«Как это скучно! Как избито… затрепано…»
Перед нами «кухаркины дети», ставшие адвокатами, инженерами, врачами. Их жизнь — это жизнь достаточно обеспеченных людей, голодавших в юности и достигших благополучия в зрелом возрасте. Все они, вопреки циркуляру о «кухаркиных детях», окончили курс в высшем учебном заведении и приобрели хорошо оплачиваемую профессию. Общность происхождения из низов общества сближает этих людей: среди них нет ни детей потомственных или личных дворян, ни детей купцов, ни детей чиновников. Перед нами дети прачек, кухарок, рабочих. Все они дачники — олицетворение новой бытовой реальности, лишь в конце XIX — начале XX века получившей распространение в русской жизни. Персонаж чеховской комедии «Вишнёвый сад» (1903) купец Ермолай Алексеевич Лопахин, внук крепостного и сын мужика, дал точный социологический анализ сложившейся ситуации: «До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились еще дачники. Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чай пьет на балконе, но ведь может случиться, что на своей одной десятине он займется хозяйством, и тогда ваш вишнёвый сад станет счастливым, богатым, роскошным…»
[146]. Дворяне на лето уезжали в свои имения, интеллигенты в первом поколении стали снимать дачи. Строительство дач и сдача их внаём на летнее время стало новым прибыльным делом в России, где набирал силу капитализм. С конца 1880-х годов в русском языке появилось шутливо-ироническое выражение «дачный муж» — имя нарицательное для супруга, который, живя в городе, почти ежедневно ездит за город на дачу, где отдыхает его семья. При этом он возит туда провизию, выполняет заказы дачников, бегает по магазинам и т. д. — словом, получает от такой «дачной жизни» массу хлопот и мучений. И хотя кое-кто по старинке перевозил старую мебель из города, уже появилась, в соответствии с духом времени, плетеная дачная мебель. Съёмные дачи обладали рядом существенных недостатков (в наспех построенных домах были щели, в комнатах нередко дуло, полы скрипели), но дачная жизнь обладала известной прелестью: каждый вечер дачники захаживали друг к другу в гости, так как днем часто работали в городе, устраивали любительские спектакли и пикники… и вели бесконечные разговоры. В горьковских «Дачниках» Варвара Михайловна Басова, 27-летняя жена адвоката, задумчиво говорит: «Странно мы живем! Говорим, говорим — и только! Мы накопили множество мнений… мы с такой… нехорошей быстротой принимаем их и отвергаем… А вот желаний, ясных, сильных желаний нет у нас… нет!»
[147].
У всех горьковских дачников наблюдается сильнейшая неудовлетворенность, как своей частной жизнью, так и собственной профессиональной деятельностью. Все они делают свое дело кое-как, спустя рукава. Доктор Кирилл Акимович Дудаков обременён большим семейством, не имеет частной практики и панически боится потерять своё место. Именно эта боязнь и заставляет его идти на компромиссы с совестью. Городской голова упрекает доктора в том, что дела в его больнице ведутся неэкономно: больные якобы много едят и потребляют огромное количество хины. Доктор знает, что все эти упрёки несправедливы. Если бы голова распорядился осушить улицы нижней части города, то в городе сократилось бы число больных и потребность в хине. Однако Дудаков не стал возражать городскому голове. Жена Дудакова Ольга Алексеевна пытается его успокоить и советует не раздражаться из-за таких мелочей. «А если вся жизнь слагается из мелочей? И что значит — привыкнуть?.. К чему? К тому, что каждый идиот суется в твое дело и мешает тебе жить?.. Ты видишь: вот… я и привыкаю. Голова говорит — нужно экономить… ну, я и буду экономить! То есть это не нужно и это вредно для дела, но я буду… У меня нет частной практики, и я не могу бросить это дурацкое место…»
[148]. Инженер Пётр Иванович Суслов руководит возведением тюрьмы в уезде. Однако он ухитрился ни разу не побывать на стройке, доверившись подрядчику. Строительство велось недобросовестно, стена в тюрьме упала и раздавила двоих рабочих. Но даже эта трагедия не вынудила его незамедлительно выехать на место происшествия. Он обещает это сделать «завтра». Еще один персонаж «Дачников», Павел Сергеевич Рюмин, судя по всему, попечитель колонии для малолетних преступников, давно уже не посещал колонию. Не делал этого и доктор Дудаков, в чьи обязанности это входило. Малолетних преступников избивали, они стали, как выразился доктор, «куролесить» — и газеты написали об этом происшествии. Адвокат Сергей Васильевич Басов вместе со своим помощником Николаем Петровичем Замысловым лихо проворачивают какое-то тёмное дело, которое должно принести им баснословный куш, за который в те годы можно было приобрести очень хорошее имение. «Грязная история… Они сцапают тысяч пятьдесят… Басов и этот жулик, да!.. Но уже никто после этой истории не назовет их порядочными людьми!»
[149] Трудно понять, чего больше в этих словах инженера Суслова — зависти или осуждения.
Горьковские дачники нечистоплотны и в своей семейной жизни. Фактически разладилась супружеская жизнь Басовых, охладевших друг к другу и ставших чужими людьми. Адвокат не любит свою жену Варвару Михайловну, а она его не уважает. Её многодетная подруга докторша Ольга Алексеевна Дудакова, вечно обременённая безденежьем, с раздражением бросает ей: «Тебе хорошо жить. Да, твой муж богат… он не очень щепетилен в делах, твой муж… это все говорят про него. Ты должна знать это!.. Ты сама тоже… Ты устроилась как-то так, чтобы не иметь детей…»
[150].О дачном романе Юлии Филипповны Сусловой с Замысловым хорошо осведомлены все персонажи. Сама Юлия Филипповна не считает нужным скрывать отношения с любовником от мужа, в известной степени бравируя своей распущенностью и прекрасно осознавая, что дачный роман завершится с окончанием дачного сезона. Более того, она обвиняет мужа в своем развращении: «Я красива — вот мое несчастие. Уже в шестом классе гимназии учителя смотрели на меня такими глазами, что я чего-то стыдилась и краснела, а им это доставляло удовольствие, и они вкусно улыбались, как обжоры перед гастрономической лавкой. <…> Да. Потом меня просвещали замужние подруги… Но больше всех — я обязана мужу. Это он изуродовал мое воображение… он привил мне чувство любопытства к мужчине. (Смеется.) <…> А я уродую ему жизнь»
[151].
Старая дева и доморощенная поэтесса Калерия Басова, сестра адвоката, подводит неутешительный итог: «Среди нас — нет людей, довольных жизнью»
[152]. Свою неудовлетворенность жизнью дачники постоянно выказывают в многочисленных и продолжительных разговорах, пытаясь компенсировать эту неудовлетворенность поисками идеалов. Для них важно не то, что они делают в жизни, а то, каким идеалам поклоняются, хотя и не могут их сформулировать. Горьковские дачники страдают обломовщиной. Они так и не овладели секретами своего профессионального ремесла, не умеют достойно и честно трудиться и не умеют добросовестно каждый день делать свое дело. Они не ищут и не видят смысла жизни в том, чтобы изо дня в день на совесть делать свое дело, нести ответственность за себя и своих близких. Вместо этого они алчут незамедлительного воплощения книжного идеала в косной действительности, о чем красиво говорит Рюмин: «Чтобы жизнь имела смысл, нужно делать какое-то огромное, важное дело… следы которого остались бы в веках… Нужно строить какие-то храмы…»
[153]. Однако от частого повторения эти избитые рассуждения уже порядком надоели даже самим дачникам: нет никакой определённости в этих словах, неясно, в чем должно заключаться это огромное, важное дело. Вот почему Варвара Михайловна Басова отвечает Рюмину с нескрываемой досадой: «Господи! Как это скучно! Как избито… затрепано…»
[154].
