Самым мягким было следующее предложение:
– Прикажи наместнику выгнать его взашей – крушение планов и бесполезное путешествие послужит ему достаточным наказанием.
– Как же немилосердны и жестокосердны вы все! – воскликнул визирь. – Этот бедный человек хотел воспользоваться моим именем как волшебным заклинанием. Не найдя работы в столице и, возможно, не желая беспокоить нас, он избавил нас от необходимости и труда писать ему рекомендательное письмо в провинцию. Он сам написал письмо и отправился в долгий путь в Египет в надежде на удачу и благосклонность судьбы. И что же вы пожелали ему? В лучшем случае – разочарование.
Он обмакнул перо в чернила и тут же, на обороте фальшивого письма, написал своей рукой:
«Это письмо написано мной. Не знаю, на чем основано твое подозрение. Это прекрасный человек, он оказал мне услуги в тяжелые для меня дни и сделал намного больше, чем сказано в этом письме. Щедро награди его и назначь на должность, достойную его».
Это письмо было отправлено в Египет немедленно.
Несколько лет спустя к Ибн Фурату пришел посетитель, человек приятной наружности, прекрасно одетый, в сопровождении слуг. Когда его провели в приемные покои, он принялся благословлять визиря и залился слезами.
– Да хранит тебя Аллах, добрый человек! – воскликнул Ибн Фурат, который никогда прежде не видел его. – Что с тобой, почтеннейший?
– Я тот самый чиновник, который подделал рекомендательное письмо, которое визирь, да вознаградит его Аллах, в своей неизмеримой доброте и милосердии признал своим собственным.
Ибн Фурат рассмеялся.
– Сколько он дал тебе? – спросил он.
– Считая жалованье от моей должности, подарки и выплаты из казны наместника Египта, я получаю двадцать тысяч динаров в год, – ответил чиновник.
– Хвала Аллаху! – ответил визирь. – Это неплохо, но, если ты захочешь служить мне, ты будешь получать в несколько раз больше.
Проверив чиновника, визирь нашел его вполне пригодным для высокой должности. Он взял его к себе, и тот стал преданно служить ему».
Однажды, во времена третьего срока, когда Ибн Фурат был визирем, на приеме у него разговор зашел на тему образования, литературы и изучения преданий. Как-то раз один из придворных сказал:
– Мне говорили, что студенты и ученые живут в нищете. Некоторые из них недоедают, чтобы сэкономить деньги на бумагу и чернила.
Ибн Фурат был образованным человеком, и у него было доброе и чуткое сердце. Он щедро помогал поэтам, поэтому, когда он услышал, как трудно приходится бедным студентам, он сразу воскликнул:
– Им нужна помощь? Я помогу им!
После чего приказал выделить двадцать тысяч дирхемов для покупки бумаги и чернил для бедных студентов и ученых.
Димна предупреждает Льва о происках Быка
Почтенный читатель может освежить в памяти историю про Димну, Льва и Быка – она приведена выше.
Мунис Победитель вернулся в Багдад после своей блестящей победы над Византией. По городу ходили слухи, что он не одобрял пыток чиновников и в особенности убийства Хамида. Многие солдаты из кавалерии халифа в результате задержек и сокращения их жалованья стали переходить на службу в армию Муниса, в надежде получить от него те деньги, которые они не могли получить от халифа и визиря.
Ибн Фурату не нравилось присутствие Муниса в столице. Через несколько недель он, на личной аудиенции с Муктадиром, сообщил ему, что Мунис планирует привлечь войска на свою сторону. Если ему это удастся, то он станет эмиром эмиров (правителем правителей) и, таким образом, будет повелевать всей империей. «Твои военачальники и даже твои придворные уже сейчас готовы выполнять его приказы». Визирь тонко сыграл на чувствах халифа – как только Мунис пришел на аудиенцию во дворец, Муктадир в присутствии визиря сказал ему:
– Мне очень приятно твое общество. Я чувствую себя спокойно под защитой твоей армии. Кроме того, я имею возможность советоваться с тобой по различным государственным вопросам. Один из таких вопросов особенно беспокоит меня сейчас: императорские кавалеристы требуют жалованья. Сумма задолженности громадна – этих денег просто негде взять, даже половину! Если я пошлю их в Сирию и Египет, они откажутся повиноваться, они скажут, что на поход нет средств. Как ты знаешь, Рей и соседние с ним провинции закрыты для нас, так как мятежники захватили их. Армения и Азербайджан отданы Ибн Абу-л-Саджу. К сожалению, пока ты будешь оставаться в Багдаде, эти солдаты будут стремиться вступить в твою армию. Если я начну препятствовать им, они поднимут мятеж, если я соглашусь с этим, то все равно в казне не хватит денег на содержание твоей увеличившейся армии. Доходы с Дийарабии, Джайрандара и Сирии почти не поступают, доходов с Ирака, Ахваза и Фарса недостаточно. Поэтому самым благоразумным в данной ситуации я считаю отправить твою армию в Ракку. Это твоя родная провинция, ты сможешь послать свои отряды для сбора денег, обещанных Мадхараям. И что самое главное, чиновники, ответственные за общественную безопасность и сбор земельного налога в Египте и Сирии, не посмеют поддаться мятежным настроениям, пока твои войска будут находиться в граничащей с ними провинции. Все это будет способствовать безопасности и процветанию всей империи.
Мунису было ясно, что все эти мысли внушил халифу Ибн Фурат. Он понял, что визирь его враг. Единственное, что попросил Победитель, – это остаться в Багдаде до конца священного месяца Рамадана и позволения отметить приближающийся религиозный праздник в столице. Халиф позволил ему это. После праздника Мунис отправился во дворец визиря нанести ему прощальный официальный визит. Визирь, несмотря на все возражения Муниса, встал со своего места, почтительно приветствовал его и настаивал, чтобы он сел рядом с ним на ковер. Мунис отказался от этой чести и кратко изложил свои просьбы; все они были удовлетворены. Когда он собрался уходить, Ибн Фурат снова хотел подняться и проводить его, но Мунис попросил его, ради всего святого, не беспокоить себя. После этого Победитель попрощался с халифом и отправился в свой лагерь. В тот день был сильный ветер.
Опасность
Внезапно в 311 году в Багдад пришли известия, что молодой Абу Тахир
[148], кармат, напал на караван паломников, когда те возвращались из Мекки. Он уничтожил вооруженный конвой, перебил множество богомольцев, захватил в плен многих женщин, детей и мужчин, в том числе и членов правящей семьи. Потом, погрузив все награбленное на верблюдов, разбойник ушел назад в свою страну Хаджар. Остальных паломников он оставил умирать в пустыне без верблюдов, воды и пищи.
Куда сейчас бредешь ты, паланкин, покачиваясь на спине верблюда?
Плывешь ты, растворяясь в дрожащем воздухе жары,
Подвластная капризу вереница повернула резко в Сирию,
Другая направилась в Ирак. Я ж остаюсь один.
Не придет никто и не освободит меня от Боли – тюремщика жестокого.
Хотел достичь я цели путешествия, но не увижу ее уж никогда.
Когда известия об этих зверствах распространились, город по обеим сторонам реки загудел, как потревоженный улей. Женщины босыми выбегали из домов, вопили, рвали на себе волосы и били себя по лицу. К ним присоединились жены арестованных и разоренных Ибн Фуратом чиновников. Зрелище было настолько ужасно, что с трудом поддавалось описанию. Чтобы взять ситуацию в городе под свой контроль, визирь приказал начальнику полиции Назуку, собрав все свои силы: пехотинцев, конницу, огнеметателей, подавить беспорядки, а потом расставить патрули по берегам реки и во всех мечетях. Вскоре порядок в столице был наведен. Через некоторое время стали прибывать уцелевшие паломники, они рассказали свою историю визирю, и он, уже поздно вечером, с тяжелым сердцем отправился доложить обо всем Муктадиру. Халиф вызвал на совещание казначея Насра.
