Я смотрела на себя в зеркало и не узнавала.
Мои волосы, обычно убранные в строгий пучок или косу, сейчас были распущены и крупными локонами спускались ниже лопаток. Над моим макияжем девушка, вызванная из свадебного салона, колдовала не меньше часа. В итоге он был практически незаметен. Просто глаза горели ярче, лицо поражало ровным тоном и здоровым румянцем, пушистые ресницы придавали особую выразительность взгляду.
Я несколько раз повернулась перед зеркалом, придирчиво изучая свое отражение.
Даже страшно представить, сколько стоит все это великолепие. Одно ясно: за мой наряд отдали целое состояние. И платил за это отнюдь не мой отец. Чейс Одрон взял на себя все расходы, связанные с долгожданной свадьбой любимого внука.
Действительно долгожданной. Он планировал поженить нас как можно скорее, но ему пришлось терпеть целых полгода. Мы с Густавом решили не торопиться. Через два месяца после судьбоносного разговора Густав повторил предложение, и на сей раз я его с удовольствием и радостью приняла. А потом мы оба начали всячески откладывать дату торжества. То неприлично играть свадьбу, если помолвке нет и месяца. То необходимо утвердить список гостей, а это дело весьма непростое и небыстрое, учитывая, сколько у моей матери так называемых заклятых подруг. То следует выбрать музыкантов, которые будут услаждать слух присутствующих. То лучше дождаться весны и теплых деньков, потому что торжество лучше проводить на свежем воздухе. Короче: мы придумали тысячу и одну причину. Нет, не потому, что в глубине души по-прежнему были против этой затеи. Просто нас обоих очень веселило то, как вытягивалось от разочарования лицо Чейса Одрона при сообщении о каждой новой задержке.
Да, понимаю, с нашей стороны это было глупо и даже по-детски. Эдакая крошечная мелочная месть. Но мы не сумели отказать себе в этом удовольствии. В конце концов, Чейс заслужил куда худшего наказания после всех переживаний и неприятностей, которые обрушились на нас по его милости.
Но теперь все позади. Позади хлопоты, волнения и споры. Сегодня Густав Одрон назовет меня своей женой. И пусть поразит меня молния с небес, если этот брак окажется по расчету.
В дверь негромко постучались. Тут же, не дожидаясь моего ответа, она распахнулась, и на пороге появился Чейс Одрон.
К слову, дед Густава даже ради торжества не изменил своим привычкам в одежде. Он был в неизменном черном сюртуке, наглухо застегнутом на все пуговицы, и узких штанах, заправленных в высокие сапоги.
За его спиной маячил молодой парень лет девятнадцати с весьма испуганным лицом, который изо всех сил прижимал к груди уже знакомый мне саквояж. Новый помощник Чейса, пришедший на смену арестованному Роберту. Как его там, Лайон вроде бы.
– Не помешаю? – из вежливости спросил Чейс, а сам сделал шаг вперед, предупреждая мой ответ.
Я невольно хмыкнула. И в этом весь Чейс Одрон. Даже если бы я сказала, что чрезвычайно занята и у меня нет ни секунды свободного времени, он бы все равно вошел.
– Ну что вы, я всегда рада вас видеть, – произнесла я нарочито радостным голосом.
– Не старайся, лицемерить ты не умеешь, – хмыкнул Чейс. Добавил с сарказмом: – Впрочем, оно и к лучшему.
– И что же вас привело ко мне? – спросила я, продолжая так старательно удерживать улыбку на губах, что даже щеки заболели.
– Я всегда выполняю свои обещания, – сурово проговорил Чейс. Прищелкнул пальцами – и вперед выступил его помощник и с полупоклоном вручил ему саквояж.
Чейс небрежно бросил его на стол, щелкнул замками – и моему взору предстал длинный бархатный футляр, в котором обычно хранят драгоценности.
– Уже догадалась, что я тебе принес, – без намека на вопрос произнес Чейс. Осторожно открыл футляр – и я онемела от восхищения.
Рубиновый комплект был воистину великолепен. Крупные, безупречной огранки камни искрились на солнечном свете, переливаясь всеми оттенками алого.
– Я понимаю, что это не свадебные украшения, – проговорил Чейс, закрыв футляр. – Но отныне это твое. И я очень надеюсь, что этот комплект не уйдет из моей семьи.
– Намекаете на возможность развода? – спросила я.
– Вас, молодежь, не поймешь. – Чейс пожал плечами. – У вас от любви до ненависти даже не шаг, а лишь случайно оброненное слово. А от ненависти до любви один хороший удар по голове.
В последней фразе я уловила намек на то, как мы с Густавом помирились. Хотя Чейс преувеличивает, конечно. Я никогда не испытывала ненависти к его внуку.
– Не умею я говорить речи. – Чейс положил футляр на стол и зябко передернул плечами. – Короче, живите долго, нарожайте мне кучу правнуков, преумножьте мое состояние.
– Разве вы не останетесь на само торжество? – удивилась я.
– Да что я там не видал? – Чейс поморщился. – Вина я выпью и дома. Не люблю я все эти толпы. Да и вашим гостям будет спокойнее, если я не приду. Тяжело веселиться, если рядом тот, кто знает все твои самые грязные тайны.
– Но ваш сын… – попыталась я возразить.
– Северин от счастья плясать будет, когда узнает, что я уехал, – перебил меня Чейс.
Тяжело развернулся и отправился к дверям, не забыв прихватить саквояж.
Я проводила его долгим взглядом. Странно, но почему-то в этот момент мне было жалко Чейса Одрона. Да, он властный, самолюбивый и надменный старик, привыкший держать всех окружающих в ежовых рукавицах. Но в этот момент я вдруг осознала, насколько чудовищно он одинок. Даже родные не любят его, а лишь боятся. И он прекрасно это понимает.
– Кстати. – На самом пороге Чейс вдруг обернулся ко мне. – Пару дней я тебе и Густаву дам отдохнуть. Свадьба – это так утомительно! Но послезавтра в полдень жду обоих у себя.
– Зачем? – удивленно переспросила я.
– Как зачем? – Чейс фыркнул, покоробленный моей недогадливостью. – Буду передавать вам дела фирмы. Кстати, насчет вашего свадебного путешествия. Предполагаю, вам придется отправиться в Трекс. Точнее, не предполагаю, а уверен в этом.
– В Трекс? – изумленно переспросила я, невольно вспомнив, что якобы оттуда родом был Фредерик. Точнее, Урх. – Почему туда?
– Будете расширять торговые связи фирмы, – сказал, как отрубил, Чейс. Пожал плечами и добавил: – Да и на море побываете. Совместите полезное с приятным, так сказать.
Я с трудом удержалась от смеха.
Ну Чейс! Как и обычно, верен себе. А я даже успела проникнуться к нему каким-то подобием добрых чувств. Поторопилась, видать.
Чейс, не дожидаясь от меня ответа, вышел. И в комнату тут же проскользнул Густав.
– Ты что? – возмутилась я, отпрыгнув к окну и безуспешно пытаясь спрятаться за занавеской. – Тебе нельзя меня видеть! Это плохая примета!
– Я не верю в приметы. – Густав досадливо поморщился. Сурово спросил: – Что от тебя хотел мой дед?
