Тело слушалось превосходно, легко и без напряжения. Хотя определенные изменения имели место. Трудно с ходу сказать, какие именно. Ощущения слишком расплывчаты. Но они точно присутствовали.
Рухнул на вытянутые руки, отжался с десяток раз. Вскочил, еще раз проведя короткий тренировочный бой с тенью, внимательно отслеживая работу мускулов.
– Вижу, ты уже в порядке, раз скачешь голышом, едва выбравшись из медкапсулы, – раздался сзади мужской голос с нотками ехидства.
Створка двери отошла в сторону беззвучно, впустив внутрь Рао Пармара в комбезе молочного цвета.
– У меня импланты пропали, – вместо приветствия заявил я. – Бред какой-то. Как такое возможно? Это ведь не архаичные железяки, вставляемые в тело, а модули на основе нанотехнологий.
Сингарийский ученый с внешностью молодого спортсмена, не утруждая себя поиском более удобного места, уселся прямо на стол, бесцеремонно отодвинув в сторону лежащие там вещи.
– Наноботы пришлось деактивировать и удалить из организма, – сказал он. – И это еще не самый сложный этап проведенной операции. Представляешь, в каком виде тебя сюда доставили? Вижу, что да. Но все равно скажу. Без обеих ног, без правой руки по локоть, с многочисленными ранами по всему корпусу. Удивительно, как ты вообще смог так долго продержаться. Если бы не «Техико» с его наноботами, тебя бы не удалось вытащить. Броня уже не подлежит восстановлению, но она успела выполнить свои функции, защитив носителя и дав время продержаться до подхода помощи.
– Меня не быстро нашли после взрыва? – спросил я, положив руки на пояс и делая глубокий вдох.
– Тебя случайно засек спас-бот, посланный Довером к исходной точке проникновения. Ты зацепился за один из обломков, отколовшийся в самом начале и полетевший в свободный полет перед основным взрывом.
– Повезло, – сказал я.
– Еще как, – заметил Пармар.
Он пошарил рукой в стенной нише, не вставая с места, вытянул оттуда похожий на свой комбез и швырнул его мне.
– Держи. Прикройся. Хватит щеголять здесь голой задницей. На борту имеются женщины из числа персонала передвижной лаборатории, а также экипажа. Увидят тебя, еще подумают, что это приглашение к интимным отношениям. Мне тут оргии не нужны. По крайней мере пока.
Без возражений я по-быстрому оделся.
– Так я не понял насчет имплантов. Разве сильные физические повреждения оказывают столь глубокое влияние, что их приходится удалять? До этого я вообще думал, что это невозможно.
– Наниты можно перепрограммировать, ввести в нейтральное состояние для деактивации. Сложная процедура, но вполне осуществимая. При определенных условиях. Например, если приходится вмешиваться в строение на клеточном уровне.
Я замер на месте.
– На клеточном уровне?
Пармар кивнул, слез со стола, встав напротив меня.
– Физические повреждения – ничто по сравнению с более серьезными проблемами, обнаруженными после первичного сканирования. ДНК-архитектура твоего организма пошла вразнос, гибридное генетическое строение начало разрушаться. Не знаю, как это случилось, что именно послужило катализатором, но последствия могли быть ужасными. Хорошо еще, что тебя привезли именно на этот корабль, оснащенный самым лучшим медицинским и научным оборудованием в галактике. В этом смысле тебе, Макс, повезло дважды. Окажись ты на обычном боевом межсистемнике со стандартными капсулами под управлением обычных кибердоков, скорее всего мы бы сейчас уже не разговаривали.
На это мне ничего не оставалось, как зло выдохнуть:
– Вот урод!
Не давая Пармару удивиться от прозвучавшей «благодарности», я поведал ему о главном метаморфе и о наших с ним последних минутах общения.
– Да, что-то подобное я и подозревал, – ответил ученый. – Воздействие имело слишком направленный характер. Они хотели разорвать геном, отделив ДНК метаморфов от человеческих. Честно говоря, не совсем представляю, как это можно сделать без специальной аппаратуры и очень долгой операции. Все-таки по сравнению с нами Древние далеко ушли вперед в биоинженерии.
– Но вы меня спасли, – сказал я.
– Да, спасли. Пришлось очень постараться. Не буду утомлять сложными научными терминами, скажу лишь, что потребовалось приложить очень большие усилия.
Я с искренней благодарностью пожал руку сингарийцу, ставшему за последнее время настоящим другом.
– Спасибо, Рао. Я очень признателен тебе и твоим людям за спасение жизни. Ты великий ученый, нисколько не уступающий Древним в познании человеческого генома.
Пармар польщенно заулыбался.
– Стабилизация генетической структуры вынудила внести определенные корректировки, в том числе с использованием сингарийского ДНК, – заметил он. – При этом использовали мою, если ты не против.
– Так значит, мы теперь с тобой родственники? – я широко ухмыльнулся.
Моложавый блондин ответил легкой улыбкой.
– В какой-то мере да. По законам Сингарии ты с определенной степенью можешь считаться моим отпрыском. У нас, как ты знаешь, общество весьма чутко воспринимает генетические связи между людьми.
– Ха, папаня, – сказал я, не переставая усмехаться. – Кто бы знал.
Я прошелся еще раз по комнате, размашистыми кругами вращая руки, крутя головой и вообще стараясь почувствовать любые возможные неполадки.
Пройти через операцию по изменению генома с перестройкой ДНК-строения организма. Это не порез зашить и даже не руку или ногу отрастить в регенгеле.
– Так что именно со мною сейчас происходит? Я стал каким-то неполноценным, или что? В любой момент могу умереть? И поэтому до конца жизни буду вынужден принимать гору лекарств с утра до вечера?
Мои казавшиеся вполне справедливыми предположения вызвали неожиданную реакцию со стороны Пармара: он вдруг громко захохотал, да еще так жизнерадостно и заразительно, что мне самому захотелось присоединиться к его веселью.
– Что? В чем дело? – не удержавшись, я тоже начал смеяться. – Чего ржем-то хоть? Объясни?!
Устало облокотившись на стол, Рао, чуть ли не утирая слезы на глазах и продолжая негромко подхихикивать, произнес:
– Извини, просто твое заявление о лекарствах застало меня врасплох. Не ожидал услышать нечто подобное.
– Но ведь это логично. Цепочку моей ДНК попытались разорвать на части, ты сам сказал, что метаморфам это почти удалось, и последствия от их действий, судя по отсутствию имплантов, чрезвычайно тяжелые. И кстати, почему нейронная сеть все еще работает? Она ведь тоже состоит из нанитов, как и модули-импланты, разве нет?
– Да, но не совсем. Первичная трансформация, еще на стадии участия искусственно выведенных шестилапых хищников корпорации «Филора», сделала наниты совершенно другими. Они полностью срослись с мозгом, став его неотъемлемой частью. И говоря об этом, хочу заметить, что мы так и не смогли убрать гены чужих из твоего генокода. Мы остановили распад, приведя ДНК-структуру в стабильное состояние. В тебе также все еще остаются частички метаморфов. Плюс прибавились сингарийские гены.
