Если под натиском противника группа воинов — например, манипула — бежала и оставляла свои посты, то к ней не проявляли никакого милосердия. Этих воинов выставляли напоказ перед всем легионом, называли и объявляли выговор. Затем по жребию из них выбирали десятую часть и избивали их до смерти. Оставшихся сажали на скудное довольствие и удаляли из лагеря. Там они размещались за пределами лагерных укреплений.
Кнут всегда сопровождался пряником. Если воины отличались в сражении, то командующий собирал все войско и вызывал вперед тех воинов, которые, по его мнению, проявили высочайшую доблесть. При осаде городов первый, кто залезал на стену, получал в награду золотой венок. Тот, кто защитил своего товарища или спас ему жизнь, удостаивался подарка от консула. Ему дарили копье, конскую сбрую или чашу. Спасенный всю оставшуюся жизнь должен был почитать своего спасителя, как своего отца (paterfamilias).
Полибий восхищался такой системой поддержания дисциплины и распределением поощрений: «При столь внимательном и заботливом отношении к военным наградам и наказаниям, не удивительно, если военные предприятия римлян увенчиваются блестящими успехами».
У греческого историка имеется своя точка зрения, но, как показали Пунические войны, если мы хотим выявить все причины успешного ведения римлянами войны, то необходимо рассмотреть также и другие обстоятельства. Установившаяся система, при которой политическая и военная деятельность были неразрывно связаны, означала, что многие представители правящего класса в какой-то момент своей деятельности становились командующими армией. Они проходили длительную напряженную военную подготовку и имели хорошее вооружение, благодаря чему они могли даже получить самые лучшие легионы.
То обстоятельство, что высшие политические должности обычно занимали только один год, привело к тому, что на этих должностях оказывалось много людей с очень разными способностями. Неудачи на поле боя происходили на удивление часто. Прошло целое поколение, прежде чем появился полководец, который оказался способен нанести поражение Ганнибалу. Однако этот недостаток в полной мере уравновешивался тем, что Рим обладал огромными человеческими ресурсами.
Пирр, как и Ганнибал поражались способностью легионов к быстрому восстановлению. Можно было уничтожить римскую армию, но за очень короткий промежуток времени на ее месте возникала новое боеспособное войско. Будучи крайне военизированным обществом с длительной военной историей, римляне развили культуру непобедимости, стремления к победе и категорического неприятия любого поражения. Они также обладали уверенностью в себе при введении различных новшеств, когда оказывались в почти безвыходном положении. Наиболее поразительным примером этого является решение сената построить флот во время Первой Пунической войны, несмотря на почти полную неосведомленность в делах мореплавания.
Ганнибал только что достиг зрелого возраста. Чем ему заниматься остальную часть жизни? Он решил остаться в Карфагене и принять участие в восстановлении города. По-видимому, он способствовал дальнейшему развитию сельского хозяйства в качестве компенсации за потерю карфагенской торговой империи и устроил армию (все, что от нее осталось) на работу по выращиванию огромного числа оливковых деревьев.
Он также собирался рассчитаться с правящей олигархией за то, что они не захотели поддержать его итальянскую кампанию. Впервые в жизни он занялся внутренней политикой и проявил себя в качестве радикального реформатора. В зале заседаний совета Ганнибал оказался таким же деятельным, как и на поле боя. В 196 году его избрали суфетом, одним из двух правителей города, и он решил обнародовать финансовые отчеты. Он велел главному казначею явиться к нему, но тот отказался, ссылаясь на то обстоятельство, что он собирался войти в состав «Ста четырех», то есть в сословие судей. Судьи имели право контролировать народных избранников и сохраняли свои должности в течение всей жизни.
Разозленный Ганнибал приказал схватить чиновника и доставить его в народное собрание. Там Ганнибал обвинил все судебное сословие в высокомерии и в использовании своих полномочий в личных целях. Он сразу же предложил и провел закон, чтобы судьи исполняли свои обязанности только один год и никто не мог оставаться на этой должности два года подряд. В продолжение своей деятельности он возвратился в народное собрание и сообщил об участившихся растратах государственных средств и уклонении от налогов. Если бы налоги на имущество и пошлины в гавани собирали надлежащим образом, то выплату дани римлянам можно было производить, не прибегая к взысканию более высоких налогов.
В результате этого власть имущие Карфагена очень возмутились. Они постоянно писали письма в римский сенат, утверждая, что Ганнибал тайно связан с Антиохом Великим, с которым в то время у римлян были сложные дипломатические отношения. По-видимому, никаких достоверных подтверждений этого не нашлось, и бывший противник Ганнибала, великодушный Сципион, объяснил своим коллегам, что недостойно вмешиваться во внутренние раздоры у карфагенян. «Достойно ли, не довольствуясь тем, что Ганнибал побежден на войне, уподобляться доносчикам, подкреплять присягой напраслину, приносить жалобы?» — объявил он.
Однако сенат не согласился с ним и отправил своих посланников в Карфаген, чтобы перед советом старейшин обвинить Ганнибала в заговоре. Дабы не вызвать его подозрения, они разнесли слух, что прибыли якобы для того, чтобы разрешить спор между Карфагеном и нумидийским правителем Масиниссой. Однако Ганнибал был слишком проницательным и не дал себя обмануть. Чтобы не быть схваченным, он сразу же бежал за пределы государства. Сначала он остановился на исторической родине карфагенян — в городе Тире, а затем перебрался ко двору Антиоха. Имел ли он прежде какие-то отношения с этим царем — неизвестно, однако теперь необдуманные действия римского сената привели Ганнибала прямиком к Антиоху. В результате произошло совершенно противоположное тому, чего хотел сенат.
Эти два человека не слишком поладили друг с другом. Ганнибал не считал, что Антиох обладал какими-то военными способностями. А с точки зрения царя, все советы, которые давал ему гость, всегда касались одной и той же темы: войну с Римом необходимо было вести в Италии. Это выглядело так, как будто Ганнибал хотел повторить свою карьеру полководца. Царь не прислушался к его советам и поручил ему заниматься второстепенными делами.
Древние историки сообщают, что в 193 году Сципион, в честь победы при Заме прозванный Африканским, приехал к Антиоху в составе римского посольства. Он встретился с Ганнибалом в Эфесе и беседовал с ним о военном искусстве. Сципион спросил карфагенянина, кто, на его взгляд, является самым великим полководцем в истории. На первое место Ганнибал поставил Александра, а на второе — Пирра. «А кто на третьем месте?» — спросил его Сципион, уже почувствовавший обиду, но ожидая, что третье место, по крайней мере, он уж точно отведет ему. Однако Ганнибал уверенно поставил на это место себя.
«Сципион… засмеявшись, сказал ему: «На какое же место ты бы, Ганнибал, поставил себя, если бы не был мной побежден?» Говорят, что Ганнибал, тут уже заметив завистливую ревность, сказал: «Тогда я поставил бы себя выше Александра». Так Ганнибал не отказался от своего высокомерного тона, но незаметно польстил Сципиону, дав понять, что он победил того, кто выше Александра».
