Что касается Шайтана, то тут самые красноречивые из мистиков хранят молчание. Потому что Шайтан ближе к Наивысшему Существу, чем они. В своем усердии он пожертвовал намного большим, чем они. Он тверже, чем они, держал свое слово, и преданность и почитание его не имеют себе равных.
Его крушение произошло, когда кончилась вера, в тот момент, когда он сказал: «Я благородней, чем Адам». Тотчас он оказался за покровом, не зная, что скрыто за формой Адама. И он упал, и распростерся в грязи, и связал, отныне и навеки, свое имя с проклятием.
* * *
Для тех, кто верит, грех – как только они поняли, против Кого они согрешили, – становится равносилен смерти.
Если человек желает вкусить Милость Господа, он должен смирить свою душу и пребывать в одном из следующих трех состояний: находиться как бы в утробе матери и существовать, не имея возможности влиять на свое существование, получать питание и даже не знать об этом; пребывать в абсолютном покое, как в могиле; либо быть полностью беспомощным, как в день Последнего Суда.
* * *
Из Басры Халладж во второй раз отправился в паломничество, оттуда вернулся в Басру, затем пошел в Ахваз, потом, забрав с собой жену, сына и нескольких наиболее преданных учеников, прибыл в Багдад. Там он провел около года, потом, оставив сына на попечение одного из своих последователей, снова пустился в путь.
Сначала он отправился в Индию, оттуда в Хорасан и Туркестан, вплоть до границы с Китаем, везде, где он побывал, он призывал людей к Богу и писал книги для своих учеников.
После возвращения в Багдад ему приходили письма из Индии, в которых к нему обращались как к Заступнику, в письмах из Китая и Туркестана его величали Кормильцем Души. Его последователи из Хорасана называли его Провидцем, из Фарса – Абу Абдаллахом, Аскетом, из Хузистана – Шейхом, Чесальщиком хлопка в глубине сердец. Некоторые люди в Багдаде называли его Пребывающим в Экстазе, другие, в Басре, звали его Очарованным. Странные истории стали рассказывать о нем, когда он вернулся из своих странствий.
Затем он отправился в третье паломничество по святым городам. Из паломничества, по словам его сына, он вернулся совершенно другим человеком. Он купил участок земли в Багдаде и построил дом для своей семьи.
Халладж желал обратить в свою веру некоего Ибн Харуна, который содержал несколько салонов, где наиболее известные в Багдаде шейхи собирались для обсуждения вопросов богословия. Один раз, когда, как обычно, собрались все гости, Халладж начал беседу с того, что предложил шейхам загадку:
Разве не было времени у вас узнать меня?
Тогда поймите истинную сущность мою!
Часть первая моя нежней четвертой,
А пятая длиннее третьей,
Моя вторая часть наиобычнейшая,
Трижды три тройки. Что это за слово?
Отгадайте, и вы увидите меня стоящим твердо
Там, на горе Синай, где Моисей стоял, объятый светом.
Никто не мог ничего сказать в ответ.
А надо заметить, что сын Ибн Харуна в то время был болен и силы стремительно покидали его. Поэтому хозяин попросил Халладжа о милости:
– Мой мальчик умирает, не мог бы ты помолиться за него?
– Он уже выздоровел, – ответил Халладж, – не беспокойся больше о нем.
Через несколько минут слуги привели ребенка, и он выглядел так, как будто и не болел вовсе. Все присутствовавшие были поражены этим чудом. Ибн Харун достал запечатанный кошель с золотом и отдал его Халладжу со словами:
– Шейх, возьми эти деньги и поступи с ними как пожелаешь.
Окно комнаты, где происходило собрание, выходило на реку Тигр. Халладж взял кошель, в котором было три тысячи динаров, и швырнул его в воду.
– Я думаю, что у вас есть вопросы ко мне, – сказал он, обращаясь к собранию шейхов, – но что вы можете спросить у меня? Я слишком ясно вижу, насколько вы правы и насколько я не прав.
И с этими словами он покинул собрание.
На следующий день Ибн Харун посетил нескольких своих знакомых, бывших накануне вечером у него в доме, и показывал им тот самый кошель, который Халладж на их глазах бросил в реку.
«Вчера, – рассказывал он им, – я не мог избавиться от размышлений о своем подарке. Мне стало жаль денег, которые шейх бросил в воду. Меньше чем через час после того, как эта мысль пришла ко мне в голову, в дверь позвонил один из бедных учеников Халладжа и сказал мне, когда я впустил его в дом:
– Мой господин приветствует тебя, он приказал мне передать следующее: «Не жалей ни о чем и возьми свои деньги. Тому, кто послушен Ему, Бог дает власть над землей и водой».
С этими словами он вручил мне мой собственный кошель».
Знание обо Мне, поскольку Я одновременно слишком велик и необъятен для взгляда и слишком мал и утончен, труднодостижимо для существа, заключенного в телесную оболочку. Я есть Я, этим все сказано. Фактически моими атрибутами стала человечность, и эта моя человечность есть отмена чистой духовности. Я имею одно-единственное качество – Божественность.
По моему собственному велению Покров скрыл меня от меня самого, и для меня этот Покров является прелюдией к Видению. Когда момент Видения наступает, тогда все мои атрибуты, качества Божественности исчезают.
Только так Я отделяюсь от меня самого. Я есть субъект Своего существования. Я не Мое Я. Я Метафора (человек, замещающий Бога) и не имею ничего схожего с человеком. Я Призрак и не заключен в материальную оболочку. Мое Появление – это не возвращение в Вечность, а просто Реальность, недоступная ни чувствам, ни аналогиям.
Ангелы и люди имеют некоторые знания об этой Метафоре и этом Призраке. Они не знают истинной природы этого единственного качества, им знакомы лишь интуиции, данные свыше, каждому в меру его способностей. Всякое племя знает, из какого источника оно должно пить. Для одного человека это наркотик, для другого – чистая вода. Один видит только какую-то человекоподобную форму, другой – несравненный Божественный Образ и ослеплен им. Один человек бродит в безводной пустыне познания, другой тонет в океане мысли – все они далеки от Реальности, поскольку все они выбирают себе определенную цель и, следовательно, двигаются по неверному пути.
Те, кто близки Богу, вопрошают Его лишь о Пути. Они считают себя ничем, а Он готовит их к славе. Они сделали себя ничем, а Он сотворил их славу реальностью. Они унизили себя, и Он возвысил их в глазах всех.
Такие люди находятся в поисках истины. Они ни во что не ставят мирскую славу. Именно их Он лишает их человеческих качеств, наделяя их Своим собственным атрибутом – Божественностью.
Многих обратил Халладж в свою веру, и среди его последователей были люди весьма значительные. Больше всего он желал завоевать симпатии консерваторов, потому что считал их веру лишь первой ступенью его собственного учения, поэтому Халладж послал своего эмиссара к Ибн Навбахту
[153], главе этого направления.
