Стол был изысканным. Захватив вина, мы перешли в другую пышную комнату, где был подан десерт, и там посуда была еще дороже. Мы пили всю ночь, и это было гораздо приятнее трапезы у Ибн Маклада.
Утром хозяин принес два кошелька, один с динарами, другой с дирхемами, из первого он отсчитал пятьсот динаров, а из второго, наполненного совсем новыми монетами, пятьсот дирхемов и сказал: «Вот выплата по указанию, а вот подарок от меня самого».
Я взял деньги и ушел, но этот банкир стал моим другом, а его дом – моим домом.
«Что до еды, то Яза сам был скуп, – рассказывает поэт Ибн Араби. – Я был однажды на обеде, который он давал. Мы уже наелись и пили, слушая пение хозяина, когда пришел опоздавший гость.
Яза подал ему плетеный поднос с оставшейся едой. Казалось, что этот человек голодал неделю: он съел все, что было на подносе. Что же касается блюд на столе, то они были уже пусты.
Яза с яростью в глазах наблюдал за этим, остальные же улыбались.
Когда тот наелся, Яза спросил:
– Ты играешь в нарды?
– Да, – отвечал гость.
Мы поставили между ними доску, и игра началась. Яза проигрывал, кости как будто сами знали, что нужно его противнику. В конце концов Яза выглянул из шатра, в котором мы сидели, и, подняв лицо к небу, вскричал:
– Я получил по заслугам, накормив голодающего!»
Любимый гость не везде любим
Яза не сможет ничем искупить
То, чем обидел он нас.
Ведь развернул он коня своего,
Всем показав его зад.
И известный певец не везде известен
Однажды в знойный летний день
Гостил у Исы я, и нам пел Фам,
Как будто ночь настала зимняя —
Такой озноб, что слышен стук зубов.
Человек идеального воспитания
Встречаются такие купцы, которые, владея миллионами динаров, хотят, чтобы им служил весь мир, и всячески подчеркивают свое значение.
Но пророк сказал: «Всевышний не любит, когда люди скрывают богатство, которое Он им даровал».
«Мой хозяин, – рассказывает управляющий Абу Мундхира, Нуман ибн Абдулла, – имел обыкновение, когда зима подходила к концу, собирать все шерстяные ткани, одеяла, печи и другие необходимые для зимы вещи и устраивать торг. После этого он спрашивал у начальника тюрьмы о нищих заключенных, попавших туда по собственному признанию без явных обвинений, и на деньги, полученные за свои вещи, оплачивал их долги или выкупал их на свободу. Он помогал и мелким торговцам, жившим по соседству, – разносчикам, кондитерам, которым дело приносило всего пару динаров, – давал им по десять динаров или сотне дирхемов. Он сочувствовал людям, приходившим на рынок, чтобы продать чайник, или горшок, или старую простыню – вещи, продавать которые заставит только крайняя нужда, там были даже старухи, продающие свои прялки, и он платил им гораздо больше, чем они просили за свой товар, и не брал этих вещей.
А когда зима приближалась, он собирал свою парчу, золотые и серебряные ткани, охладители и все летние принадлежности и раздавал все это нуждающимся, а на следующее лето покупал себе все новое.
Однажды я не выдержал.
– Господин, – сказал я тогда, – ты действуешь себе во вред безо всякой причины. Ты покупаешь эту одежду и все остальное по самым высоким ценам и распродаешь их вполцены, когда они никому не нужны. Это разоряет тебя. Прошу тебя, позволь мне сделать так: ты отдашь все, что захочешь, на торг, но я куплю их для тебя, сохраню до следующей зимы или лета и возьму за них ту же цену.
– Нет, – сказал Абу Мундхир. – Это вещи, которыми Всевышний позволил мне наслаждаться все лето или всю зиму, и Он привел меня ко времени, когда они больше не нужны, как я могу знать, буду ли я жив, когда они мне снова понадобятся? Я согрешу, оставляя их себе. Я лучше буду продавать их по той цене, по которой продаю, чтобы Всевышний берег меня до того дня, когда они снова понадобятся, и простил мне мои грехи. И если Он пощадит меня, мне они снова понадобятся, они ведь стоят не так дорого. И у меня они будут снова, и меня будет радовать их новизна. И есть еще одна польза из того, что я продаю задешево, а покупаю дороже: мелкие торговцы, которым я продаю и у которых покупаю, имеют с этого прибыль. Им хорошо, а меня это не разорит.
Если какое-то особое лакомство подавалось Абу Мундхиру, он никогда не съедал его, а велел отдать нищим почти нетронутым. И каждый день то, что оставалось с его стола, выносили за ворота, вместе с тем, что еще было на кухне после еды его рабов, и перед его домом всегда толпились нищие.
Однажды с ним обедал его друг из династии Хашимитов. Обед начался с лучших блюд, но скоро Абу Мундхир приказал вынести все нищим. Затем подали жирного козленка, но скоро и его унесли за ворота. Пришла очередь миндального десерта с фисташками – одного из его любимых блюд, каждая порция которого обходилась в пятьдесят дирхемов.
Сотрапезники съели еще совсем немного, когда он сказал: «А теперь отдайте это нищим».
Однако Хашимит крепко держал свою чашу.
– Друг мой, – сказал он, – давай представим, что мы нищие, и насладимся своим обедом. Почему мы должны то, что нам особенно нравится, отдавать им? Что попрошайка станет с этим делать? Не довольно ли ему будет куска мяса и лепешки? Так что оставь мой десерт мне.
– Таков мой обычай, – сказал Абу Мундхир.
– Но это плохой обычай, – отвечал гость. – И нам он не нравится. Если уж у твоих попрошаек должен быть такой особый обед, приготовь другие порции для них, но не трогай наши. Или же мы дадим им денег вместо еды.
– Хорошо, – сказал Абу Мундхир, – я отменю свой приказ и приготовлю для них еще порции. Что же до денег, то ни один нищий не решится потратить их на что-то подобное, даже если дать ему во много раз больше. Когда нищий получает монеты, он тратит их на необходимые вещи и не станет готовить подобные блюда. Я же хочу поделиться с ними своим удовольствием».
* * *
Из беседы в обществе мужей, музыки или времени, проведенного с женщиной, идеально воспитанный человек предпочтет беседу.
Он никогда не станет перебивать, позволяя собеседнику, спокойно рассуждая, пройти дорогой, которую он выбрал для своей мысли, от начала до конца, так чтобы одно вело к другому, ведь говорят, что беседа – это ветвящееся дерево.
Человек, которому достаточно лишь знаний, касающихся того, что вокруг него, не сравнится с тем, кто ищет неведомое, спрятанное в нашем мире. Нечто является неизвестным, потому что мы редко его видим. Но неведомое является чудом, оно противоречит природе вещей и кажется невероятным, пока мы не увидим его. Взять, например, Индию, обычаи которой настолько отличаются от наших, что кажутся нам просто чудовищными. А ведь индус, посмотрев на привычное нам, поступает наоборот. Они едят в одиночестве, среди помета. Они пьют коровью мочу, но не станут есть говядины. Обычно они ездят без седла, а если в седле, то, по нашим представлениям, задом наперед. Из двоих детей они больше любят младшего, потому что старший обязан своим появлением удовлетворению желаний, а второго ждут спокойно и обдуманно. Входя в дом, они не спрашивают позволения, но не могут уйти без него.
