Врангелю и его сторонникам потребовалось знамя, а конкретно, кандидат на престол. В самом начале эмиграции монархисты выдвинули кандидатуру великого князя Дмитрия Павловича, а затем в императоры полез великий князь Кирилл Владимирович. Ни тот, ни другой барона не устраивали, и поначалу он предложил в кандидаты на императорский трон… югославского короля Александра I. Но эмиграция не поддержала эту кандидатуру, да и сам король не имел ни малейшего желания становиться императором Александром IV.
После этого наиболее приемлемыми кандидатами для Врангеля и его окружения оказались вдовствующая императрица Мария Фёдоровна и великий князь Николай Николаевич. Они по возрасту и своему характеру не годились на роль вождей, но были отличными «знамёнами». За Марией Фёдоровной была легитимность. Ещё бы — она супруга императора Александра III и мать императора Николая II! А Николай Николаевич пользовался большим авторитетом в военных кругах.
В ноябре 1922 года Врангель в своей резиденции в сербском городе Сремски Карловцы провёл совещание, многие документы которого готовил начальник штаба генерал Миллер, числящийся также с 8 ноября 1922 года помощником главнокомандующего. На совещании также присутствуют помощники главкома генералы Кутепов и Абрамов, начальник его Политической канцелярии С.Н. Ильин и прибывшие из Парижа генералы Хольмсен и Данилов. В результате был вынесен вердикт с основными идеями:
1. «Личное обаяние имени Великого Князя Николая Николаевича» может способствовать единению Зарубежной России, которого не удавалось добыть иными способами.
2. В сложившихся сложных международных и внутриэмигрантских условиях такое «единение» должно иметь не «форму гласного возглавления им какого-либо объединения», а характер личного общения Великого Князя с доверенными ему лицами, ведущими работу в России.
3. Несмотря на сильное распространение в Армии монархических чувств, Главное Командование должно твёрдо держаться заветов генералов Корнилова и Алексеева и не предрешать вопроса «какою быть России».
4. Объединение вокруг Великого Князя Николая Николаевича как «главы, в будущем, русского национального движения» должно быть возможно более широким и включать «всех несоциалистических, государственно мыслящих элементов».
Для дальнейших переговоров с великим князем в Париж отправляется Миллер.
1 сентября 1924 года Врангель создаёт Русский общевоинский союз (РОВС). Верховным главнокомандующим «Русской армией в зарубежье» становится великий князь Николай Николаевич, главнокомандующим и фактическим главой РОВСа — Генерального штаба генерал-лейтенант барон фон Врангель.
Создание РОВСа стало самой главной зарубежной акцией генерала барона Врангеля. Союз явился стержнем русской политэмиграции, объединившим около 30 тысяч бывших белых воинов.
Первоначально в РОВСе было четыре отдела. Первый — Франция и Бельгия; второй — Германия, Австрия, Венгрия, Латвия, Эстония, Литва; третий — Болгария и Турция; четвёртый — Королевство сербов, хорватов и словенцев (с 1929 года — Югославия), Греция и Румыния. Потом отделы РОВСа появятся в Северной и Южной Америке, в Египте, Австралии и других странах с русской диаспорой.
Следует заметить, что великий князь Николай Николаевич долго колебался и отказывался, прежде чем стать главой РОВСа. Современники говорили о его осторожности ещё в годы мировой войны. Так, великий князь до крайности оберегал свой покой и здоровье, на автомобиле он ездил со скоростью не более 25 вёрст в час, опасаясь попасть в аварию, и ни разу не выехал на фронт дальше ставки главнокомандующего, боясь шальной пули.
На решение Николая Николаевича повлияла не только настойчивость Врангеля, но и претензии Кирилла Владимировича на императорскую корону.
Кирилл дважды отправлял Николаю Николаевичу письма с предложением «сотрудничества». На первое письмо вообще ответа не последовало, а на второе, которое Николаю Николаевичу лично передала княгиня Елена Владимировна, был получен ответ через брата Николая Николаевича великого князя Петра Николаевича, что Николай Николаевич не сочувствует выступлению Кирилла Владимировича, и поэтому сотрудничество невозможно.
В ответ на провозглашение Кириллом самого себя императором великий князь Николай Николаевич сделал публичное заявление: «Я счастлив, что Её Императорское Величество Государыня Императрица Мария Фёдоровна не усомнилась в том, что я одинаково с Нею мыслю об объявлении себя Великим Князем Кириллом Владимировичем Императором Всероссийским.
Я уже неоднократно высказывал неизменённое моё убеждение, что будущее устройство Государства Российского может быть решено только на Русской Земле, в соответствии с чаяниями Русского Народа.
Относясь отрицательно к выступлению Великого Князя Кирилла Владимировича, призываю всех, одинаково мыслящих с Её Величеством и мною, к исполнению нашего истинного долга перед родиной — неустанно и непрерывно продолжать святое дело освобождения России.
Да поможет нам Господь.
Великий Князь Николай Николаевич
7/20 октября 1924 г. Шуаньи»
[39].
На собраниях и банкетах своих сторонников великий князь высказывался куда энергичнее: «Кирюха есть всего-навсего предводитель банды пьяниц и дураков». Это самое приличное высказывание, иные же просто непечатны.
17 сентября 1925 года, давая интервью журналисту газеты «Ла Насьон Бельж», Николай Николаевич высказал свои взгляды на положение в Советской России: «В течение первых дней, последовавших за его торжеством, большевизм пользовался известной популярностью среди масс, население ему верило, но это время уже прошло. Несомненно, иностранное вмешательство быстро низложило бы теперешнее правительство, но ему не удалось бы завоевать доверия населения — вот почему русские не могут просить или надеяться на иностранное вмешательство. Главные русские вопросы, я вас прошу особенно обратить внимание на мои слова, могут обсуждаться и разрешаться только на русской земле и в соответствии с желаниями русского народа. Сам русский народ должен разрешить свою судьбу и выбрать режим. Будущая организация России должна быть основана на законности, порядке и личной свободе. Я не претендент и не эмигрант в том смысле, который придали этим словам во время революции. Я гражданин и солдат, желающий только вернуться домой, чтобы помочь Родине и согражданам. Когда по воле Божией восторжествует наше дело, сам русский народ решит, какая форма правления ему нужна».
А вот мнение о «николаевцах» и «кирилловцах» с другого берега. В обзоре ОГПУ за июль-сентябрь 1923 года отмечено: «Среди кирилловцев наметился отказ от интервенции и осознаётся необходимость подготовки взрыва Советской власти изнутри через превращение коммунистических Советов в национальные и восстания красноармейцев против комиссаров»
[40].
