Во время заключения договора с Фазелисом персидская армия находилась в лагере у устья реки Эвримедона в Памфилии. Эвримедон тогда был судоходен для плоскодонных трирем на протяжении 60 стадий (10,7 км), вплоть до Аспендоса. Перед устьем и в самом устье находился флот, составленный из флотов зависимых от персов государств, состоявший, по крайней мере, из 20 трирем, преимущественно финикийских; кроме того, с Кипра должны были прибыть еще 80 финикийских трирем. Не дожидаясь их прихода и соединения с флотом, Кимон, тотчас же после заключения договора с Фазелисом, неожиданно напал на стоявшие у устья Эвримедона корабли и уничтожил их. Ободренный этим легким успехом Кимон высадил войско, встретив сильное сопротивление, и штурмовал персидский лагерь. После этого он опять спешно посадил войско на корабли, чтобы встретить шедшую от Кипра эскадру раньше, чем ей будет известно о поражении персов при Эвримедоне. Это ему удалось, и эскадра, на которую он так же неожиданно напал восточнее Эвримедона, у Сиде, была захвачена целиком вместе с командой.
После этого грандиозного успеха, после которого не могло быть и речи о новом нашествии персов или о появлении в греческих водах неприятельского флота, делосско-аттический союз достиг кульминационного пункта своего развития. Его пять отделов насчитывали свыше 200 членов, обитавших от Ликии до Аттики и от Понта по всему Архипелагу. Его прямые доходы были очень велики; кроме того, большую прибыль приносила свободная торговля. Особенно возвысились Афины, начавшие мнить себя не только руководительницей союза, но его повелительницей.
Члены союза тяготились военными повинностями и налогами и часто бывали неаккуратны в уплате последних; но это стоило им независимости, так как лица, стоявшие во главе отделов, не обладали умеренностью основателей союза и обращались с членами не как с равными, а как с подчиненными. Взносы стали взыскиваться очень строго, даже при помощи насилия, и члены союза, один за другим, подобно Наксосу, стали переводиться из категории союзников в подчиненных, причем величина взноса стала определяться по усмотрению афинян. Сам Кимон в подобных случаях проявлял еще некоторую мягкость, удовлетворяясь доставлением судов без команд и денежным взносом.
Таким образом, афинский флот постепенно увеличивался и, находясь все время в действии, становился более и более могущественным. Он уже не имел противников, с которыми не мог бы справиться; все это увеличивало уверенность лиц, руководивших афинской политикой. Совещания союзников в Делосе стали созываться все реже, при том, что у Афин увеличивалось число голосов, и, наконец, созыв их прекратился.
В 454 г. до н. э. после поражения в Египте, союзная казна, под предлогом опасности, возможной при нападении на Делос неприятельского флота, была переведена из Делосского храма Аполлона в храм Афины Паллады в Акрополе в Афинах и поступила в распоряжение хозяев союза. Это фактически было концом морского союза; образовалось единое государство, управляемое афинским народом или, вернее, афинскими политиками.
Этому перевороту способствовали крупные перемены, произошедшие в Афинах. Благодаря тому, что бывшие союзники мало помалу отказались от содержания собственных флотов, последние перешли к Афинам, увеличив их флот. Вследствие постоянных войн экипажи были опытны и всегда готовы к бою, тогда как союзные государства уже не получали боевого опыта, и их жители отвыкли от тяжелой морской службы. Государственная казна пополнялась за счет взносов. Как и предполагал Фемистокл, Пирей, благодаря морскому могуществу Афин, стал вскоре торговым центром всего греческого мира на востоке, и его оживленная торговля дала заработок массе людей, как богатых, так и бедных.
Каждый чужестранец (метек), переселявшийся в Афины, по истечении известного срока должен был принять участие в защите страны и сделать соответствующий взнос. Одни метеки служили в качестве гоплитов, другие – в качестве гребцов; в 431 г. до н. э. их число превысило 10 000. Выслужившиеся метеки получали права афинских граждан.
В городе скопились большие богатства, и от былой греческой простоты вскоре не осталось и следа. Стремление к наслаждениям, безнравственность и желание хорошо пожить, не трудясь совсем или очень мало, стали всеобщими. Непомерно развились высокомерие, стремление к власти и преувеличенно высокое мнение о могуществе государства, но забывалось то, что флот, – от которого зависело могущество, благо, да и само существование государства, следовало беречь и применять с большой осторожностью. Честолюбие до того овладело некоторыми, что они стали мечтать о завоевании Сицилии, южной Италии и Египта, Карфагена и всего побережья Африки.
Все это было фатальным для Афин, которые нуждались в самоотверженных и бескорыстных людях, обладавших достаточным умом и осмотрительностью для того, чтобы держать государство и граждан на высоте положения. Необходимо было заботиться о поддержании решающего перевеса и гегемонии на море и заинтересовать в этом граждан.
Ни одна из отраслей государственного управления не требует такого умелого, непрерывного и тщательного ухода, как флот, для того, чтобы он находился на высоте своего положения и был надежным оружием.
Оба создателя морского союза, положившего начало морскому могуществу Афин, Фемистокл и Аристид, умерли почти в одно и то же время, незадолго до битвы при Эвримедоне. К этому времени относится появление личности, имя которой пользовалось в эпоху расцвета Афин почтением большим, чем чье-либо другое, но его носитель, наряду с заслугами в области искусства, памятники которого вызывают и в настоящее время заслуженное удивление всего мира, принес своей родине больше вреда, чем кто-либо другой из граждан. Это Перикл.
Он происходил из благородного рода Алкмеонидов и был сыном Ксантиппа, участника той войны, которая завершилась завоеванием Сестоса. По рождению и по духу он был аристократом. Благодаря состоятельности своих родителей он получил великолепное образование. Приученный с молодости к строгому образу жизни, он сохранил его до зрелого возраста. Он был свободен от господствовавших суеверий, так как был учеником выдающегося философа Анаксагора, который и впоследствии часто давал в затруднительных случаях советы своему ученику.
Благодаря необыкновенной убедительности своего красноречия, которым он умел очаровать народ, он достиг руководящего положения в Афинах, причем его неограниченное честолюбие сделало его очень неразборчивым в средствах. Аристократ по рождению, он с самого начала стал во главе революционной демократии, так как понимал, что будущее принадлежит демосу, а не олигархии, вождь которой, хотя и достиг уважения благодаря своим военным успехам, но, не обладая осмотрительностью и дальновидностью, не мог рассчитывать на успехи в политике.
Перикл избегал выступать публично, стараясь использовать для этого случая подходящих сторонников, в первое время чаще всего Эфиальта, честного афинского гражданина, с которым он был в дружбе. Бескорыстие Эфиальта было исключительным, но он был крайним демократом; его речи имели на народ очень большое влияние, которое он сначала употребил для свержения Кимона, а затем и ареопага.
После победы при Эвримедоне Кимон летом 466 г. до н. э. изгнал последних персов, державшихся еще у Эгейского моря, из Фракийского Херсонеса и из Дориска, долго и упорно сопротивлявшихся. Покончив с ними, он двинулся на остров Фасос, восставший против Афин вследствие спора о гаванях и доходных рудниках, лежавших напротив него на фракийском побережье. Кимон разбил фасосцев на море и, высадившись на остров, осадил и блокировал город, все еще упорно сопротивлявшийся. Фасосцы стали просить спартанцев напасть на Аттику, на что те согласились, но им помешало землетрясение, разрушившее Спарту, и восстание илотов (мессенцев, по имени которых война и названа третьей мессенской), подготовленное в свое время Павсанием. Восставшие сначала имели успех, но потом вынуждены были отступить в горную крепость Итому, на высоте 800 м, где им приходилось и раньше держаться в течение нескольких лет, так как спартанцам, не умевшим вести осаду, не удавалось их захватить.
