава, могла бы дать лучшие результаты, но у флота не было начальника, который обладал бы способностью управлять всем и влить душу в суда и орудия.
Бой при Лиссе совпал с моментом переоценки новых типов судов; в нем участвовали все современные и более старые типы судов, от новейшего двухбашенного броненосного монитора до колесного парохода.
Со старой линейной тактикой порвали окончательно и немедленно перешли к идее «общей свалки» всех судов. Тактика Тегетгофа (строй трех клиньев в кильватерной колонне со слабо вооруженными деревянными судами во второй линии) была новой, оригинальной и рискованной, даже очень рискованной, но в то же время глубоко продуманной и приспособленной к данной обстановке. Он решил произвести моральное впечатление всей массой своих судов и смутить противника, а затем разбить его своей энергией и ловкостью в одиночном бою. Чтобы использовать слабо вооруженные деревянные суда, он предписал и им топить своих броненосных противников – решение действительно лихое!
Сильные пожары, возникшие на «Палестро» не привлекли к себе в такой степени общее внимание, как гибель «Ре д'Италиа» от таранного удара, а между тем они имели громадное значение для дальнейшего развития судостроения.
В результате сражения при Лиссе стали появляться с лихорадочной поспешностью одна за другой новые теории тактики для таранных судов; все были уверены, что теперь именно они правильно поняли сущность морской тактики будущего. Все были как бы околдованы таранной тактикой, все ею восхищались, хотя с ней было связано то, что она нарушала всякий порядок и строй флота, и хорошая эволюционная подготовка флота отпадала сама собой. Придерживаясь этой тактики, необходимо было иметь хорошо подготовленные отдельные суда и хорошо управляющихся командиров.
Кроме того, в первом увлечении совсем не обращали внимания на то, что таранящий подвергается большой опасности либо быть самому протараненным, либо получить при этом серьезные повреждения.
