Мы выступаем, и очередной переход начинается, чтобы продлиться весь долгий, знойный день до вечера…
В нашем караване сто семьдесят верблюдов, несущих около тридцати тонн масла, и семьдесят человек, сорок из которых едут на верховых верблюдах, остальные – погонщики… В таком большом городском караване есть начальник, он знатного рода… Мы разбиты на группы: каждый хозяин со своими друзьями и слугами. Каждая группа несет палатку или навес для защиты от зноя на полуденных остановках и чтобы накрывать масло, которое плавится в мехах из козьих шкур в жаркие часы. Меха должны быть густо смазаны изнутри финиковой патокой. Каждые меха привязываются к ленчику седла специальной петлей…
После трех часов пути по пустынной равнине… мы у границы глубоких песков, и вскоре под нашими ногами грубый гравий: мы снова вступаем в гранитно-базальтовую центральную область Аравии, которая тянется от гор Шаммара до Мекки… Караваны идут в Мекку через переход Вади-Лаймун. Мекка окружена горами…
На каждой полуденной остановке верблюдов отпускают пастись… Гигантские животные, изнемогая под своей ношей, сильно потеют и, чувствуя жажду, все семнадцать дней, пока их не разгрузят в Мекке, почти ничего не едят… Погонщики после трех дней пути теряют все свое слабое самообладание; они кричат на животных раздраженными голосами, подгоняют отстающих древками копий, ругаются, причитают, стенают и произносят в их адрес зловещие проклятия: «Эй! Ты, падаль для ворон! Эй, туша для мясника…» С каждым днем погонщики становятся все раздражительней и немногословней; с пересохшими от жажды языками, они изредка перебрасываются язвительными репликами: «Разве я раб твоего отца, чтобы служить тебе…» Как приятен ровный и покладистый прав бедуинов по сравнению с несдержанностью горожан.
Наконец я вижу, что солнце почти зашло… Мы въезжаем в небольшое ущелье и спешиваемся. Мы теперь в цивилизованной стране – аравийской Мекке… Отсюда до Мекки около двадцати двух миль. Ночь приносит с собой теплый туманный воздух, и мы узнаем по лаю собак, что здесь много кочевников и бродяг.
Мы ложимся на песок, укутываемся в плащи и спим два часа, затем вереницы верблюдов снова идут проторенным путем… Всадники, садясь в седла, отправляются вперед – мы приближаемся к Мекке! Некоторые из погонщиков громко произносят молитвы паломников у горы Арафат. Но в сердцах торговцев маслом, ежегодно привозящих свой товар, нет благоговейного трепета. Труды тяжкие ожидают их в Святом Городе… все дни на базаре продавать товар, и душные ночи не приносят отдыха… В Мекке почти весь год тропическая жара… Люди из каравана расходятся: те, кто живет в Городе, идут домой, другие снимают жилье.
В утренних сумерках я вижу, как мы подходим к стене фруктового сада, за которой видны виноградники и смоковницы… Теперь мы выходим на дорогу, дорогу в Аравии!.. Мы проходим мимо двух домов у обочины дороги… На следующем подъеме я вижу поселение… Мы выходим опять на дорогу, пройдя через теплый поток, спускающийся с тех дальних гор, в которых зарождаются муссоны… Водоносы идут от реки, пошатываясь под бременем огромных бурдюков; среди них есть такие, что могут поднять на своих могучих плечах ношу верблюда!.. Ворота, через которые мы прошли, называются Врата Потока.
Улицы грубой застройки, дома побогаче покрыты штукатуркой. Дороги немощеные…
Посланник бога и его книга
Говорят, что, когда поэту-идолопоклоннику Зухайру было более ста лет, он встретил пророка Мухаммеда, и пророк, увидев его, воскликнул: «Господи, упаси меня от демонов, сидящих в этом человеке!»
Смотри, – пророк! Свет, освещающий мир,
Меч обнаженный Божьего воинства!
* * *
Посланник Бога Мухаммед родился в Мекке в Год Слона (или в 570 г. н. э.), его матерью была Амина из племени зухра, его отцом – Абдаллах, Хашимит из племени курейш. Его мать умерла, как говорят одни, когда пророк был грудным младенцем, но другие говорят, что к тому времени ему было два года. Его отец умер за четыре месяца до рождения сына. До пяти лет он воспитывался в семье Халимы, женщины-бедуинки из племени саад.
Однажды (как рассказывала Халима), когда Мухаммед и его молочный брат пасли скот позади лагеря, ее сын подбежал к ней с криком:
– Мой брат! Курейшит! Он говорит, что два человека в белом взяли его, положили на бок, разрезали его живот и засунули туда свои руки!
Когда женщина и ее муж побежали к ребенку, то нашли его стоящим неподвижно, с лицом белым как мел.
– Что с тобой? – спросили они.
– Два человека в белых одеждах подошли ко мне, – ответил он, – положили меня на бок, распороли мой живот и искали там что-то, – я не знаю что.
Они привели его в свою палатку.
– Халима, – сказал мой муж, – мальчик болен. Я думаю, нам лучше отвести его назад к его родственникам, прежде чем это станет очевидно.
Таким образом они отдали его.
После чего Мухаммед жил в доме своего деда. Когда пророку было восемь лет, его дед умер, поручив его заботам Абу Талиба, дяди Мухаммеда.
В двадцать пять лет Мухаммед женился на Хадидже, женщине из племени курейш, своей сорокалетней двоюродной сестре. Ее первый муж умер, оставив ей большое состояние, и она занималась торговлей. В Мекке Мухаммед был известен как честный человек и даже имел прозвище Надежный. Зная это, Хадиджа поручила ему пойти с ее караваном в Сирию. Некоторые говорят, что она наняла его как слугу, другие – что она взяла его в качестве партнера. Когда караван вернулся в Мекку и товар был продан с хорошей прибылью, она послала за ним и сказала:
– Ты знаешь, что я женщина не молодая и достаточно богатая, чтобы нуждаться в муже, но для моего дела мне нужен управляющий. Я наблюдала за тобой и считаю тебя честным и преданным, в твоих руках мое имущество не только не пропадет, но и преумножится. Иди разыщи своего дядю Абу Талиба, и пусть он попросит моего отца отдать меня тебе в жены.
Пятнадцать лет Мухаммед был мужем Хадиджи, когда, в возрасте сорока лет, он впервые ощутил Призыв быть пророком. Она прожила еще несколько лет после этого переломного события; и все это время Мухаммед, из любви к ней, не брал себе другой жены. Он имел от нее троих сыновей и четырех дочерей; мальчики умерли перед его Призывом, но дочери остались с ним.
Каждый год в месяце Раджабе, по обычаю того времени, все благочестивые люди города восходили на гору Хира и жили там в посте и молитве. В тот сороковой год своей жизни Мухаммед спустился с горы, пришел домой и сказал своей жене:
– Хадиджа, я боюсь, что сойду с ума!
– Почему? – спросила она.
– Потому что, – ответил он, – я вижу в себе признаки сумасшествия. Когда я иду по дороге, у каждой скалы и каждого холма мне слышатся голоса. И ночью я вижу во сне гигантское существо, голова которого касается неба, а ноги упираются в землю. Я не знаю, кто оно, но оно приближается все ближе и ближе, как будто хочет схватить меня.
– Не тревожься, Мухаммед, – сказала она, – ты честный и достойный человек, и тебе нечего бояться.
