Мансур велел заключить своего дядю Абдаллаха под стражу, до времени не решаясь его убить. Когда его тюремщик Абу Азхар пришел, чтобы привести приговор в исполнение, он обнаружил правителя в обществе одной из его молодых рабынь. Он схватил сначала мужчину, задушил его и положил на кровать; когда он повернулся к девушке, чтобы поступить с ней так же, она взмолилась:
– О нет! Только не так! Дай мне другую смерть, Слуга Бога! «Первый раз, исполняя смертный приговор, я почувствовал жалость, – рассказывал Абу Азхар, – я вынужден был отвернуться, когда отдал приказ. Ее задушили и положили на кровать рядом с ее господином. Я связал их руки вместе, как влюбленным, и велел обрушить крышу дома, так что руины стали их гробницей».
«Не для того мы давали клятву верности Дому пророка, чтобы видеть кровопролитие и грех», – говорили вожди арабов.
Мансур был первым халифом, который допустил ко двору астрологов и пользовался их предсказаниями. Он был также первым, кто использовал рабов на государственной службе и возвысил их над арабами.
Плач арабов
Давно знакомы мы с тобой,
С тех пор, когда еще не дружен был со счастьем ты.
Тогда сидел на рынке ты сенном.
Но годы мчались, и уже
В шелках, в парче тебя я вижу снова.
Когда-то женщины, сидя на солнце,
За прялкой пели песню грустную,
Так печально, как плач голубок, но сейчас
Шлейф шелка тянется за ними.
Рабы давно забыли,
Как они кололи камень для наших дорог
И как низко сгибались,
Неся поклажу.
Наложниц дети
Заполонили всю нашу страну.
Уведи меня, Господь, в те края,
Где не увижу лиц ублюдков!
О, пусть вернется тирания Омейядов!
А справедливость Аббасидов пусть в ад отправится!
* * *
Аскет и отшельник Амр ибн Убайд был близким другом Мансура, до его возвышения. Однажды он посетил халифа.
– Иди поближе, садись и расскажи нам что-нибудь поучительное, – сказал Мансур.
– Власть никогда не досталась бы тебе, если бы твои предшественники не выпустили ее из своих рук. Я предупреждаю тебя, что после Ночи будет Рассвет и наступит День, после которого уже не будет другой Ночи.
Амр поднялся и собрался уходить.
– Мы приказали дать тебе в подарок десять тысяч дирхемов, – сказал халиф.
– Они не нужны мне, – ответил аскет.
– Клянусь Богом! Ты возьмешь их! – воскликнул Мансур.
– Клянусь Богом! Я не возьму! – ответил Амр.
– Что? – закричал сын Мансура, Махди, который присутствовал при этом. – Повелитель правоверных клянется Богом, и ты смеешь клясться в обратном?
– Кто это? – спросил Амр.
– Махди, мой сын и наследник, – ответил Мансур.
– Ты одел его так, как праведные никогда не одеваются; ты дал ему имя (Махди означает «Ведомый Аллахом»), которого он не заслуживает; ты расчистил ему путь, идя по которому чем больше он будет преуспевать, тем безумней будет становиться.
– Есть у тебя желание, которое я могу удовлетворить? – спросил Мансур Ибн Убайда.
– Никогда не посылай за мной, а жди, когда я сам приду к тебе.
– Тогда мы никогда не увидимся.
– Это и есть мое желание, – ответил Амр и ушел.
Мансур проводил его глазами до дверей, потом обратился к своим придворным:
– Все вы воры и хищные звери, один Амр ибн Убайд праведник.
Как-то раз Мансура спросили:
– Есть ли на свете такое удовольствие, которого ты еще не испытал?
– Только одно, – ответил он, – я хотел бы сидеть среди Хранителей Преданий, окруженных своими учениками и записывающих все, что они говорят; я спросил бы их: «При ком из правителей Бог был так милостив к нам?»
На следующее утро все придворные и визири пришли на аудиенцию с чернильницами и табличками, как на лекцию. Но Мансур сказал:
– Нет, вы не годитесь на эту роль. Я говорил вчера о людях в запыленных одеждах, изнуренных длинной дорогой, нечесаных – истинных Хранителях Веры.
Махди
Расчетливость и экономность Мансура были выше всех похвал. Он никогда не упускал случая проявить щедрость, если это сулило ему выгоду; и он не оказывал ни малейшей милости, если это было бесполезно. Когда он умер, в казне было сорок миллионов динаров и шестьсот миллионов дирхемов. Он вдавался в мельчайшие хозяйственные детали, которыми обычно люди пренебрегают. Например, он выторговал у своего повара, что тот сможет забирать себе головы, внутренности и шкуры убитых животных, при условии что дрова и специи для кухни будет покупать за свой счет.
Махди растратил все, что оставил Мансур, а также новые поступления на подарки и пожертвования.
– Ты бедуинский осел! – говорил Махди возмущенному казначею. – Деньги потекут рекой, лишь только я захочу! Роскошь сопутствует благородству.
Счастье мое —
В песнях и вине,
Девушках благоухающих,
Музыке, веселье.
Такого рода стихи сочинял Махди.
Когда кто-то упомянул в присутствии Махди имя распутного халифа Валида и сказал, что тот был атеистом, Махди воскликнул:
– Управление халифатом – это большая ответственность, это высокая честь, Бог никогда не доверил бы это дело атеисту!
Десять знатоков Преданий (Гият ибн Ибрахим в их числе) были приглашены на аудиенцию к халифу. А надо заметить, что Махди имел страсть к голубиным гонкам. Кто-то спросил у Гията, что говорят древние Предания по этому поводу. Гият ответил:
– Согласно свидетельству Абу Хурейры, мы знаем, что Посланник Бога, да пребудет на нем милость и благословение Господне, говорил: «Нельзя делать ставки в играх, кроме как на копыто, стрелу и острие копья…» – Помедлив немного, он добавил: – «И на крыло».
Махди тут же приказал дать ему в подарок десять тысяч дирхемов, но, когда Гият склонился в благодарственном поклоне, он воскликнул:
– Клянусь Богом! Твой затылок очень напоминает мне затылок лжеца! Я уверен, что ты прибавил от себя последние слова!
После чего халиф приказал убить всех своих гончих голубей. Терпимость похвальна, как говорил Абу Аббас, во всем, кроме религии и достоинства государя.
Махди преследовал вольнодумцев и казнил их без счета. Он был первым халифом, приказавшим составить полемические трактаты в опровержение свободомыслия и атеизма. Много лет он пытался искоренить ересь полностью, он прочесывал провинции и предавал смерти людей по малейшему подозрению.
– Есть ли у вас какие-нибудь сомнения, – говорилось в катехизисе того времени, – что Коран был ниспослан пророку ангелом Джабраилом; что в этой Книге сказано обо всем, что законно и что незаконно, и приведен Его Завет и установлены Его Ритуалы; и изложена история того, что было, и того, что будет, до конца времен?
