И тут Донн поступил как истинный прорадитель, пекущийся о благе своего народа: он попросил перенести его тело на один из небольших островков у побережья, чтобы зараза не попала в Ирландию. «Люди мои, — сказал он, — благословят меня на веки веков». Поэт Аморген объявил, что отныне народ Донна всегда будет приходить туда, где покоится его тело, — к высокой скале, которая будет названа «Домом Донна». В ранних источниках «Дом Донна» упоминается как «место собрания мертвых»: «Ко мне, к моему дому придете вы все после смерти». И по поверьям, бытующим в Ирландии, души грешников приходят к этой скале и благословляют Донна, прежде чем отправиться в ад, тогда как души раскаявшихся держатся поодаль и с пути своего не сбиваются.
В ранней ирландской литературе Донн не относится к числу богов, играющих важную роль в судьбе Ирландии. Его значение скорее подразумевается, чем отчетливо раскрывается в ранних текстах. Здесь он предстает как божество Другого Мира, властелин мертвых, и даже отождествляется с дьяволом. Однако в современной фольклорной традиции Донн — активно действующий божественный персонаж. Он проявляет противоположные, контрастирующие друг с другом свойства бога Другого Мира (ужасного и милостивого): с одной стороны, по его воле возникают морские штормы и совершаются кораблекрушения, с другой — он покровительствует скоту и урожаю. Древнейшие ирландские литературные памятники приписывают Донну склонность к уединению, его нельзя встретить в обществе других богов. Этим он тоже похож на галльского Диспатера, которого Цезарь выделяет из сонма главных галльских богов. Это соответствие показывает, что отчет Цезаря о галльских богах близок к истине и что в образе Донна-Диспатера мы нашли древнее самостоятельное кельтское божество, которое не сливается с другими богами.
В ирландской традиции есть еще один бог, имеющий общие черты с Диспатером Цезаря, — Дагда. Только в отличие от Донна Дагда не держится в стороне от других богов, он находится с ними в тесных и разнообразных контактах. После Луга он — самый значительный бог кельтского пантеона и один из начальников «генерального штаба» Туата Де Дананн в битве при Маг Туиред. Его имя, буквально означающее «добрый бог», не содержит моральной оценки. В данном случае прилагательное «добрый» означает «пригодный ко всему». В саге «Битва при Маг Туиред» на военном совете Туата каждый говорит, что он готов совершить ради общего дела. Когда подошла очередь Дагды, он сказал: «Все, чем вы хвалитесь здесь, совершил бы я сам». — «Воистину ты добрый бог (Дагда)», — воскликнули все, и с тех пор это имя пристало к нему. Этот эпизод показывает, что Дагда — великий бог уровня Луга: это Луг является прежде всего «всемогущим», всеобъемлющим богом.
У Дагды есть второе имя — Эоху Оллатир. Слово «Оллатир» можно перевести как «Всеотец». Этим именем Дагда напоминает Диспатера, которого, по утверждению Цезаря, галлы считали своим отцом. Одним из важнейших атрибутов Дагды является неисчерпаемый котел изобилия. Как было сказано в предыдущей главе, посвященной космогоническим мифам, он принадлежал к числу четырех талисманов, привезенных Туата Де Дананн с островов на Севере мира. В то же время котел Дагды является атрибутом Другого Мира. Обладание таким котлом также роднит Дагду с Диспатером, богом Другого Мира.
В «Повести о кабане Мак Дато» рассказывается, что во времена Айлиля и Медб в Ирландии было пять больших пиршественных залов: Бруиден Да Дерга, Бруиден Мак Да Рео, Бруиден Да Хока и Бруиден Мак Дато. Поскольку Другой Мир понимался как место вечного пира, то слово «бруиден» означало в основном пиршественный зал в сиде, где на пиру главенствовал бог Другого Мира. В каждом из пяти бруидне находился котел, готовивший достаточное количество пищи для любого числа гостей и предоставлявший каждому ту пищу, которую он желал. Здесь явно имелся в виду котел Дагды, в котором никогда не иссякало мясо. Будучи владельцем этого бесценного котла изобилия, Дагда является председателем потустороннего пира.
На эту же функцию Дагды, возможно, намекает один связанный с Дагдой эпизод из «Битвы при Маг Туиред». В праздник Самайна Дагда отправился в лагерь фоморов просить перемирия перед сражением. Фоморы дали согласие, но в насмешку над Дагдой сварили для него кашу в гигантском королевском котле. Целые реки молока, горы муки и жира, стада коз, свиней и овец сварили в котле, а потом вылили в большую яму и под страхом смерти заставили Дагду все это съесть. Дагда справился с заданием и лег спать. Фоморы же глядели на спящего бога и смеялись над его раздувшимся животом. После этого пира Дагда, не без затруднений из-за своего огромного живота, соединился с дочерью вождя фоморов, который пообещал Дагде свою магическую помощь.
Этот забавный эпизод можно истолковать по-разному. Первым делом возникает мысль, что он хранит отпечаток примитивного стиля изначальной легенды, который христианские редакторы охотно довели до уровня гротеска. Однако в языческие времена и греки, и германцы позволяли себе очень грубые шутки над своими богами; насмешливые ирландцы не отставали от них. За этим бурлеском может скрываться культовая легенда. В традиционных цивилизациях существовал обычай, по которому участник культовой трапезы должен был уничтожить питье и еду без остатка, поскольку в момент культового действа пища становится сакральной. Такой обычай объясняется рассказом о том, как в мифической древности бог был принужден съесть без остатка чудовищное количество еды.
Происшествие с Дагдой напоминает ритуальные испытания, которым подвергались вожди традиционных племен. Например, в Древнем Китае царь доказывал способность править, выпивая большое количество вина. Значит, Дагда, как Отец племени, должен был продемонстрировать свою ненасытность и сексуальную силу — непременные условия престижа варварского вождя. Наиболее интересное предположение о смысле этой легенды было высказано крупным ирландским исследователем Т. О'Рахилли. Он считал, что приписываемое Дагде обжорство является более поздней интерпретацией представления о нем как о хозяине потустороннего пира, первоначально сложившегося из-за принадлежавшего Дагде неисчерпаемого котла изобилия. «Легко вообразить, — писал О'Рахилли, — председателя вечного пира обладающим ненасытным аппетитом».
Таким образом, Дагда был богом Другого Мира. В кельтских верованиях Другой Мир был источником всей мудрости, особенно оккультной, которой не может достичь человек. Поэтому одной из важнейших характеристик бога Другого Мира было его всеведение. Эта идея нашла отражение в одном из имен Дагды — Руад Рофесса («Совершенное Знание»).
Божество Другого Мира могло превращаться в различных животных, таких, как лошадь, бык или волк. По воздуху он летал в виде большой птицы (орла или лебедя). Если же Другой Мир находился под водой, то бог принимал вид благороднейшей из рыб — лосося. Бессмертие божества и его превращения в животных породили представления о том, что некоторые животные жили тысячи лет и могли помнить все, что происходило в это время. Божество в образе лосося называлось «лосось мудрости». Этот лосось часто заплывал в Эсс Руайд («Водопад Руада») — водопад Ассароу на Эрне в Баллишэнноне (Ирландия). Лосося мудрости звали Голл Эсса Руайд, потому что он был одноглазым (ирланд. «голл»). В других мифах упоминается Аэд Руад, утонувший в водопаде в Баллишэнноне. Поэтому водопад был назван Эсс Руайд («Водопад Руада»). Он дал также свое имя сиду Аэда, находившемуся в ближайшем к водопаду холме. Владевшего этим сидом бога Аэда отождествляют с Руадом, утонувшим в водопаде. При этом необходимо отметить, что помимо знаменитого имени Руад Рофесса у Дагды было малоизвестное имя — Аэд Аллайн из Эсс Руада. Все это наводит на мысль, что всезнающий лосось из Ассароу, Голл Эсса Руайд, — это не кто иной, как Дагда.
