Отец Яхьи Халид, сын Бармака (потомственный главный жрец языческого храма в Балхе), был секретарем у Мансура. В мудрости он не имел себе равных. Даже его потомки, проницательный Яхья и сыновья Яхьи, великодушный Фадл, образованный Джафар, благородный Мухаммед и доблестный Муса, не могли сравниться с ним.
Когда при ар-Рашиде Бармакиды заняли посты визирей, они сосредоточили в своих руках все доходы империи, и даже халиф вынужден был обращаться к ним за мелкими наличными деньгами.
Три знаменитых изречения визиря Яхьи
«Обещания – это сети для великодушных. Мы можем при помощи этих сетей приобрести благорасположение человека, который, будучи сам благороден, готов поверить всему, что ему скажут.
Каждого человека я выслушиваю с уважением. После того как он выскажется, я либо уважаю его еще больше, либо перестаю уважать.
Власть и богатство даются нам взаймы: мы должны быть довольны тем, что имели однажды то, чего не имеем более; и нашим счастьем должно быть то, что мы оставляем поучительный пример потомкам».
Однажды Яхья был на приеме у халифа, когда ар-Рашиду принесли донос из Хорасана. Там говорилось, что сын визиря Яхьи, Фадл, наместник этой провинции, слишком увлекся развлечениями в ущерб государственным делам. Когда халиф дочитал депешу до конца, он бросил ее через стол визирю и сказал:
– Почитай, отец, что мне сообщили о твоем сыне, и напиши ему свое отеческое наставление.
Яхья, прочтя, попросил у халифа чернильницу и тут же на обороте доноса написал: «Господь да пребудет с тобой, сын мой, и да пошлет Он мне счастье гордиться тобой. Повелитель правоверных узнал с неудовольствием, что твое усердие на охоте и на пирах не оставляет тебе досуга заниматься порученным тебе делом. Веди себя более достойно, поскольку люди судят о человеке по его ежедневным делам, плохи ли они или хороши, и больше ни по чему. Прощай».
Затем он добавил стихи:
Используй день свой для приобретенья праведности,
Ты можешь веселиться лишь тогда, когда накроет землю мгла,
Вся ночь перед тобою для забав и развлечений.
Тени – свет для мудрого.
Только глупец свои утехи и пороки
выставляет напоказ для злобных глаз,
Для зависти всеобщей и презрения.
– Великолепно! – воскликнул ар-Рашид, который следовал глазами за пером Яхьи.
Что же касается Фадла, то после получения письма он стал прилежно исполнять свои обязанности, проводя свободное от трудов время в мечети, и продолжал поступать таким образом до тех пор, пока не оставил службу в Хорасане и не вернулся ко двору.
Возвышение судьи Абу Йусуфа
Абу Йусуф, знаменитый судья Харуна ар-Рашида, был очень беден, когда обучался своей будущей профессии у Абу Ханифы. Посещение лекций не оставляло ему времени, чтобы заниматься чем-то другим, и в конце дня он возвращался в свое бедное жилище к скромному ужину. Так продолжалось день за днем, пока его жена умудрялась как-то сводить концы с концами, но однажды ее терпение лопнуло. Когда ее муж, как обычно, пришел поздно вечером домой и спросил ужин, она поставила перед ним котелок с крышкой. Подняв крышку, Абу Йусуф обнаружил внутри лишь пачку тетрадей.
– Что это значит? – спросил он.
– Ты весь день проводишь с бумагами, попробуй вечером утолить ими свой голод, – ответила жена.
Абу Йусуф был сильно расстроен, он пошел спать голодный и рано утром вместо лекций отправился добывать средства для пропитания своей семьи. Когда он заработал достаточно, он предстал перед Абу Ханифой.
– Почему ты пришел так поздно? – спросил учитель.
Абу Йусуф объяснил.
– Что же ты не сказал мне раньше? Я помог бы тебе, – сказал Абу Ханифа. – Но ничего, не волнуйся, если Бог будет милостив к тебе, когда-нибудь ты будешь зарабатывать столько денег, что миндальные пирожные с фисташками будут самым дешевым кушаньем за твоим столом!
Сам Абу Йусуф рассказывал впоследствии: «Когда я был на службе у халифа и достиг почета и уважения, как-то раз к царскому столу были поданы миндальные пирожные. Когда я попробовал их, слезы кольнули мои глаза – я вспомнил слова Абу Ханифы».
Абу Ханифа был очень достойным человеком. Однажды оппонент в споре, потеряв терпение, ударил его.
– Я мог бы ответить тебе тем же, – сказал Абу Ханифа своему обидчику, – но я воздержусь; я мог бы пожаловаться на тебя халифу, но я не буду этого делать; я мог бы потребовать справедливости у Бога в День Страшного суда, но если бы этот День наступил сегодня и Бог согласился выслушать меня, я сказал бы только, что я отказываюсь войти в рай без тебя.
* * *
Вот история о том, как Абу Йусуф стал верховным судьей.
Некий военачальник из знатного рода нарушил свое слово, и ему был нужен совет юриста. К нему привели Абу Йусуфа. Внимательно выслушав все подробности дела, Абу Йусуф высказал мнение, что, следуя букве закона, военачальник невиновен. В благодарность за услугу военачальник не только заплатил ему большие деньги, но снял дом рядом со своим и стал его покровителем. Однажды, когда военачальник присутствовал на приеме у халифа, он заметил, что повелитель правоверных не в духе, и спросил, в чем причина печали государя.
– Нас беспокоит один правовой вопрос, – ответил ар-Рашид, – приведи нам какого-нибудь законника, чтобы мы могли посоветоваться с ним.
Правитель воспользовался этой возможностью, чтобы представить своего протеже Абу Йусуфа, и послал его во дворец. Остальное рассказывает сам Абу Йусуф:
«Войдя в коридор, ведущий из приемной во внутренние покои, я случайно увидел в одной из боковых комнат, примыкающих к коридору, прекрасного юношу, очевидно из царской семьи. Молодой человек находился под стражей, и он подал мне знак, как бы умоляя о помощи, но, прежде чем я успел выяснить, что именно он хочет, меня пригласили к халифу. Представ перед повелителем, я произнес положенное в таких случаях приветствие и остался стоять там, где я был. Халиф спросил, как меня зовут.
– Йусуф, да хранит Господь повелителя правоверных, – ответил я.
– Каково твое мнение, – спросил халиф без всякого вступления, – в том случае, если государь видел, как человек совершил проступок, караемый смертью, должен ли он наказать виновного?
– Не обязательно, – ответил я.
Как только я произнес эти слова, ар-Рашид распростерся в поклоне и возблагодарил Господа. Тут мне пришла в голову мысль, что, возможно, он видел, как один из его сыновей сделал что-то ужасное (скорее всего, это было прелюбодеяние с кем-либо из царского гарема). Тот юноша, которого я видел, наверное, и есть провинившийся сын. Вскоре ар-Рашид поднялся и спросил меня:
– Какие у тебя основания так полагать?
– Потому что, – сказал я, – пророк, да пребудет с ним милость и благословение Господне, говорил: «Избегай наказания, если есть сомнения».
