Эти простые формы вскоре перестали отвечать растущим потребностям. Устав был переработан и усовершенствован. Отдельные виды деятельности союза, направленной на общую цель, были сильнее, чем раньше, разграничены между собой.
Новый проект не встретил сочувствия со стороны правительства; он был подвергнут пересмотру, и переделанный таким образом устав был 5 апреля 1809 г. представлен на утверждение королю. Он получил теперь громоздкий и запутанный характер. И тут ясно обнаружилось, что тогдашнее поколение, еще только высвобождавшееся из прежнего связанного положения, еще не приспособилось к свободной, практической и активной союзной деятельности в широком масштабе.
Пересмотренный устав проектировал в качестве высшего руководящего учреждения союза «Высокий совет». До его возникновения высшим управляющим органом должен был служить Кенигсбергский основной ферейн. В нем было 18 сочленов, и он составлялся из «совета» основного ферейна и Кенигсбергских камер, из пяти «помощников» этих учреждений и из представителя учреждения, имевшего целью нравственное развитие солдат.
Организованному таким образом «Основному ферейну» были подчинены провинциальные и боковые камеры, которые были обязаны ему повиновением. Коль скоро в каком‑либо городе вступало в союз известное число сочленов, обыкновенно 10–12, можно было, согласно уставу, приступать к образованию провинциальной камеры. Каждая из них выбирала для ведения подлежащих ее ведомству дел общественное управление.
Если камера состояла из 10 членов, то для указанной цели было достаточно одного советника и одного цензора. Если же число ее сочленов возрастало до 50, то выбиралось 5 советников и один цензор. Это управление, называвшееся в своем целом «советом», оставалось в должности в течение года, после чего одна треть его членов выбывала по жребию. На их место вступали два других, так что в совете заседало всегда четыре старых и два новых члена.
Совет камеры собирался раз в неделю для исполнения своих обязанностей. Председатель ежемесячно менялся. Каждый месяц происходило общее собрание камеры.
Все провинциальные камеры подчинялись выбранному из их среды провинциальному «совету». Такие провинциальные «советы» предстояло учредить в Кенигсберге для Восточной и Западной Пруссии по эту сторону Вислы; в Кольберге — для областей между Вислой и Одером (Западная Пруссия, Померания и Неймарк); в Берлине — для провинций между Одером и Эльбой; в Бреславле — для Силезии и для лежащих на левом берегу Одера частей Неймарка.
Члены провинциального «совета» могли оставаться в должностях в течение трех лет. К его функциям принадлежало учреждение новых камер и надзор за работами существующих, предварительный пересмотр поступающих проектов законов, доставление «Основному ферейну» отчетов о деятельности, объявление об исходящих от него постановлениях. Для этой цели он собирался, по меньшей мере, по два раза в месяц.
Нечто вроде боковых камер образовали так называемые «свободные ферейны» (Freivereine), то есть общества, члены которых набирались из представителей низших народных классов в городах и в деревне, восприимчивых к образованию и более высоким жизненным идеалам, но еще недостаточно подготовленных к самой союзной деятельности. Свободные ферейны собирались в свободные часы или по воскресным и праздничным дням, чтобы занимать своих сочленов чтением общеполезных по содержанию сочинений и интересными беседами и расширять их кругозор. Их члены были обязаны влиять на окружающих словом и примером, «чтобы приучить к разумному пониманию и чистому, нравственному образу мыслей и чтобы внушить им более горячую любовь к отечественной конституции и живое чувство национальной чести».
Такие свободные ферейны можно было встретить в особенно большом числе в Восточной Пруссии, Померании и Силезии, и общепризнанным является то благодетельное воздействие, которое они оказали на воспитание юношества и на нравственное образование и развитие низших слоев народа.
Задачу цензора, помогавшего «совету» каждой камеры, составляло преимущественно заведование шестым отделом работ. Последний исполнял роль внутренней полиции и надзирал за поведением членов союза. О каждом проступке против союзных законов сочлен, знавший о нем, должен был доложить цензору. За незначительные погрешности он выговаривал сам, более же серьезные случаи представлял на разрешение камеры, которому преступник должен был подчиниться во избежание исключения из общества. Жалобы на союзных должностных лиц или членов «совета» должны были заявляться цензору, который вел предварительное следствие, тогда как приговор постановлялся «советом». Цензор имел доступ ко всякому заседанию различных отделений. В отправлении своей должности он был ответственен лишь перед провинциальным цензором. На последнем лежали те же обязанности в отношении провинции, которые цензор камеры должен был исполнять в отношении своего собственного округа. Он был ответственен лишь перед главным цензором.
Последний стоял также во главе союза. Его выбор производился «Основным ферейном». Он был одновременно членом высшей законодательной камеры, состоявшей, кроме него, еще из двух советников «Основного ферейна». Ее деятельность касалась рассмотрения законодательных проектов, внесенных членами «Основного ферейна» или провинциальными советами, а также решения относительно законов, которые должны были вырабатываться на основании таких проектов. Главному цензору принадлежало затем право посылать членов союза в провинции в качестве депутатов с особыми поручениями и карать каждого члена «Основного ферейна», как и вообще всякого члена союза за поведение, не соответствующее союзным законам. Жалобы на него рассматривал «Основной ферейн».
До главного цензора доходили все поступавшие от провинциальных советов доклады относительно состава и деятельности камер. Ему в основном ферейне принадлежал доклад о распространении и внутренней полиции союза. Но прежде всего на нем лежала обязанность блюсти и заступаться за права государства при обсуждениях и решениях союза и при содействии подчиненных ему цензоров следить за тем, чтобы союз ни в чем не нарушал союзных законов и строго придерживался рамок, указанных для его научно — нравственной деятельности. Продолжительность занятия должности главного цензора составляла, впрочем, лишь промежуток в шесть месяцев. После того как эту важную должность занимал первым профессор Круг, в августе 1809 г. она была передана принцу Германну фон Гогенцоллерн — Гехингену. Не обладая государственным умом и широким взглядом на мир и людей, этот умный князь принадлежал все же к тем, которые с живым пониманием следили за духовной работой времени. И, глядя открытым взором в ужасную суматоху тогдашней жизни, он с бодрым духом и живой верой в будущее заботился о выполнении союзных задач, энергично утешая унывающих и слабых и напоминая им, чтобы они ждали, когда наступит время.
Согласно постановлениям союзного устава, можно было предлагать к принятию в члены союза лишь таких лиц, «которые пользуются репутацией верного гражданина».
Предложения о принятии новых членов поступали письменно к цензору, а от него к «совету», и именно в следующей форме: «Я, нижеподписавшийся, предлагаю принять N. N. в ферейн, так как он, по моему мнению, обладает требующимися в уставе качествами». Два других сочлена должны были скрепить это предложение своей подписью и прибавлением формулы: «Мы свидетельствуем то же». Если кандидат не был знаком никому из членов союза, то предлагавший был обязан назвать двух стоявших вне союза и заслуживающих доверия поручителей.
