Воинство раскаявшихся пересекло Евфрат, и сирийская армия выступила, чтобы остановить их. Местом их столкновения стала земля близ источника Варда. Сражались они храбро и отстояли берег в битве с сирийцами, окружившими их словно грозовой тучей. И они кричали: «Рай! Рай для асхабов Али! Рай для людей Али! Рай!»
Сирийцы, пораженные мужеством и несгибаемостью этой горстки людей, отступили. Так люди Ирака смогли вернуться домой живыми.
Теперь те, кто решил выйти из-под власти Абд аль-Малика, восстали в Ираке и провозгласили себя хозяевами Басры. Тогда халиф призвал Мухаллаба из Азда, того, кто однажды уже сражался с иракцами, и назвал его единственным человеком, кому по силам справиться с ними. Халиф также сказал, что если Мухаллаб одержит победу, то все территории, освобожденные от мятежников, будут избавлены от земельного налога.
Тогда Абд аль-Малик спросил:
– Ты поделишь со мной эти земли?
Мухаллаб предложил ему владеть одной третью, но тот отказался. И Мухаллаб сказал:
– Я возьму половину всего, и ни пядью меньше. И, кроме того, у меня должны быть нужные мне войска, но отвечать за их поражение я не стану.
Однако войска Мухаллаба были настолько разрозненны, что враг наголову разбил их и завладел обоими берегами Тигра.
Проповедь мятежника
Знайте это, подданные, мы оставили наши дома не потому, что нами двигала бессмысленная жажда действия, не ради удовольствия, не затем, чтобы восстановить старый мир, и не для того, чтобы построить новую империю. Но когда мы увидели, что лучшие люди, служившие во имя справедливости, ушли от нас, тогда сама земля всей своей необъятностью нависла над нами. Мы услышали Вестника, призывавшего нас последовать за Милосердным и покориться справедливости Божественного Писания.
Мы приняли твоих воинов. Мы призывали их пойти за Милостивым Аллахом и держаться буквы Писания. Они призывали нас пойти за Сатаной и быть верными Марвану. Они пришли на нас, восседая на скакунах, крича и неистовствуя, а Сатана смеялся над ними и зажигал их кровь своим огнем. И колесо повернулось, мы поднялись вверх, они опустились вниз от удара, что заставил богоотступников трепетать.
Первые шесть лет своего правления Осман во всем действовал по примеру Абу Бакра и Омара, но впоследствии начал внедрять в ислам новшества. Так была потеряна сила, удерживавшая единство стремлений, и каждый правитель всходил на престол халифата движимый уже только жаждой власти. После Османа правил Али, он свернул с пути Истины и не мог уже быть маяком, указывающим этот путь своему народу. Вслед за ним халифом стал Муавия, сын Абу Суфьяна, проклятый сын проклятого самим пророком отца, человек, проливавший невинную кровь как воду, а слуг Господа делавший своими рабами, человек, кто присвоил себе деньги, принадлежавшие Господу, вероотступник и насильник, удовлетворявший так свою похоть до самой смерти.
А после него был его сын Язид, любитель выпивки и охоты, присматривающий лишь за своими ястребами и леопардами. Он предпочитал советоваться с предсказателями, но не с книгами и потакал своим порокам до последнего дня, – да проклянет и накажет его Аллах!
Затем пришел Марван, он запретил исповедовать ислам и проклял Язида, сына проклятого пророком отца, погрязшего в пороке, – да проклянет Аллах весь род его! Далее правителями были сыновья Марвана, дети проклятого рода, они завладели деньгами Господа и смеялись над верой, и слуги Господа становились их рабами. И молох этих грехов все продолжал вертеться. О народ Мухаммеда, как был ты покинут и несчастен!
Хаджжадж
Мухаллаб написал халифу о том, что ему необходимо подкрепление. И на одной из аудиенций Абд аль-Малик обратился к собранию:
– Кто пойдет в Ирак?
Стояла тишина. Но тут Хаджжадж ибн Йусуф произнес:
– Это дело как раз для меня.
Халиф велел ему сесть на место, но, когда он в третий раз спросил, кто пойдет в Ирак, опять встал один только Хаджжадж и произнес:
– Клянусь Богом! Я справлюсь с этим, владыка правоверных.
– По сравнению с их воинами ты не опаснее жалящей осы!
Так сказал Абд аль-Малик, но подписал указ о его назначении. И Хаджжадж отправился в путь.
Подъезжая к Кадисии, что близ Куфы, Хаджжадж отдал своим войскам приказ, передвигаясь по ночам, следовать за ним, а также велел привести ему быстрого верблюда, груженного мехами с водой. Хаджжадж не надел на верблюда ни седла, ни чепрака, ни подушки и с Кораном в руке в простом дорожном платье и тюрбане ускакал один.
Так он один добрался до Куфы и, войдя в город, стал кричать на улицах, убеждая всех начать молитву. Его слова были слышны в каждом квартале, где был хотя бы один воин, должный быть вместе со своими братьями по оружию, но сидевший дома в окружении своей семьи и слуг. Они хотели собраться и закидать Хаджжаджа камнями. Мухаммед ибн Умайр последовал за ним в мечеть в сопровождении своих вольноотпущенников, где нашел его сидящим на кафедре, неподвижным и молчаливым.
Мухаммед вскричал:
– Проклятие Аллаха на детей династии Омейядов, на тех, кто послал в Ирак такого человека! – Он стал отбивать кирпичи от стен мечети, чтобы обрушить этот град на Хаджжаджа, говоря: – Клянусь Аллахом! Если бы они нашли еще менее достойного, они послали бы его сюда!
Мухаммед уже замахнулся на Хаджжаджа камнем, как один из его вольноотпущенников остановил его, сказав:
– Пусть живет, хотя бы до того момента, когда он расскажет нам, с чем пришел в наш город.
Остальные подхватили:
– Он может быть простым бедуином.
Когда мечеть наполнилась людьми, Хаджжадж опустил платок, закрывавший его лицо, и встал, распуская тюрбан на голове. Затем, не произнеся привычных слов восхваления Аллаха, заговорил:
Известный человек я! И мои дела сами восхваляют меня…
Когда сниму тюрбан – мое лицо узнаете легко вы!
Взгляните на меня! Ага! Я уже вижу бегающие глаза, вытянувшиеся шеи, вы уже готовитесь к кровавому урожаю. Что ж, я знаток этого дела; мне кажется уже, что я вижу кровь в этой толпе бородачей в тюрбанах.
Владыка правоверных перебрал все свои стрелы и нашел, что я самая меткая стрела из лучшей стали и самого крепкого дерева. Вы, иракцы, мятежники и предатели! Подлые сердца! Я не тот, кого можно раздавить, как виноградину, вы жалкие рабы, сыновья рабынь! Я Хаджжадж ибн Йусуф, человек, который, я вам это обещаю, не угрожает, а предлагает, не отнимает ничего, но спуску не дает. Больше вы не будете здесь толпиться! Довольно этих сборищ! Больше никаких разговоров! Никаких «Как поживаешь?» и «Какие новости?».
Что вы суетесь не в свои дела, сукины дети? Пусть каждый занимается своими. И горе тому, кто попадется мне в руки! Идите вперед, не сворачивая ни вправо, ни влево, следуйте за своими военачальниками, присягайте и склоняйтесь в покорности!
