Багрянец и синева вступили в разрушительную схватку. Освободить кроваво-огненную лавину, вырваться из-под отцовской власти Кэрдан мог лишь одним способом – призвав собственное Дыхание Мага.
Он бросил бесплодные попытки освободиться, стал просто отдирать багровую плоть от голубой кости. Он отщипывал и швырял огненные комья прочь, за пределы досягаемости голубого сияния. Разрушительная сила зажила собственной жизнью, отдельно от него.
Комья огня покатились в разные стороны от дворца. Напитанные Дыханием Мага, они множились и разрастались, застилали небо. Мириады черных солнц сжигали на пути все живое и искусственное. Дома, деревья, люди, животные даже не горели, а вспыхивали и оседали на землю горсткой раскаленной золы. За несколько минут огненные облака прошли сотни миль. На сотни миль дворец окружила серая пустыня пепла. Проклятая Полоса Топей перестала быть Топью, превратившись в голую равнину. Мерзлоты северного побережья за считанные мгновения стаяли в Ледовитый Океан. Наводнения обрушились на западные селения королевства и на ничейные земли восточного берега Ремидеи. Сокрушительные валы докатились до южных берегов Зандуса. Но наводнения, в отличие от огненного ливня, оставляли живым шанс спастись. Под магическим огнем гибло все, не успевая почуять гибель.
Эдера согнулась пополам от нестерпимой муки. Во время субментального удара ее постиг самый страшный кошмар фей – лесной пожар. Она никогда не видела его. Но слышала и читала, и сама горела снаружи, а изнутри цепенела от холода. Обычный лесной пожар гнал зверей и птиц, уничтожал их норы и гнезда. Но у них имелись быстрые ноги и крылья. Они могли убежать от огненной гибели, построить новые жилища. Деревьям бежать некуда. Деревья были обречены.
И вот кошмар случился наяву. Пожар объял север Ремидеи, и в нем были обречены все. Ни звери, ни птицы не могли обогнать его. Огонь проносился со скоростью звука, испепелял все на своем пути. Умирает одно дерево – из его семени прорастут другие деревья. Выгорает клочок леса – и лес заполнит его жизнью. Но сейчас сгорел десяток лесов, сотни тысяч людей и животных. Целый кусочек мира, единственный и неповторимый, сгинул в считанные мгновенья.
На сотни миль вокруг протянулась безжизненная равнинная пустошь. Лишь дворец уцелел. Да Распет, да Магическая Академия, да дворянские особняки, где хозяева держали личных магов, либо сами были магами, сумели возвести защитный кокон. И еще Черная Башня. Тучи пепла застилали горизонт. Но когда они осядут на землю, маленький усеченный конус будет виден прямо из дворца.
Эйдас уже не видел, что творилось вокруг. Его глаза застилала предсмертная пелена. Его тело соскользнуло на землю по голубому лучу, как по канату. Огненные облака расступались вокруг него. Он принадлежал Дыханию Мага. Иная смерть не могла посягнуть на него. Рядом присела Фелион, приподняла окровавленную голову, уложила себе на колени. Разбитые губы Эйдаса прошептали еле слышно:
– Он… мертв?
Фелион подняла беспомощный взор к парапету арки. Вместо крепостной стены дворец огораживала невысокая гряда оплавленного камня. Лишь арка, где стоял враг, уцелела. В разгар схватки Фелион видела в туче пепла над аркой объятые пламенем черные крылья, слышала истошное карканье раненого стервятника. Мертв?.. Она прошептала:
– Ты не должен… не должен был…
Из-за слез волшебница не видела лица мага, лишь сплошную кровавую массу. Эйдас шевелил губами, пытаясь сказать что-то. Она склонилась к умирающему товарищу.
– Вязь, Фаэлон… Все эти годы она страдала… от Пустоты… Все закончилось… Прошу… отправь Эдеру к ней… скорее… пусть передаст… я видел ее лицо… сейчас…
Он стих на коленях волшебницы. Глаза закатились. Голубой луч стаивал, пока его смертоносная сила обращалась на города и села, леса и реки, на деревья и животных. Вокруг луча вились ошметки кровавых протуберанцев. Фелион упала на грудь мертвого Эйдаса и зарыдала.
Она пришла в себя, почуяв рядом вымораживающее чужое присутствие. Его холод резко контрастировал с раскаленной землей под ногами, но причинял не меньшую боль. Эдера. Она смотрела на труп отца пустыми, стеклянными глазами.
– Это я убила его. Я убила их всех. Они все погибли из-за меня.
Она развернулась и поплелась прочь, сгорбившись и спотыкаясь, как марионетка в руках неумелого кукловода. Фелион бросилась следом.
– Нет, Эдера, Эйдас сам! Он сам сделал это! Он хотел убить Кэрдана! Ты ни в чем не виновата.
Девушка обернулась.
– Это ничего не меняет. Я могла остановить его. Он предлагал мир. Я могла выйти к нему. Но я отказалась, потому что слишком горда. Они все погибли из-за моей гордыни.
Она отвернулась и побрела на север, по щиколотку в сером прахе. Мертвенный холод исходил от нее, а магическая аура была такой же серой, как пепел, заполонивший пространство. Фелион не достало ни духу, ни сил остановить ее. Она осталась оплакивать товарища, который хотел принести последнюю жертву этому миру… но принес гибель. Слезы мешались с пеплом и золой, оседавшими с черного неба.
III
Распет одиноко возвышался посреди пепельной пустоши. Заклятья, наложенные прежним хозяином, уберегли замок от огня. Сейчас щиты и запоры не действовали. Охраны тоже не было. Все выжившие маги, Старые и молодые, собрались во дворце. Лишь одна хрупкая фигурка медленно шла по коридорам крепости.
Шаг за шагом, преодолевая тяжесть воспоминаний, фея Маэлад спустилась в подземелья. В суматохе про нее забыли, и она не старалась напомнить о себе. В Распете, помимо нее, оставалась еще одна живая душа. Маэлад помнила об этом каждую минуту. Она не могла забыть, не могла перестать чувствовать эту душу…
Затхлый воздух сдавливал грудь. Фея заставила себя идти вперед, хотя аура подземелий душила ее – смертью и отчаянием. Она остановилась перед единственной не пустой камерой. Дверь легко поддалась.
– Маэльда! – воскликнул пленный Экзекутор. – Как ты прошла через барьер?
– Барьера больше нет. Волшебник Эйдас погиб. Его магия угасла… Некому сосстановить ее. Твой господин сжег столицу… и другие города. Много городов и много земли сожжены. Снаружи нет ничего, черные холмы и равнины, да ветер носит пепел по воздуху.
Маг на секунду замер, проверяя барьер. Во время битвы камера еще была изолирована заклятьями, и он не слышал и не чувствовал ничего, что творилось снаружи. Он вновь повернулся к фее.
– Ты спустилась сюда, чтобы сказать мне? Почему тебя оставили в Распете? Почему ты не ушла в Элезеум?
– Потому что ты здесь, – просто ответила фея. – Я не могу уйти. Если ты выйдешь отсюда, мне придется идти с тобой. Я не смогу быть далеко.
Экзекутор отшатнулся назад, как от удара, поскользнулся и упал на соломенную подстилку. Поднимаясь с пола, он глядел, как фея достает из складок платья кинжал и удавку.
– Возьми. Я взяла это из комнаты, где хранились свидетельства против тебя. Если кто-то увидит тебя… нас… попытается тебя остановить, ты можешь сказать им, что убьешь меня, и тебя пропустят.
