«Истинное Знание состоит в осознании невозможности достичь Истинного Знания. Знание – это бесконечное заблуждение. О Ты, Кто ведет заблудшего! Сделай меня более заблудшим, чем я есть!»
Когда он проходил через квартал Карх, он услышал проповедника-шарлатана, который говорил:
– Молчание лучше слов.
– Совершенно справедливо, в твоем случае, – сказал Шибли, – твоя речь полна суеты, твое молчание, по крайней мере, будет не хуже неудачной шутки.
Один раз люди видели, как Шибли кидал золотые монеты в Тигр, у него было с собой около четырехсот динаров.
– Что ты делаешь? – спросили его.
– Подходящее место для гальки – дно реки, – ответил он.
– Почему бы не отдать деньги бедным?
– Помилуй Аллах! Разве это будет благочестиво – делать их положение худшим, чем мое?
Однажды, когда он пошел на базар, люди стали кричать ему вослед:
– Смотрите, сумасшедший идет!
– Вы считаете меня сумасшедшим, – ответил им Шибли, повернувшись, – а я считаю вас разумными. И я надеюсь, что Аллах сделает меня еще более сумасшедшим, чем я есть, а вас еще более разумными, чем вы есть.
В конце концов его признали невменяемым и посадили в приют для душевнобольных в Багдаде. Несколько посетителей, старых знакомых, пришли навестить его.
– Кто вы? – спросил он.
– Твои друзья, – ответили они.
Шибли тогда начал кидать в них камни. Посетители бросились наутек.
– Если бы вы действительно были моими друзьями, – крикнул он им вдогонку, – вы не стали бы убегать от тех неприятностей, которые я причинил вам!
Испытания
В те дни в столице жил традиционалист-аскет, называвший себя Гулам Халил, показной набожностью и мистицизмом привлекший к себе внимание халифа и всего двора.
Если дервиш часто посещает богача, вы можете быть уверены, что это плохой человек. Когда кто-либо предпочитает общество богатых обществу бедных, Аллах наказывает его духовной смертью. Лицемер, как правило, старается оклеветать суфийских шейхов, чтобы добиться их изгнания и самому занять их место.
Так вот, суфий Сумнум, автор многих возвышенных и утонченных высказываний об истинной природе любви, в одно время стал очень популярной фигурой. Одна женщина влюбилась в него и сделала ему предложение, от которого он отказался. Тогда она пошла к Джунайду и попросила его, чтобы он посоветовал Сумнуму жениться на ней. Когда же Джунайд прогнал ее, она отправилась к Гуламу Халилу и сказала ему, что Сумнум покушался на ее честь. Он выслушал ее с большим вниманием и повторил потом клевету халифу, посоветовав казнить Сумнума.
Сумнума арестовали, но, когда халиф собирался отдать приказ палачу отрубить голову преступнику, его язык вдруг прилип к гортани. Сумнум получил отсрочку. Ночью халифу приснился вещий сон, что его правление продлится ровно сколько, сколько проживет Сумнум. Поэтому наутро повелитель правоверных послал за суфием, попросил у него прощения и вернул ему прежнюю милость.
* * *
Известно, что в результате преследований Гулама были арестованы и попали в тюрьму Нури, Раккам и другие суфии. Гулам настаивал на их смерти, утверждая, что они еретики, пока халиф не согласился и не приказал казнить их.
Когда палач приблизился к Раккаму, чтобы исполнить приказ, Нури встал и невозмутимо, даже радостно предложил казнить его первым.
– Молодой человек, – сказал палач, – люди обычно не рвутся так под мой меч, твоя очередь еще не пришла.
– Да, но мое учение требует от меня, чтобы я заботился о ближнем больше, чем о себе самом.
Палач послал слугу доложить халифу о поступке Нури. Халиф был озадачен, он приказал отложить казнь и назначил повторное рассмотрение этого дела о ереси. Главный судья допросил обвиняемых в своем доме. В результате дознания судья не нашел в их поведении ничего, что противоречило бы Закону, и почувствовал раскаяние за свое равнодушие к их судьбе.
– Судья, – сказал Нури, – ты задал много вопросов, но ты не спросил о главном. Знай, что Бог имеет слуг, которым дает еду, питье, место и жизнь. Но покой все они находят, лишь созерцая Его, если лишить их этого созерцания, они поднимут вопль от мучений.
Судья был смущен. В своем донесении халифу он написал: «Если эти суфии еретики, кого тогда можно назвать истинно верующими в Единство Бога?» В результате халиф призвал их к себе и предложил им просить у него все, что им угодно.
– Единственной милости мы просим у тебя: оставь нас в покое, – ответили они.
Халиф почувствовал, что глаза его наполнились слезами, и отпустил их с миром.
Мутадид
Когда умер регент, его сын Мутадид взял в свои руки бразды правления, объявив, что сын халифа лишается прав на трон. Но когда он сам стал халифом, оказалось, что реальная власть принадлежит его вольноотпущеннику Бадру. Взгляды всех в государстве были устремлены на этого человека.
Скажи Повелителю Великой Милости,
С чьей помощью желание работать становится реальностью:
Дай мне работу – будет то моим занятием,
А не дашь – моим занятием будет тебя позорить!
* * *
Набитому деньгами можно говорить все, что угодно,
Его любые речи будут слушать с вниманием.
Ведь если деньги говорят, то можно бормотать себе под нос,
И все равно все скажут: «Как много правды в сих словах».
Мой друг, о благородный и возвышенный!
Как долго Песнь моя со щедростью его звучит согласно!
Но долги, скопившиеся раз, не станут уменьшаться,
А доходы, упавшие однажды, не желают расти.
Когда я восхваляю щедрость человека этого,
Мне интересно: неужели я заблуждаюсь?
Принес свою поэму я – ты раскритиковал
Мой труд. Ошибка то была моя.
Напомнил мне ты поговорку:
«Человек, который целует зад,
В награду получает ветер».
* * *
Так мы склоняемся и пресмыкаемся пред обезьяною
В надежде получить хоть долю от награбленного ею, —
Лишь унижение приносят все ужимки наши.
О низости визиря
Мать его высочества, должно быть, на рынке торговала
Соленьями собственного приготовления!
И его отец определенно занимался
Подобным же почтенным ремеслом!
* * *
Визирь в тюрьме? Приятно глазу видеть,
Как рубище атлас сменило,
И власяница раздирает кожу его,
И кандалы идут ему!
Уличная сцена
Один правитель, знаменитый военачальник, взял большую сумму денег у одного богатого торговца и отказывался платить. «Я решил, – рассказывает торговец, – пожаловаться самому Мутадиду. Когда я приходил к правителю, тот приказывал своим слугам закрыть ворота и позволял им оскорблять меня, как им вздумается. Я пытался использовать посредников, но безрезультатно. Я обращался даже к визирю, но и он ничем не смог мне помочь. Когда я уже собрался идти к халифу, один мой друг остановил меня и сказал:
