Уже во второй половине 1620-х гг. партию «благочестивых» возглавили обе королевы Франции — мать и жена Людовика XIII Мария Медичи и Анна Австрийская, недовольные своим полным отстранением от всяких государственных дел и усилением влияния Ришелье, который не допускал их до власти и не считался с их мнением. Особенно была обижена королева-мать, так как своим возвышением кардинал был обязан только её покровительству. Однако с первых же шагов Ришелье в качества главы королевского совета ей стало ясно, что его политика, как внешняя, так и внутренняя, прямо противоположна ожидаемой. Испания была также заинтересована в победе при французском дворе партии «благочестивых», поскольку это бы отодвинуло вступление Франции в Тридцатилетнюю войну, где решалась судьба испанской гегемонии и единства католического мира. Анна Австрийская рассматривалась главной опорой испанцев во Франции. Огромную роль в распространении идей «благочестивых» играли иезуиты, под влиянием их находились обе королевы. Последние искали всевозможные пути давления на Людовика XIII, чтобы он сместил Ришелье и, изменив политический курс, разорвал бы связи с протестантскими государствами, вступил в вечный союз с Испанией и искоренил гугенотскую религию. Конечно, не все сторонники Марии Медичи и Анны Австрийской безоговорочно разделяли эту программу, многие относились к ней скептически в силу откровенной реакционности духовных идеологов «благочестивых», однако мирились с ними, рассчитывая на восстановление влияния на короля членов его семьи и последующие за этим личные выгоды.
Партия «добрых французов» сформировалась как преемница общественного направления конца XVI в. — движения «политиков», противопоставлявших себя Католической Лиге и поддерживавших короля Генриха III. «Политики», среди которых было много представителей высшей бюрократии и нового дворянства, безоговорочно поддерживали сильную королевскую власть, которая подняла их на высоту социального положения, и провозглашали терпимость ко всем религиозным конфессиям. Именно они помогли Генриху Наваррскому взойти на трон Франции в 1589 г. и обеспечить проведение новой политики веротерпимости. После смерти Генриха IV (1610 г.) «политики» всё чаще стали называть себя «добрыми французами», объясняя это желанием добиваться того, чтобы королевская политика проводилась во имя общенациональных интересов Франции и доминировала над устремлениями влиятельных клиентелл и группировок. «Политики» были, несомненно, преданы католической религии, но придерживались точки зрения о необходимости самостоятельности галликанской церкви по отношению к Риму, являясь как бы посредниками между гугенотским индивидуализмом и римско-католическим универсализмом. «Добрые французы» выступали против притязаний «благочестивых» на восстановление господства католичества во Франции и в Европе, призывая проводить политику, продиктованную исключительно «государственным интересом». Среди сторонников этого движения также было много новых дворян, столичных чиновников, юристов-парламентариев, членов королевской клиентеллы.
Став у руля власти как креатура Марии Медичи, кардинал Ришелье первоначально воспринимался как один из главных лидеров «благочестивых», но уже к концу 1620-х гг. большинство «добрых французов» признали его главным проводником и продолжателем курса Генриха IV. Если в 1620-е гг. Ришелье ещё не имел чёткой программы действий, что показала А.Д. Люблинская, то к 1630 г. приоритеты внешней и внутренней политики были сформированы. Исходя из «государственного интереса» Франции, определять который вызывался он сам, главный министр соблюдал условия Нантского эдикта, хотя и довёл до логического конца упразднение политической организации гугенотов — конфедерации протестантских городов (1629 г., «Эдикт милости»), заключал нужные союзы с некатолическими странами и демонстрировал неприязнь к Испании, давая ей понять, что война неизбежна. Он приблизил к себе всех, кто выражал ему свою поддержку, наполняя Королевский совет и штат двора верными себе дворянами и не допуская к властным рычагам высшую аристократию и оппозиционно настроенных дворян. «Благочестивые» не желали мириться с таким положением дел и предпринимали отчаянные попытки изменить ситуацию, свергнув кардинала любым путём.
Наиболее распространёнными методами борьбы при дворе были интриги и заговоры, а их инициаторы объединялись, согласно мемуарной литературе, в партии, фракции и группировки. Интриги всегда подготавливали заговор, и хотя, как правило, интриганов-организаторов было немного, по мере перерастания интриги в заговор число участников предприятия увеличивалось до возможности создания политического объединения. Самыми организованными и устойчивыми из них были партии. Словом «партия» в XVII в. назывались не только два противоположных общественных направления — «благочестивые» и «добрые французы», но и самые крупные дворянские клиентеллы знатнейших вельмож и членов королевской семьи.
Клиентелла являлась порождением эпохи Нового времени, придя на смену канувшему в Лету феодальному вассалитету. Самые знатные и влиятельные в королевстве аристократы — гранды — стремились обзаводиться собственной свитой из родовитых дворян, создавая себе опору для усиления влияния при дворе и в провинции. Так, губернаторы провинций вербовали в своё окружение провинциальных дворян, представляя их интересы в Париже, а столичная знать группировалась главным образом вокруг оппозиционных членов семьи короля. Изъявляя преданность своим патронам вплоть до участия в антиправительственных делах, члены клиентеллл в благодарность за службу требовали от них материальных благ и прочих милостей, в частности, выгодных назначений в армии, администрации или в штате двора. Одной из главных причин дворянского недовольства, по мнению французской исследовательницы А. Жуана, было как раз то, что клиенты одного из патронов, отстранённые вслед за ним от королевской милости, обладали потенциальной потребностью к мятежу с целью возвращения королевского внимания. Готовые бороться с несправедливостью политики короны, вернее с теми, кто её представляет, дворяне оказывали давление на своих патронов, чтобы заставить их возглавить оппозиционное движение. Боясь потерять свой авторитет среди клиентеллы, последние часто были просто вынуждены вступать в конфронтацию с короной, пытаясь различными способами принудить монарха пойти на уступки. Однако по мере усиления абсолютистских позиций королевской власти в 30-е гг. XVII в. на такой шаг решались только члены королевской семьи. Многие гранды не хотели повторять неудачный опыт восстаний эпохи регентства Марии Медичи (1610–1617 гг.) и рисковать своим положением. Лишённые всякой политической власти, они мирились с существующим режимом в обмен на поток привилегий и милостей — губернаторств, почётных синекур при дворе и командных постов в армии.
Дворянские партии — клиентеллы — не были организациями с чёткой дисциплиной, уставом и правилами функционирования. Обязательства клиентов своим патронам были весьма расплывчаты и каждая из придворных партий часто формировалась спонтанно. Окружение грандов без конца менялось как вследствие королевских репрессий, так и по волеизъявлению отдельных лиц, искавших более выгодную службу. Огромную роль в формировании партий — политизированных клиентелл — играли семейно-родовые связи и протекционизм. Целые семейные кланы служили своему патрону и помогали развивать сеть клиентов за счёт своих друзей и родственников. Дворянские фамилии только в редких случаях расходились по враждующим лагерям. Термины «фракция» и «группировка», как правило, отражали количественные характеристики партии. Иногда родственные по духу партии образовывали целый союз, как, например, случилось в 1630 г., когда для свержения Ришелье клиентеллы Марии Медичи и Анны Австрийской объединили свои усилия под знаменем идей «благочестивых».
