Он посещал больных, всегда принимал участие в похоронной процессии, если встречал дроги на улице. Если раб предлагал ему разделить с ним обед, он не отказывался.
Его внук Хусейн, сын Али, рассказывал:
– Когда я спрашивал своего отца, как вел себя пророк в общественной жизни, он отвечал: «Он всегда оказывал людям должное уважение, никогда не пренебрегал приличиями, всегда вежливо здоровался со своими друзьями и интересовался их здоровьем. Если он приходил куда-либо, то садился туда, где было место. Когда он держал совет, то никто не осмеливался кричать, если кто-либо из присутствующих был виновен в чем бы то ни было, он никогда не указывал на его, а, наоборот, старался скрыть его вину. Никогда не прерывал он говорившего. Если что-то в собеседнике вызывало у него отвращение, это можно было заметить по его лицу, но он никогда не высказывал свои мысли вслух.
Ел он сидя и есть любил в большой компании, при этом он говорил: «Человек, который ест один, – несчастнейший из людей». Мясо было его любимой пищей, и он часто говорил, что оно полезно для слуха. Но чаще всего ему приходилось питаться финиками. Он любил мед, свежее масло и особенно молоко. Если кто-либо угощал его молоком, он говорил: «Господи! Благослови этот напиток и пошли нам еще!»
– Я служил пророку десять лет, и за все это время я не услышал от него ничего, кроме возгласа «Ба!», – рассказывал слуга Мухаммеда Анас.
Как-то во время паломничества Абу Бакр, разозлившись на погонщика, который сбился с дороги, стал бить его. Пророк ничего не сделал, а лишь сказал с легкой улыбкой: «Посмотрите, что делает этот праведник».
Он любил веселье. Когда он шутил, говорила Аиша, то добавлял, что Бог не наказывает за добрую шутку. Один из мухаджиров, Хават, сын Джабира, рассказывал такую историю:
«Однажды я путешествовал вместе с пророком и его людьми, и мы остановились на привал и поставили палатки. Через некоторое время я заметил группу женщин, очень симпатичных, сидящих и разговаривающих друг с другом, напротив моей палатки. Я вернулся к себе, надел лучшие свои одежды и пошел и сел в компании женщин. Внезапно пророк вышел из своей палатки и увидел меня.
– Абу Абдаллах, что ты делаешь здесь, среди женщин?
Я испугался и поспешно ответил:
– Пророк, у меня есть большой пьяный верблюд, и я пришел к женщинам с просьбой сплести путы для него.
Пророк прошел чуть дальше, потом повернулся и сказал:
– Абу Абдаллах, как именно ведет себя пьяный верблюд?
Я не нашелся что сказать в ответ, и он ушел. После этого всякий раз, когда мы встречались, он после приветствия спрашивал меня:
– А как же все-таки ведет себя пьяный верблюд?
Поэтому, когда мы вернулись в Медину, я не решался зайти в мечеть помолиться из опасения, что пророк опять задаст мне тот же вопрос и приведет меня в смущение; и я ждал, когда он выйдет.
Наконец такая возможность мне представилась, и я зашел в мечеть и начал молитву. Вскоре, однако, Мухаммед вышел из своей комнаты и, совершив короткую молитву, в два поклона, остался сидеть возле меня. Тогда я решил как можно дольше молиться, в надежде, что ему надоест ждать и он уйдет опять. Но он разгадал мою уловку и сказал:
– Абу Абдаллах, ты можешь молиться так долго, как тебе угодно, но я не уйду и дождусь, пока ты закончишь.
«Вот как! – подумал я. – Теперь мне обязательно надо придумать какой-нибудь достойный ответ, который придется ему по душе».
Я закончил свои поклоны и приветствовал пророка. Он приветствовал меня в ответ и спросил, как всегда:
– Абу Абдаллах, как ведет себя пьяный верблюд?
– О пророк! Клянусь Тем, Кто сотворил тебя как милость для нас, что верблюд бросил свою дурную привычку, с тех пор как я стал правоверным, – ответил я.
Тогда пророк три раза торжественно произнес:
– Бог явил Свою милость тебе!
После этого он никогда больше не задавал мне тот коварный вопрос.
«Глаза наши – прелюбодеи», – говорил часто пророк, и еще: «Если человек сможет поручиться мне за то, что болтается у него между щек и между ног, то я поручусь, что он попадет в рай».
– Эти двое – продолжатели моего рода, – говорил Мухаммед, имея в виду своих внуков, Хасана и Хусейна.
Однажды один человек встретил пророка, несущего на шее своего внука Хасана.
– Какой великий конь у тебя, сынок! – сказал тот человек.
– Наездник тоже великий, – ответил Мухаммед.
Из всех родственников, рассказывал Абдаллах, сын Зубайра, больше всего похож на пророка был Хасан. Однажды он видел, как Хасан пришел, когда Мухаммед совершал молитвенный поклон, и взобрался ему на спину. Пророк не стал принуждать его слезть и дождался, пока он сделал это сам. Еще рассказывали, что пророк иногда показывал Хасану свой язык. Язык был красный, мальчик смеялся, и им обоим было очень весело.
Первый халиф
– Я хотел бы быть пальмой, – как-то раз ненароком услышал Хасан слова Абу Бакра, – и давать пищу людям. Когда же плодов больше не будет, пусть меня срубят.
* * *
Борьба за власть началась в Медине еще тогда, когда тело Мухаммеда, еще не омытое, лежало в доме. Те политические роли, которые играли соратники Мухаммеда после его смерти и прекращения дальнейших Откровений, несколько сомнительны, точно известно только то, что они делали при жизни пророка. Вот история, рассказанная Омаром:
«Мухаджиры (правоверные беженцы из Мекки) сгруппировались вокруг Абу Бакра, и лишь Али и Зубайр остались в доме Фатимы.
– Пойдем с нами, – Абу Бакр, – сказал я, – к нашим братьям, ансарам (правоверным из Медины).
Он согласился, и мы выехали, по дороге нам встретились два почтенных человека, которые сообщили нам, что ансары собрались во дворе у родственников Саиды.
– А куда идете вы? – поинтересовались они.
– К нашим братьям по вере, – ответили мы.
– Будьте осторожны, держитесь от них подальше и занимайтесь лучше своими делами, – посоветовали они нам.
– Клянусь Богом! Нам обязательно нужно увидеться с ними!
Мы продолжили свой путь и нашли наших братьев там, где нам было сказано. Среди них был один человек, весь с ног до головы закутанный в одежды.
– Кто это и что с ним? – спросил я.
– Саад, сын Убады. Он болен, – ответили мне.
Когда мы все расселись, представитель ансаров встал и обратился к нам с речью.
Восхвалив Господа, он продолжил:
– Мы ансары – Помощники Бога и Воинство Ислама, в то время как вы – лишь горстка среди нас, и вы приходите сюда, чтобы оттеснить нас и лишить нас власти?!
Когда оратор закончил, я хотел выступить со своей заранее продуманной речью. Я хотел сделать это раньше Абу Бакра, считая его излишне мягким и спокойным человеком.
