– Прочитай это место сначала! – воскликнул Муфлин.
Шарлатан прочел, после чего негр помчался к Муктадиру и рассказал ему об этом.
– Я хочу видеть эту книгу, – сказал халиф.
Муфлин принес ее.
– Знаешь ли ты кого-нибудь, кто соответствует этому описанию? – спросил Муктадир.
– Нет, никого не могу припомнить, – ответил Муфлин.
Халиф, однако, велел ему подумать хорошенько и, казалось, очень хотел найти этого человека.
– Единственный, кто подходит под это описание, – сказал наконец Муфлин, – это Хусейн ибн Касим, его еще называют Красавчик.
– Хорошо, если кто-нибудь из его друзей обратится к тебе или захочет передать сообщение от него, дай мне знать, но держи все это в тайне, не говори никому.
С этими инструкциями Муфлин покинул халифа.
– Знаешь ли ты кого-нибудь с такими приметами? – спросил он Даниелита.
– Я только прочитал тебе то, что нашел в книге Даниила, больше я ничего не знаю, – ответил он.
Даниелит пришел ко мне и рассказал обо всем, что произошло. Я поспешил передать эти новости Хусейну. Он был в восторге, лучше сказать – в экстазе, его лицо светилось торжеством. Вызвав Абу Бишра, своего чиновника, христианина, он вручил ему письмо и велел посетить Муфлина, и чем скорее, тем лучше.
На следующий день, вечером, я зашел узнать новости. Хусейн позвал Абу Бишра и попросил его самого рассказать о том, что произошло.
– Когда я пришел, в приемной Муфлина было очень много посетителей, – начал свой рассказ чиновник, – тем не менее он вызвал меня прежде всех других посетителей и заставил сесть рядом с собой. Потом, сделав мне знак подвинуться поближе, он спросил меня шепотом: «Как поживает Хусейн ибн Касим?»
Он внимательно выслушал мой ответ и сказал: «Передай ему мои наилучшие пожелания и уверь его, что я сделаю все, что необходимо. Пусть он напишет письмо государю, я передам его и буду посредником в этом деле».
Я ушел от него, – сказал в заключение Абу Бишр, – в полной уверенности, что сам Аллах помогает моему господину в его делах.
Уловка с «пророчеством Даниила» оказалась весьма эффективным средством в продвижении Хусейна на пост визиря, несмотря на всеобщие возражения и недовольство».
* * *
Братья Ибн Раик, как и некоторые другие люди, также принимали участие в этой интриге, помогая Хусейну. Теперь, когда он стал визирем, они захотели получить свою долю. Их требования были чрезмерны. Мухаммед ибн Раик вместе с братом пошли столь далеко, что захватили только что прибывший из Ахваза корабль, который привез в казну налоги из провинций Ахваз, Исфахан и Фарс. Когда Хусейн написал жалобу халифу и в резких выражениях сообщил о том, что произошло, Муктадир всего лишь слегка пожурил сынов Раика, который был вольноотпущенником его отца. В конце концов визирь и братья Ибн Раик пришли к соглашению, в соответствии с которым половина денег оставалась у последних, другая же половина должна была быть передана в государственную казну.
Финансовый кризис развивался по схеме «от плохого к худшему». Хусейн был вынужден продать часть государственных земель, что дало ему половину миллиона динаров. Он также израсходовал половину доходов за 320 год, перечисленных авансом и сбор которых только начинался, но все равно не смог погасить задолженность за 319 финансовый год.
Все это было известно двоюродному брату халифа Харуну. Когда об этом доложили халифу, он решил назначить временно на пост визиря Хасиби, который был тогда секретарем Валиде. Когда Хасиби сделали это предложение, он сказал, что финансовое положение в стране довольно сложное и он не хотел бы, чтобы у государя сложилось ложное представление о том, что он, Хасиби, достаточно компетентен, чтобы нормализовать ситуацию. Тогда Харун предложил, чтобы Муктадир лично назначил Хасиби главой дивана контроля, оставив обязанности первичной оценки под началом Хусейна, который должен будет составить предварительный бюджет. С этим назначением Хусейн согласился, и Муктадир, чтобы сгладить все недоразумения и недовольства, пожаловал ему почетные одежды.
После этого Хусейн приступил к составлению бюджета. Он выписал по пунктам все ожидаемые доходы с каждой провинции. Главы диванов первичной оценки и контроля заверили эти цифры. Бюджет был составлен таким образом, что суммы доходов были приблизительно равны суммам расходов, с тем чтобы успокоить повелителя правоверных.
Но Муктадир передал эти расчеты Хасиби и приказал ему детально проверить их. Хасиби обнаружил, что Хусейн записал в доходную часть бюджета предполагаемые доходы с тех провинций, которые к тому времени уже отпали от империи и перешли в руки узурпаторов: Рей и Исфахан были захвачены дейлемитами; Мосул и Дийарабия находились под контролем Муниса, Египет и Сирия вообще не перечисляли налогов уже четыре года. Все эти несуществующие доходы составляли в бюджете огромную сумму. В расходной части визирь не учел своих же собственных распоряжений относительно повышения жалованья военным и слугам. Кроме того, он забыл вычесть доходы с тех государственных земель, которые он сам приказал продать. Хасиби изложил все эти соображения в своем докладе и положил его на стол Муктадиру, в результате чего было созвано собрание государственных служащих.
Когда начались слушания по этому делу и чиновники обратились с вопросами к визирю, последний начал поносить их и обвинил их в том, что они хотят опорочить его в глазах халифа.
– Как именно, – потребовал он, – я ввел в заблуждение государя? Разве не имеем мы обязательства сборщиков налогов здесь, перед нами?
– Упаси нас Аллах от таких обвинений! – ответили они. – Но все же бюджет визиря основан на погашении задолженностей за 319 год за счет доходов, полученных в счет 320 года. Сборщики налогов послали в Совет по контролю сведения о суммах, уже выплаченных ими в счет 320 года, и сведения о тех суммах, которые они обязуются выплатить после сбора урожая. Именно эти сведения и были причиной нашего собрания.
– Ну и каковы же эти суммы? Вы знаете? – сказал Хусейн.
– Я знаю, – ответил Хасиби.
И он представил меморандум, который составил сам. Из него явствовало, что суммы доходов, уже полученных авансом за 320 год с Ахваза, Ирака и Фарса (за несколько месяцев, прежде чем будет собран урожай и начнется фактический сбор налогов), составляют сорок миллионов дирхемов, остаток же, который должен быть перечислен до начала 321 финансового года, составляет всего двадцать миллионов.
– Такого бюджета, – сказал Хасиби в заключение своей речи, – не видывали ни в прошлом, ни в настоящем!
Хусейн начал понимать, в каком положении он оказался. Объятый страхом, он попытался прекратить собрание, закричав:
– Это вы, чиновники, состряпали этот нелепый бюджет и хотите теперь, чтобы я отвечал за него!
– Несомненно, в этом деле есть недоразумения, – ответил один из чиновников, – конечно, это произошло по недосмотру, но в любом случае это не отражается на наших реальных оценках.
