Иначе разыгрались события в Палермо. Это было вечером накануне праздника св. Розалии, патронессы-защитницы города. Как всегда, и в этот раз на торжество стеклись из деревень бесчисленные толпы народа. Собравшуюся празднично настроенную массу поразило, подобно молнии из ясного неба, известие об удачно произведенной в Неаполе революции и об отказе короля распространить конституцию, которой он только что присягнул, также на остров. Революционная мечта о свободе в один миг прорвала все границы. Соединившись с отпавшими солдатами, заграничными карбонариями и демократами и выпущенными преступниками, недисциплинированная масса дала простор своей ярости и жажде разрушения. Лишь несколько дней спустя быстро организованная хунта безопасности остановила разгул черни.
В сравнении с эксцессами в Сицилии — революция в Неаполе продолжала оставаться в пределах умеренности. Это составляло главным образом заслугу влиятельных карбонариев. Тайный союз, к которому тогда принадлежало около 300 тысяч посвященных, имел со своими 1000 отделениями или вендитами то же значение для хода общественных отношений, как якобинский клуб во французской революции. Знаки и цвета карбонариев были везде предметом боязливого почтения; носители их соблюдали великолепную дисциплину, надзирали за агитаторской деятельностью уличных демагогов, влияли решающим образом на организацию полиции, городской милиции, на усовершенствование войска и оказывали правительству широкую и сильную поддержку при собирании податей и подавлении анархистских попыток, обнаружившихся в провинциях.
Парламент, находившийся также под влиянием карбонариев, чем дальше, тем все сильнее спускался по наклонной плоскости стремления к новшествам и старался в особенности ограничить права королевской власти и расширить и укрепить собственную власть в демократическом духе. Для охраны палаты, по призыву вождей союза, из провинций явились тысячи вооруженных карбонариев во главе с некоторым количеством монахов, шедших с крестами и кинжалами за поясом.
Парламентская деятельность испытала, однако, немного недель спустя, неприятный перерыв.
Меттерних не бездействовал. По его настоянию собравшийся в январе 1821 г. в Лайбахе совет государей постановил отменить в Неаполе конституционную форму правления при помощи вооруженной силы. Исполнение этой меры было возложено на Австрию.
Это соглашение подлило масла в пламя народного воодушевления. Милиционеры стекались огромными толпами к знаменам, которые были украшены супругой кронпринца трехцветными лентами ее собственной работы, и состязались с общинами в самоотверженной преданности отечеству. В ложах карбонариев произносилась масса патриотических речей. Все были проникнуты пламенною решимостью постоять до последней капли крови за независимость и конституцию страны. Либералы всей Европы с тревогой и участием ожидали исхода многозначительной борьбы. Ибо теперь должен был получить свою санкцию недавно выставленный политический принцип, на основании которого трибунал монархов великих держав присвоил себе право, в качестве европейского ареопага, разрешать внутренние дела и споры мелких государств в ущерб национальной свободе.
Но в решительный момент смелые слова и обещания карбонарских героев оказались бессильными. Когда подступили австрийские войска, плохо вооруженные, недисциплинированные милиционеры и легионы народного ополчения разбежались в паническом страхе, тогда как линейные войска перешли большей частью на неприятельскую сторону. Парламент был распущен. Главнокомандующий Пепе бежал за пределы страны и, заочно осужденный, много лет блуждал в качестве политического агитатора и авантюриста по различным странам. Другие хвастливые, смелые на словах вожди последовали его примеру. В несколько дней революция была подавлена позорным образом. И уже снова приступила к работе реакция, чтобы выковать цепи, которые должны были снова связать непокорные умы.
Армия была составлена наново, городская милиция распущена, общество карбонариев подавлено полицейскими и судебными преследованиями, и самодержавный строй был восстановлен. Исключительные суды в бесконечном ряде процессов назначали жестокие и позорящие наказания.
Решения Лайбахского конгресса и движение австрийских войск в Среднюю и Южную Италию вызвали и в Пьемонте, и в других частях Турина глубокое брожение. В Турине офицеры, студенты и аристократическая молодежь устроили заговор и образовали либерально — патриотическую партию. Среди участников и сторонников ее блистало немало имен, которые принимали выдающееся участие в последующей судьбе Аппенинского полуострова. Цель заговорщиков составляло возрождение Италии и устройство достойной национальной государственной жизни — идеал, который осуществился лишь спустя сорок лет, полных страданий и ударов судьбы.
Когда главари конституционалистов, желавшие первоначально сделать принца Альберта Савойского знаменосцем итальянской независимости, осознали, что не могут увлечь нерешительного принца к совместному действию, то они начали действовать самостоятельно. В Алессандрии они, при содействии буржуазного союза карбонариев, овладели цитаделью и провозгласили «Итальянское государство». Подобные события разыгрались и в Турине, Пиньероле, Верчелли и других местах. По Пьемонту вихрем пронеслась всеобщая революционная буря и во всей стране развевалось трехцветное итальянское знамя. Но король Виктор — Эммануил не был таким человеком, который ухватился бы за первый представившийся случай. Он отрекся от престола в пользу своего брата — ханжи Карла — Феликса, слепого приверженца меттерниховской политической мудрости и преданного друга иезуитов.
Этот шаг был убийственным для конституционного движения в Пьемонте. Он породил в сердцах патриотов нерешительность и внес в их ряды раскол. Храбро борясь, они пали у стен Наварры, побежденные превосходным военным искусством пьемонтско — австрийских полков (апрель 1821 г.). Абсолютизм был восстановлен в самой резкой своей форме под надзором духовенства и полиции. Теперь в несчастной Италии водворилось на десять лет спокойствие кладбища. Казни, тюрьмы, ссылки парализовали и подавили робкие сердца и внесли именно в лучшие семьи несказанное горе.
После крушения революционных возмущений надежды либералов направились на Францию. Дело в том, что здесь успешно перед тем поработали итальянские беглецы и ссыльные. В продолжение царствования Карла V «Молодая Италия» посвятила французов в «искусство заговоров» и в то же время поддерживала на родине пламя тайных союзов. Нити заговора сходились в руках Джузеппе Мадзини. Загадочная натура с привлекательным обхождением, необычайным публицистическим талантом, удивительными организаторскими способностями, он с пламенным рвением апостола устраивал заговоры и вел агитацию. И разве не естественно было, что июльское восстание привело в лихорадочное опьянение и итальянскую нацию, что польское и бельгийское движение еще усилило волнение народных страстей.
От реки По до Фаро заговорщики и старые карбонарии, бонапартисты и сторонники Мюрата были охвачены самым сильным движением. В заговор были вовлечены оба сына прежней королевы голландской Гортензии, Наполеон и Людовик, большинство городов восточных церковных владений вплоть до Анконы перешли в руки повстанцев. Правительства, попавшие в опасное положение, обратились за помощью в Вену. Инсургенты, разрозненные, стремившиеся к различным целям и взаимно обвинявшие друг друга в измене, не рискнули оказать сопротивление испытанным австрийским войскам. Их вожди обратились в бегство или были арестованы.
