– Инари… – укоризненно выдохнула женщина, на миг мне почудилось, будто ее глаза заблестели от слез.
– Даже сироты, находящиеся на попечении империи, после совершеннолетия имеют право на выбор жизненного пути. Ни у одной из нас этого права нет. Его отобрали вместе с нашим рождением. Орден Магнолии распоряжается нашими жизнями так, как считает нужным, – глядя в глаза женщине, четко произнесла я. – Нас продали собственные родители. Только в этом случае у Ордена развязаны руки.
– А ты подготовилась, – нахмурилась сестра Гелла.
– Неудивительно, ведь я столько лет мечтала о жизни за пределами пансионата, – не сдержала ехидной улыбки. – Вы лгали мне, говоря о том, что если я буду страшной и глупой, меня отпустят на волю. Я только сейчас поняла: мою жизнь, какой бы никчемной она ни была, все равно контролировали бы.
Глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Больше не произнесу ни слова. Хотят подчинения правилам, так и будет. Но я обязательно найду выгоду для себя.
– Будьте любезны, сестра Гелла, помогите мне с платьем.
И тут раздался стук в дверь. Настойчивый, отчаянный стук в дверь. Разложив наряд на кровати и оставив меня умирать от любопытства, наставница пошла открывать. Мне же пришлось терпеливо ждать ее возвращения. Самостоятельно надеть небывалое чудо, лежащее поверх покрывала, не сумею, а для выхода в гостиную я слишком неподобающе выгляжу.
– Леди Инари, – постучав скорее для соблюдения этикета, произнесла вошедшая сестра Антония, – позвольте помочь вам с платьем.
Вздрогнула от внимательного взгляда женщины и тут же опустила глаза. Не знаю, что у них там произошло, но вид сестры Ордена довольно встревоженный. И для чего им понадобилась моя наставница?
– Конечно, – тихо произнесла я, вновь примеряя роль Бледной Моли, – я буду очень признательна.
Мы шли по коридору, а меня не покидало ощущение чего-то неизбежного и плохого. Куда же позвали матушку? И почему сестра Антония так спешила, что не позволила мне полюбоваться результатом ее работы? Обычно ей нравилось наблюдать за реакцией пансионерок, когда они после ее трудов смотрели на себя в зеркало. Но мне так и не довелось увидеть ни себя в роскошном платье, ни прическу, над которой колдовала женщина. Я шла короткими шагами, привыкая к новому одеянию, которое не имело пышной свободной юбки, а давало лишь немного свободы. Нежная ткань скользила в такт моим движениям, вызывая волну невероятных ощущений: от холодных мурашек до мимолетных смешков. Наверное, я выглядела как сумасшедшая. Поведение чересчур странное даже для Моли.
Наконец сестра Антония остановилась, в нетерпении постукивая ножкой по полу. Она ждала, пока я преодолею оставшиеся метры до бального класса.
– Инари, ты в облаках витаешь? – прошипела она. – Если будешь так же медлительна во время репетиций, это очень затруднит работу сестры Арниты.
Она толкнула тяжелые двери и пропустила меня вперед. Яркий свет после полумрака коридора больно резанул по глазам. Прищурившись, сделала первый шаг, второй и не заметила, как очутилась в середине залы.
Как и говорила матушка Гелла, стоило поторопиться, ибо, как выяснилось, я оказалась опоздавшей. Все шестнадцать выпускниц уже стояли парами перед преподавателем. Сестра Арнита выглядела как сухой стручок фасоли: такая же морщинистая и худая, с жидким пучком белесых волос на затылке. Никогда не понимала эту вечно мерзнущую женщину. Она всегда говорила медленно, растягивая каждое слово, будто за произношением таилось нечто большее, чем просто фраза. Чему действительно учила сестра Арнита, так это терпению и умению сдерживать эмоции.
Я сделала положенный реверанс и неторопливо поднялась, ожидая дальнейших указаний.
– Добрый день, Инари, – поджав тонкие губы, промолвила сестра Арнита. – Рада твоему выздоровлению.
Зябко поежившись, женщина оправила длинную шаль. От ее движения, ищущего тепла, я на своей коже почувствовала холодок.
– Девушки, – обратилась сестра Антония к воспитанницам, – сегодня чудесный день. Леди Инари не только справилась с недугом, но и празднует свое совершеннолетие.
По ее команде все пансионерки синхронно присели в книксене и хором выдавили:
– Поздравляем.
Мне хотелось провалиться сквозь землю. Под колючими взглядами девушек я растянула губы в улыбке и так же чопорно произнесла:
– Благодарю.
Пока мы обменивались любезностями, наши наставницы вполголоса о чем-то разговаривали. Как бы я ни старалась, но расслышать их диалог не сумела.
– Смотри-ка, – ядовито прошипела Ядвига, – Моль-то принарядили…
– Только крылья так и не почистили, – поддержала язвительную реплику Лисандра.
Несколько воспитанниц рассмеялись.
«Началось», – подумалось мне, глядя на хищную улыбку Глории. Она уж точно не простит изгнания из пансионата, да и сломанные мной ребра вряд ли стерлись из ее памяти.
– Девушки! – неожиданно громко прозвучал голос сестры Антонии. – Повторите уже разученные па. Инари, ты пока запоминай. Сестра Арнита вернется через несколько минут.
И женщины вышли, оставив меня наедине с демонами в облике ангелов. Хлопнула дверь.
– Уродина! – прошепелявила Тиара, кидаясь ко мне с намерением выдрать волосы.
– Гадина! – одновременно с ней проревела Парватти и тоже устремилась в мою сторону.
Увернувшись от первой девушки, я попала в руки второй. Столь изящное платье оказало медвежью услугу, опутав мои ноги и тем самым сковав движения. Сильный рывок за волосы, и из глаз брызнули слезы.
Жалкой тряпкой повиснув на руках Парватти и Тиары, я не понимала, почему они медлят? Сопротивляться мне не имеет смысла, их слишком много. Крик не поможет, любой класс, особенно бальный, звуконепроницаем.
– Викки, – обратилась к своей предводительнице Глория, – как мы ее накажем?
Где-то в стенах пансионата Ордена Магнолии
– Жадная дура, – бесцветным голосом произнесла женщина в длинном черном плаще, сидевшая в кресле.
Она обращалась к Иветте Лармонг, которая стояла в центре комнаты на коленях. Плечи директрисы были опущены, в глазах плескался страх. Она дрожала всем телом, прекрасно осознавая, что пришло время платить по счетам.
– Сестры, – продолжила женщина, – эта особа обвиняется в сокрытии чарити с последующей продажей девушек в рабство. Она нарушила клятву, данную Ордену Магнолии, и должна понести наказание.
За спиной Иветты хлопнула дверь, в комнату вошли две сестры и, тихо ступая, присоединились к тем, кто образовывал полукруг возле провинившейся.
– Пощадите! – не выдержав гнетущей атмосферы, выкрикнула директриса. – Я все верну!
