В тот день Умм Муса, кастелянша дворца, пошла к визирю, чтобы решить вопрос о выдаче дополнительных денег для женщин гарема и слуг по случаю приближающегося праздника жертвоприношений. Случилось так, что Али ибн Иса был очень занят в это время и приказал своим слугам никого ни под каким видом не принимать. Привратник не осмелился ослушаться своего господина и вежливо отправил кастеляншу назад.
Умм Муса ушла в бешенстве. Как только Али доложили, что она приходила и ушла ни с чем, он послал своего человека принести извинения и пригласить ее прийти снова. Но было уже поздно – она ничего не хотела слушать, вместо этого пошла прямо к халифу и его матери, рассказав им такие клеветнические небылицы про Али, что, как только он приехал во дворец, ему сообщили, что он отстранен от должности и арестован по приказу повелителя правоверных. Его имущество и поместья, впрочем, не были конфискованы в то время.
Второй срок пребывания Ибн Фурата в должности визиря
В тот же день Ибн Фурат приступил к выполнению обязанностей визиря. Чиновник, который составлял его послание наместникам провинций, был не кто иной, как Ибн Тхаваба, который ранее вел следствие по его делу. Вот один интересный отрывок из этого послания:
«Поскольку повелитель правоверных нашел его незаменимым для себя и в особенности для государства и поскольку все чиновники всех департаментов и всех рангов признали его своим главой, чья осведомленность не имеет себе равной, к суду которого они обращаются для решения спорных вопросов и в котором они видят тот идеал, к которому стремятся, с твердым убеждением, что он единственно мудрый и опытный хозяин, который знает, как и где должно собирать нектар доходов в улей империи, поэтому, и только поэтому повелитель правоверных еще раз вынул этот несравненный меч из ножен, где он лежал до поры; и вот! Его лезвие по-прежнему остро, он начал вести корабль правоверных так, словно не выпускал его штурвал ни на минуту.
И далее, повелитель правоверных счел необходимым удостоить его всех почестей, какие только существуют, и пожаловать ему дары, которых он, к несчастью, был некоторое время лишен.
Во исполнение чего повелитель правоверных соизволил обращаться к нему, используя почетное обращение Абу Хасан, и прочее и прочее…»
Вскоре Ибн Фурат арестовал всех родственников и чиновников бывшего визиря, а также его представителей и сторонников в провинциях. Он наложил штрафы на всех, кроме двоих, которых он оставил на своих постах в Исфахане и Басре, поскольку они пользовались протекцией Умм Мусы. Кроме выплаты штрафов, все отставные чиновники должны были вернуть в казну все побочные незаконные доходы, которые они получали на своих должностях. Поскольку визирь взял на себя обязательство выплачивать халифу полторы тысячи динаров ежедневно, ему пришлось даже организовать специальное ведомство по недекларированным доходам!
Денег в казне на данный момент было достаточно благодаря тому, что его предшественник собрал авансовые поступления земельного налога в начале финансового года. Большие суммы были собраны от штрафов и гарантийных обязательств (суммы, которые отдельные люди обещали получить с разжалованных чиновников, если их отдадут им в руки). Продолжали приходить аккредитивы, вложенные в запечатанные письма с накладными, из Фарса, Исфахана и других восточных провинций. Они должны были попасть в «честные» руки Али ибн Исы и представляли собой «благодарность» местных чиновников своему хозяину.
Все полученные средства шли на содержание дома императора, жалованье военным и другие неотложные нужды.
* * *
За обеденным столом у Ибн Фурата ежедневно сидели девять чиновников, принадлежавших к его партии, четверо из них были христианами. Он рассаживал их по сторонам от себя и перед собой. В качестве первого блюда каждому гостю подавались разнообразные фрукты, в соответствии с сезоном, разложенные на подносе с большим искусством. В центр стола ставился громадный поднос с такими же фруктами исключительно для декоративных целей. Рядом с каждым подносом клался нож для разрезания и очистки айвы, груш и персиков, рядом ставилась чаша для кожуры и прочих отходов. После фруктов посуду убирали и приносили сосуды для омовения рук.
Затем слуги вносили гигантский поднос из дубленой кожи, с крышкой из плетеного тростника, накрытый тонкой египетской тканью. Возле каждого гостя клали свежие салфетки. Крышку снимали, и собственно обед начинался. Ибн Фурат поддерживал беседу в течение всей трапезы и гостеприимно настаивал, чтобы гости не стеснялись и ели от души. Так, одно блюдо следовало за другим в продолжение двух часов. Когда обед заканчивался, гости удалялись в боковую комнату и совершали омовение, слуги лили воду им на руки, а евнухи стояли наготове с полотенцами из египетского хлопка и сосудами с розовой водой для придания благоухания их лицам.
Дом Ибн Фурата был поставлен на широкую ногу. Ежедневно на его кухне потреблялось столько мяса и льда, сколько ни раньше его, ни позже не потреблялось ни в одном частном доме. То же самое касалось и напитков из шербета, которые предлагались всем посетителям без исключения, и воска для свечей и писчей бумаги. Всякий раз, когда он становился визирем, цены на воск, лед и особенно на бумагу сразу взлетали вверх, когда он был в опале, цены на эти товары сразу падали.
Беспокойный наместник
Ибн Абу-л-Садж, правивший провинциями Азербайджан и Армения на правах феодальных наделов, в пору, когда Ибн Фурат был визирем в первый раз, аккуратно платил подати в казначейство в Багдаде. Но при администрации Хакани и Али ибн Исы он задерживал выплаты, в результате чего у него собралась крупная сумма денег, что навело его на мысль о мятеже. Он собрал свои войска и захватил соседнюю с ним провинцию Рей.
Мунис был послан с войском на подавление мятежа, по пути следования он посылал приказы союзным правителям присоединяться к его армии. Когда Ибн Абу-л-Садж узнал об этом, он послал письмо, в котором выразил желание решить вопрос мирным путем и предложил выплачивать ежегодно подать в размере семи миллионов динаров с провинции Рей, если она останется в его руках. Муктадир отклонил это предложение. Тогда Ибн Абу-л-Садж предложил оставить за ним управление департаментами общественной безопасности и обороны, а назначения чиновников в департаменты религии, земельного налога, юстиции, почты, разведки, налогов в пользу бедных и прочих отдать на усмотрение метрополии. Однако Муктадир ответил, что он не позволит мятежнику ни единого дня оставаться в правительстве Рея, коль скоро он позволил себе захватить провинцию без разрешения.
Ибн Абу-л-Садж уже был готов оставить Рей и сохранить хотя бы то, что было у него до мятежа. Ибн Фурат рекомендовал принять это предложение и даже гарантировал, что заставит Ибн Абу-л-Саджа выплатить в казну империи крупный штраф.
Но казначей Наср и другой придворный вельможа по имени Ибн Хавари воспротивились этому плану, настаивая на том, что полномочия Ибн Абу-л-Саджа не могут быть подтверждены, пока он не явится в столицу и не поставит ногу на Ковер Государя как верноподданный. Кроме того, они высказали предположение, что визирь вступил в тайный сговор с бунтовщиком. Поэтому Муктадир приказал продолжать военную операцию.
