Все эти рискованные предприятия и их печальный исход побудили рассудительные элементы удалиться из студенческого союза, тогда как упорствующим членам тяжелая рука преследований причинила много глубоких ран. По поводу пропаганды, ведущейся в университетах, было теперь уже во Франкфурте учреждено следственное присутствие. Оно ничем не уступало майнцскому расследованию и почти десять лет неутомимо старалось напасть на след мятежных заговоров. По всей Германии происходили массовые аресты предполагаемых демагогов. Многочисленные молодые люди, подававшие большие надежды, цвет немецкого юношества, были отправлены в крепости и тюрьмы. Многие потеряли право поступать на государственную службу; некоторые были даже приговорены к смертной казни, которая, однако, путем помилования, была заменена лишением свободы. В Пруссии лишь перемена правителя в 1840 г. вернула свободу большинству из осужденных.
Достойной оплакивания жертвой этих бурных годов сделался, как известно, Фриц Рейтер. Молодой студент деятельно проводил до того свои дни в попойках и увеселительных поездках. О нечестивых заговорах своих «посвященных» коллег он не знал ничего. В течение семи длинных мрачных лет «живой поток его жизненного пути был запружен и превращен в озеро». В своих воспоминаниях «Ut mine Testungstid» он набросал потрясающую картину этих трагических событий и с прямодушным, «улыбающимся сквозь слезы юмором» осветил все сумасбродство травли против демагогов.
В течение ближайших лет студенческая жизнь старалась проявиться в совместных попойках, тут и там в общественных кружках, в которых, однако, всякие политические разговоры были строго запрещены. Кружками руководило тайное общество, к которому принадлежало 8–10 человек, большею частью старых членов прежних «Арминии» и «Германии». Из этих отношений, начиная с 1836 г., снова развился крепко и едино организованный студенческий союз. Он также вел свое дело тайно и состоял из более тесного и более широкого отделения. Члены обоих классов разделялись в начале семестра на кружки по 8–10 участников и поручались руководству опытного студента. Совокупность руководителей составляла комитет, который избирал старшин на четыре должностных недели.
С таким устройством студенческий союз снова начал расцветать, пока в 1840 г. от него не отказалось шестьдесят членов, которые учредили новое студенческое сообщество. Из сторонников обеих партий затем образовались третий, четвертый и пятый студенческие союзы. Новообразования и распады шли большею частью рука об руку. Длительного существования не имело ни одно из этих сообществ. Тут начался безумный 1848 г.
По инициативе Иенского студенческого союза на дни Троицы было тайно условлено собрание всех немецких буршей в Вартбурге. Между тем, однако, направленные против университетов исключительные законы были взяты назад, и тем самым отпало всякое основание для таинственности.
К условленному времени из всех немецких высших учебных заведений стеклись сыновья муз. Их собралось в Эйзенахе 1500 человек. В третий день праздника внушительное шествие, с распущенными знаменами и оркестром во главе, направилось в почтенный Вартбург, в то место, которое 31 год перед тем видело в своих стенах торжество первого празднества. Как ив 1817 г., это был праздник одушевления свободой и единением. Но тогда как прежде молодые люди заключали союз, «который должен был распространяться и расходиться из одного округа в другой, от одного поколения к другому и передавать всем жилам немецкой страны постоянно свежую кровь действительно счастливой, справедливой и честной жизни, исполненной силы и юношеской красоты, теперь юноши стояли среди бушующих волн революции и требовали, с одной стороны, — возвышения университетов до значения национальных учреждений и иных коренных реформ, с другой стороны — в пенящемся через край радикализме они желали устранения рамок, отделяющих студентов от народа, и растворения студенчества в немецком гражданстве.
Лучшим результатом вартбургских дней было последовавшее 18 августа 1850 г. в Эйзенахе основание Всеобщего немецкого студенческого союза без политической тенденции и практической политической деятельности. Руководство союзом приняло на себя избранное для того общество в качестве центра. Когда же во главе его в 1851 г. стало лейпцигское студенчество, которое пожелало превратить союз в орган политической борьбы, то многообещавшее предприятие распалось. Так основательно уже переменился дух времени.
С течением времени, наряду с «германским» и «арминским» направлениями, образовалось еще третье — «тевтонское» — с сильною склонностью к земляческому духу. После многочисленных бесполезных попыток объединить немецкие студенческие союзы 20 января 1870 г. состоялась Эйзенахская конвенция, после роспуска которой (1872) 10 ноября 1874 г. в Эйзенахе был основан существующий еще поныне Всеобщий депутатский конвент — Allgemeiner Deputierten Convent (ADC). Так как им, однако, принят принцип безусловной сатисфакции, гимнастика не обязательна и научные вечера уступили место попойкам, так как далее даже среди членов студенческого союза введены так называемые Bestimmип-gsmensur
[2], и, наконец, восстановление Германской империи исполнило политические мечты студентов, то у большинства существующих теперь студенческих союзов нет ничего общего со старыми, кроме названия. С 23 августа 1883 г., дня, когда в Иене был открыт памятник студенческих союзов, появилось новое движение, которое в качестве реформированного студенческого союза борется против дуэлей и роскоши в студенчестве. Это движение до сих пор, однако, встретило лишь небольшое сочувствие, тем более что оно не признается студенческими союзами ADC.
В 1904 г. насчитывалось около 60 студенческих союзов с приблизительно 2400 деятельными членами. В настоящее время существует 8 реформированных студенческих союзов, из них семь сомкнулись во Всеобщий немецкий студенческий союз — Allgemeiner Deutscher Burschenbund (ADB). Его представители ежегодно собираются около Троицы в столице.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. АНГЛИЯ
Наиболее поживилось Наполеоновской империей британское островное государство. Из двадцатилетней борьбы Англия вышла могущественной победительницей. В славных морских боях она уничтожила флоты старых морских держав и отныне одна сохраняла господство над морями. Огромнейшие колониальные государства, рассеянные по всему земному шару, целые миры удивительных островов в таких странах света, до которых не достигала никакая другая рука, склонились под скипетр могущественной на море Британии и открыли британской промышленности обширный рынок.
Но при всем своем процветании и могуществе во внешней политике, государство страдало в своей внутренней жизни от глубоких язв. Дорогостоящие войны подняли национальный долг до неслыханной для тогдашнего времени высоты. К этому присоединился ужаснейший торговый кризис. Паровая машина и связанное с ее развитием грандиозное фабричное производство удивительно усовершенствовали английскую промышленность. Теперь при их содействии, немедленно после устранения континентальной системы, наступила ожесточенная спекуляция, засыпавшая рынки всей земли страшной массой английский фабрикатов, не понимая, что, с одной стороны, — покупательная способность стран, которых постигли многолетние войны, была очень скромна, с другой стороны — и промышленность континента постепенно все продуктивнее выступала против чужой конкуренции. Реакция не замедлила наступить. Сбыт остановился, цены упали, начались безработица, голод и нужда — и это положение вещей оказалось тем более роковым, что сословие ремесленников должно было уступить место крупной промышленности. Городской средний класс — ядро каждого государственного целого — исчез. Его место занял огромный фабричный пролетариат, перебивавшийся со дня на день. В свите голода шло преступление. Снова, как в старые годы, появились таинственные шайки луддистов, сброд всяких мошенников, поклявшийся на верность неизвестному «генералу Лудду»; они грабили по ночам машины и фабрики. Ни один человек не знал чего‑либо определенного об этом страшном обществе. Лишь дымящиеся развалины напоминали о его существовании.
