– Похоже, Люс, Серена в таком же положении, что и ты. Она не ухаживает за тобой, потому что сама нуждается в уходе.
– Ты заболела, Серена?!
– Пустяки, милорд, легкая простуда. Миледи была так добра, что отправила меня во Второй Покой. Я вот-вот выйду.
– О да, она ангел доброты! Поскорее поправляйся, милая Серена. Миледи должно быть очень трудно без тебя.
Она снова поклонилась и выскользнула в коридор. Прикрывая дверь, она услышала своим обостренным слухом:
– Кажется, девочка неравнодушна к тебе.
– Боюсь, я тоже, друг мой. Не безумие ли – тебе дарит любовь принцесса короны, а ты не можешь выбросить из головы ее служанку?
Больше Серена ничего не слышала: сердце забилось так, что стук отдавался в ушах и заглушал прочие звуки. Стражники увидели ее выходящей из палаты, но ничего не сказали – видимо, решили, что она дежурила там еще с прошлой караульной смены.
* * *
Принцесса не пошла на торжественный прием в честь триумфатора. Завоевав Кситланию, куда ей предстояло отправиться вместе с ненавистным супругом, Кристан завоевал впридачу немилость Гретаны.
– Миледи, у ворот стоит женщина, – осторожно сообщил дворецкий. – Она требует пропустить ее к вам или в Лекарские Палаты. Она утверждает, что лечит графа де Мона.
– Зачем она пришла?
– Посмотреть, как самочувствие милорда графа, и передать ему лекарство.
– Проводите ее в Лекарские. Я сейчас подойду.
Через четверть часа Гретана и Фелион вместе любовались Люсом, который твердо стоял на ногах и изящно кланялся обеим гостьям.
– Вот теперь на тебя приятно смотреть, граф, – заулыбалась отшельница. – У меня даже язык не повернется описать, на что ты был похож, когда я пришла сюда в прошлый раз.
– И не стоит, добрая женщина, – улыбнулся в ответ Люс. – Не хочу знать. Как мне отблагодарить тебя?
– Твоя принцесса уже обещала награду. Вот только отчего-то задерживается с обещанным. Ну, миледи, неужели королевское слово нынче не в цене? Ты не пускаешь ко мне свою служанку, как уговорились?
Гретана неловко отвела глаза.
– Серена неважно чувствует себя, почтенная Фелион. Она здесь же, в Лекарских Палатах. Если ты можешь исцелить ее, как Люса, я буду тебе признательна.
– Что с ней случилось?
– Она упала.
– Упала…
Отшельница взглянула на принцессу так, словно просверлила ее мозг до затылка.
– Проводи меня к ней. Я сделаю все, что смогу, и не буду ожидать твоей признательности. А ты, милорд граф, не пренебрегай снадобьем. Через несколько дней забудешь, как выглядят эти стены.
– Я твой должник, почтенная Фелион. Я исполню все, о чем ты попросишь меня.
В коридоре отшельница остановила принцессу.
– Я сама найду дорогу к девочке. Просто послушай меня. С этого дня ты ее пальцем не тронешь. Каждый раз, когда ты ударишь ее, я буду знать. Я умею не только исцелять.
– Ты смеешь угрожать мне?!
– Я понимаю, ты не хочешь ей зла. Но это дитя не должно страдать оттого, что ты не умеешь держать себя в руках. Вспоминай обо мне каждый раз, когда твоя рука замахнется, чтобы ударить ее. Я слежу за тобой. И я так же опасна, как твой будущий муж.
Сжатые кулаки Гретаны медленно поднимались, словно она собралась ударить вместо Серены саму отшельницу.
– Я не забываю угроз, колдунья. Я многим обязана тебе, но ты играешь с огнем.
Принцесса повернулась и зашагала прочь по коридору Лекарских Палат. А волшебница безошибочно направилась во Второй Покой, будто каждый день здесь разгуливала.
Серена притворилась, что спит, когда дверь палаты скрипнула. Она откуда-то знала, что это магичка Фелион пришла навестить ее. Девочка надеялась, что колдунья не станет беспокоить спящую. Но Фелион тронула ее за плечо.
– Это всего лишь я, малышка. Не нужно притворяться.
Серена с трудом подавила желание натянуть больничное одеяло на голову. Она сделала вид, что потягивается спросонья.
– Вечер добрый, монна. Спасибо, что зашли проведать.
– Что-то ты не слишком рада… Принцесса что-то сказала насчет меня? Ежели так, то не бойся. Обещаю, больше она тебя не тронет.
– Что вы, монна, моя госпожа – сама доброта.
– Вижу ее доброту.
Волшебница присела на кровать Серены. Она возложила руки на лицо девочки и зашептала заклинание. Замолчав, она тихонько дунула на нее.
– Завтра ты будешь совсем здорова… Да что с тобой? Ты ведь боишься не госпожу… Меня.
Фелион уставилась ей в глаза. При этом взгляд самой волшебницы стал прозрачным, рассредоточенным. А затем ее вдруг откинуло в сторону невидимой волной. Она чуть не упала с кровати Серены.
– Ого! Да ты по-настоящему сильна! Значит ли, что и сходство ваше не случайно… – Она осеклась. – Хотела бы я заполучить тебя в ученицы. Что так напугало тебя во мне? Может, хочешь рассказать? Вместе мы разберемся наверняка.
– Я не понимаю, о чем вы, монна. Вы так добры ко мне. Но я сейчас вас не понимаю. Так голова болит. Может, когда мне станет лучше, и голова станет пояснее, тогда я пойму. Вы так добры, монна.
Фелион не сводила с нее глаз.
– Как бы я хотела знать, что с тобой происходит. Что ж, пока мне сие не под силу. Пожалуй, и впрямь попробую заглянуть к тебе, когда ты встанешь на ноги. Не так долго осталось ждать. Отдыхай, славная девочка.
Колдунья наклонилась к ней и поцеловала в лоб. Серена вздрогнула. Печально вздохнув, Фелион поднялась. Когда она закрыла за собой дверь палаты, Серена принялась усердно тереть лоб краем простыни, словно оттирая колдовскую отметину.
* * *
Прошел месяц с тех пор, как Кэрдан впервые принудил Эдеру к близости, и почти два с половиной – с ее отъезда из монастыря. Шел последний осенний месяц ремидейского календаря, но здесь, на севере королевства, вовсю властвовала зима. Эдера могла наблюдать ее буйство лишь из окна своей комнатушки. Покинуть башню она не могла – незримый магический барьер не выпускал наружу пленницу башни.
Каждый вечер, незадолго до полуночи, Эдера поднималась в библиотеку. Иногда хозяин отправлял ее назад – и она в лицо сердечно благодарила его. Но чаще оставлял в библиотеке или уводил в спальню на пятом этаже. Спальня оказалась совсем маленькой, меньше Эдериной.
«Остальной этаж занимает лаборатория, – пояснил Кэрдан. – Когда-то я проводил там по двадцать часов в сутки, но больше не нуждаюсь в ней. – Он ухмыльнулся. – Теперь есть лаборатория и лаборанты в Распете».
Спальня казалась необжитой – только большой гардероб стоял сбоку от двери, да кровать, не шире, чем у Эдеры. Поэтому всю ночь приходилось проводить буквально в объятьях друг друга. Когда Эдера в первый раз попыталась выбраться из постели и уйти, Кэрдан удержал ее:
