Весьма важной деталью гарнитура 1540 года стала набрюшная пластина. Эта уникальная деталь стала характерной особенностью доспехов гринвичской школы и кроме как на доспехах для Генриха VIII больше нигде не встречается. Она составлена из трех заходящих одна на другую стальных пластин, склепанных между собой; крепилась она спереди на стеганом дублете, имевшем кольчужные рукава и короткие кольчужные рейтузы с гульфиком. Нагрудная кираса имела в центре небольшое отверстие, через которое проходил Т-образный штифт, скреплявший ее с набрюшной пластиной
.
Что же касается собственно парадных доспехов, которые также выделывали в то время европейские мастера, то военного значения они не имели, не говоря уже о том, что при их изготовлении в угоду заказчикам часто полностью игнорировался здравый смысл. В полной мере это относится и к так называемому «рогатому шлему» Генриха VIII, который вместе с комплектом доспехов был подарен ему императором Максимилианом I в 1514 году.
Этот шлем (единственное, что сохранилось до настоящего времени от целого доспеха) имеет откидывающееся кверху забрало с человеческим лицом, имитацию очков и почему-то… лихо закрученные бараньи рога! Изготовленный мастером Конрадом Зойзенхофером из Инсбрука в 1512 году, этот шлем, вне всякого сомнения, является выдающимся образцом оружейного искусства начала XVI века, однако сражаться в нем вряд ли было возможно.
Что же касается доспехов от этого шлема, то они, по всей видимости, были проданы на металлолом в 1649 году еще во время Английской революции. Шлем избежал этой участи, так как хранился отдельно (у доспехов, очевидно, были и другие шлемы). Уже в XVII веке он демонстрировался на выставке в Тауэре как часть доспехов Уилла Сомерса, придворного шута Генриха VIII, и долгое время вообще никто не знал, кому он принадлежал в действительности.
Недавно возникли сомнения в подлинности этого шлема. Например, были ли рога и очки его принадлежностью с самого начала, или же их добавили позже? Но самое главное, почему столь причудливый предмет один монарх подарил другому? Эти сомнения все еще полностью не разрешены; тем не менее шлем воспринимается большинством специалистов как единственно сохранившаяся часть, возможно, самых прекрасных рыцарских доспехов, когда-либо существовавших в Англии.
С другой стороны, вполне вероятно, что все в данном случае объясняется просто. Период между 1510 и 1540 годом пришелся на пик популярности «максимилиановских» доспехов, многие из которых имели шлемы-армэ с забралом в форме человеческого лица более или менее карикатурного характера. Отсюда и стремление мастеров-изготовителей максимально угодить своему венценосному заказчику и сделать нечто особенное, до этого еще не встречавшееся, крайне оригинальное, — и надо заметить, что цели своей они достигли!
Оружие против рыцарских правил
Генрих VIII всячески способствовал развитию в Англии огнестрельного оружия; по инициативе короля испытывались разнообразные его образцы, и среди них попадались весьма экстравагантные. Например, большая булава, снабженная на конце тремя ружейными стволами и шипами, доставленная из Вестминстера в Тауэр в июле 1547 года вместе со 118 другими булавами без стволов и 7 булавами со стволами, но без шипов. Каждый из стволов имел крышку, закрывающую запал; стреляли из этого оружия, названного с чисто английским юмором кропилом (вообще-то кропило — это кисть, которой священник разбрызгивает святую воду), зажав его под мышкой и последовательно поднося к стволам горящий фитиль.
В XVII веке к этой булаве приклеилось название «прогулочный посох Генриха VIII», а в следующем веке была придумана история, будто бы король ночами, проверяя охрану Тауэра, ходил с ней по замку. Во время одной из таких прогулок один из констеблей якобы не узнал короля и отправил его в тюремную камеру за ношение столь опасного оружия в неположенный час. Узнав поутру, кого именно он арестовал, несчастный констебль уже прощался с жизнью, но Генрих VIII не только его не наказал, а, напротив, наградил за исполнительность и усердие
.
Король пристально следил за огнестрельными новинками. В 1540 году в Англию из Италии доставили оригинальный «стреляющий щит». Деревянное обитое сталью изделие весом около 5 килограммов и диаметром 48 сантиметров в центральной части украшено гравировкой с позолотой. А над сценой подвига древнеримского героя Муция Сцеволы… торчит встроенный фитильный пистолет со съемной казенной частью, имеющей перезаряжаемый стальной патрон. Это впечатляющий памятник эпохи перехода от холодного оружия к огнестрельному, и, кроме того, показательный пример развития средневековой военной мысли. Понятно, что рыцари такими щитами не пользовались.
В 1547 году таких щитов в Тауэр из Вестминстера поступило 35 штук; сегодня в Тауэре хранится 16 таких щитов двух типов: девять со стволом в центре щита и семь со стволами, расположенными в верхней части. Шесть щитов имеют рельеф на покрывающих их пластинах, в то время как на остальных пластины гладкие. У некоторых над стволом предусмотрено отверстие для наблюдения, забранное железной решеткой.
Долгое время английские историки никак не могли понять, где именно применялись огнестрельные щиты. Конец спорам положил подъем королевского флагманского судна «Мэри Роз», затонувшего в 1540 году на рейде в Портсмуте, где такие щиты были обнаружены среди прочих находок. Так что теперь уже точно известно, что они находились на вооружении судовых команд
. Кстати, вместе со стреляющими щитами на «Мэри Роз» нашли 138 «больших луков» и 2500 стрел
.
Впрочем, нельзя сказать, что экзотические щиты закупались в ущерб традиционным. В это время на вооружении английской армии находились небольшие круглые пехотные щиты — баклеры, которые в громадных количествах производились в Уэльсе. Типичный английский баклер выглядел следующим образом: деревянный, диаметром около 36 сантиметров плоский диск, усиленный концентрическими стальными кольцами, которые закреплены множеством заклепок; в центре — выпуклый умбон, нередко с навершием в форме луковицы.
Особенно удивляться вниманию, которое Генрих VIII уделял огнестрельному оружию, не приходится; оно, хотя и считалось «неблагородным» и отвергалось рыцарскими правилами, благодаря своей эффективности играло в сражениях все большую роль. У миланцев, например, в 1482 году было в арсенале 1250 единиц огнестрельного оружия, из них 352 аркебузы, имевшие замок с пружинным механизмом воспламенения, и только 233 арбалета
. На момент смерти Генриха VIII в 1547 году в Королевском арсенале хранилось 3000 луков и 13000 связок стрел по 24 стрелы в каждой связке, а общее число ручного огнестрельного оружия достигало 7700 единиц
; важно отметить, что в самой Англии огнестрельное оружие тогда не производилось, — его везли из Италии, что требовало надежных каналов поставки и изымало из государственной казны много золота!
Столь же значительным был, кстати говоря, и британский импорт итальянских доспехов. Д. Эдж и Д. Паддок приводят по этому поводу впечатляющие цифры: в конце 1512 года Генрих VIII заказал 2000 комплектов легких доспехов во Флоренции (по цене 16 шиллингов каждый), а в следующем году — еще 5000 доспехов в Милане. В связи с угрозой французского вторжения в 1539 году им было заказано 1200 комплектов доспехов в Колони и 2700 в Антверпене; делая последний заказ, англичане, видимо, решили сэкономить, поскольку Д. Эдж и Д. Паддок отмечают, что Антверпен «был крупнейшим центром в Европе по производству доспехов “низкого качества”, употреблявшихся только в пехоте»
.
