Фадл, сын Раби, был теперь визирем, это он, согласно многочисленным свидетельствам, предложил Амину провозгласить наследником малолетнего сына последнего Мусу и аннулировать наследование трона Мамуном. Почти сразу после отставки Касима Амин послал своему брату Мамуну письмо с предложением отречься от халифата в пользу Мусы, которому он присвоил титул Несущий Истину.
Один из поэтов написал и распространил в Багдаде такие сатирические куплеты по этому поводу:
Странно ведет себя халиф,
Куда страннее поведение визиря,
Еще странней мы поступаем сами:
Ведь присягаем мы младенцу,
Сидящему у няни на коленях,
Беспомощному, не умеющему даже
Вытирать свой маленький задок!
Мамун отверг требования Амина, в ответ на что Амин послал своих слуг в Мекку за Актом наследования, который вывесил ар-Рашид в Святом Доме, и, когда его доставили ему, разорвал документ на мелкие кусочки.
Мамун, удостоверившись, что его лишили законных прав, провозгласил себя халифом, а присягнувшие ему стали именовать его повелителем правоверных. Против войск Амина он послал своего военачальника Тахира, который разбил армию своего противника и, обезглавив военачальника, послал его голову Мамуну.
Когда новости об этом достигли Багдада, среди населения началась паника, к тому же эмиры (крупные военачальники) стали требовать от халифа выплаты войскам задержанного жалованья.
Осада столицы
Одержав свою первую победу, Тахир двинулся дальше и стал лагерем у Хулвана, в пяти днях пути от Багдада. Здесь он рассеял войска Амина, посланные, чтобы остановить его продвижение. Вскоре халиф обнаружил себя окруженным со всех сторон войсками противника. Военачальник Мамуна Хартама разбил свой лагерь на нахраванской стороне, возле Хорасанских ворот, в то время когда Тахир окружил западные пригороды от Ясирии до городской свалки. Два эмира, которых Амин послал против Хартамы, перешли на сторону врага со всеми своими войсками.
«Я пришел однажды навестить Амина, – рассказывает его дядя Ибрахим, сын Махди от негритянки, один из самых выдающихся музыкантов своего времени, – в то время, когда город был уже плотно окружен противником. Сначала слуги не хотели впускать меня, так что мне пришлось возвысить голос, чтобы войти во дворец. Я нашел Амина возле большого дворцового пруда, я приветствовал его, но он, казалось, не замечал меня и не отрываясь смотрел в воду. Его слуги и пажи искали что-то в пруду, вода в который поступала через железную решетку по акведуку из реки Тигр. Я подумал, что он сошел с ума. Когда я снова поклонился и поздоровался с ним, он ответил, не взглянув на меня:
– Ты знаешь, дядя, какое несчастье произошло сегодня? Я боюсь, что моя рыбка с ошейником уплыла в реку!
Он называл так рыбку, которую поймал сам, когда она была еще молодой, и украсил ее золотым ошейником, с драгоценными рубинами. Я не стал больше говорить с ним, так как понял, что это бессмысленно. Если он когда-либо должен был излечиться от своей глупости и причуд, то сейчас для этого было самое подходящее время.
Амин взял из казны полмиллиона дирхемов и роздал их своим придворным. Но он наградил только новых фаворитов, подарив каждому, кроме денег, бутылочку с дорогими духами, не дав ничего своим старым друзьям.
Шпионы Тахира проинформировали своего господина об этом. Тахир немедленно вступил в переписку с «обиженными» вельможами. Используя угрозы и обещания, настроив подчиненных против своих начальников, ему удалось раздуть тлеющее недовольство в пожар мятежа. По этому поводу один из поэтов написал следующие строки:
Передайте наместнику Бога на земле, как он сам называет себя,
Что несколько сосудов с благовониями рассеяли войско его все!»
Тахир продвинулся от Ясирии к Анбарским воротам и усилил осаду. Бои велись и днем и ночью, недавно построенные здания были разрушены. Цены на продукты возросли необычайно. Брат бился с братом, отец – с сыном; все зависело от того, на чьей они, Амина или Мамуна, стороне. Дома рушились, дворцы горели, целые состояния превращались в дым.
Один из евнухов, состоявший на службе у матери Амина Зубайды, рассказывает, как она пришла в то время к сыну и залилась слезами.
– Прекрати немедленно! – закричал на нее Амин. – Женский плач и причитания не спасут трон! Твоя грудь хороша для младенцев, но она не может защитить халифат от его врагов! Иди прочь! Прочь!
Хартама уже захватил пригород Калвадхи. Он начал собирать десятину с купцов, прибывающих в Багдад по реке из Басры и Васита. Кроме того, он поставил здесь свои катапульты и начал обстреливать город. Страдания горожан объединили их в борьбе с врагом, боевые отряды составлялись даже из бродяг и заключенных, выпущенных из тюрем. Они были почти обнажены, поэтому их прозвали «голыми». Вся их одежда состояла из коротких штанов, пояса, шлема из пальмового волокна, щита из пальмовых листьев и дубинки, сделанной из плетеного камыша, просмоленной и набитой гравием и песком. Военачальники этого войска ехали на спинах простых солдат. Толпы любопытных высыпали из города посмотреть, как голые будут сражаться с противниками, облаченными в шлемы и кольчуги и вооруженными копьями и щитами из тибетской кожи. Сначала перевес оказался на стороне голых, после чего Хартама прислал подкрепление, обратившее противников в беспорядочное бегство: человеко-кони сбросили своих седоков, и все устремились под защиту городских стен. При этом пострадали также и те, кто просто пришел посмотреть на битву.
Амин, отчаянно нуждавшийся в деньгах, начал переплавлять свою серебряную посуду в монеты, которыми он расплачивался со своими приверженцами. Тахир тем временем захватил Харбию и другие пригороды, граничащие с Анбаром, Харбом и Баб Кутраббулом
[132]. Битва разгорелась вовсю на западной стороне, причем катапульты производили опустошение в районах, занятых сторонниками как той, так и другой партии. Город Мира, как его называли, теперь был ареной пожарищ и разрушения, все красоты Багдада безвозвратно погибли. Жители разрушенных домов бродили бесцельно с места на место, в городе царили паника и отчаяние. Четырнадцать месяцев продолжалась борьба. Благочестивые горожане стали бездомными бродягами, мечети были закрыты, службы прекратились.
То, что не могли защитить великие, кулаки обывателей свирепо разбили.
Господня кара пала на Божьих тварей,
Настало время счесть их грехи.
Люди уничтожают друг друга сами,
Разделившись на жертв несчастных
И победителей безжалостных.
Каждый сильный бьется только за себя.
А порочный станет великим.
Уже волки почувствовали вкус крови и пришли,
Теперь уже поздно бояться.
В великой битве в районе Бараков Рабов на западной стороне было столько жертв, что груды трупов сделали непроходимыми все улицы. Тем не менее сражение продолжалось с криками «За Мамуна!», «За нашего повелителя!». В результате сражения все дома района были разграблены и сожжены.
