Несмотря на увещания предусмотрительных друзей, Ипсиланти перешел через Прут и провозгласил свободу эллинов. Но отказ в помощи западных держав и особенно резко выразившееся неодобрение царя, который во всем свете видел только страшный призрак великого демагогического тайного союза, поколебал и его энергию. Несмотря на геройское мужество, беспорядочные толпы плохо вооруженных инсургентов не могли оказать долгого сопротивления стремительно напиравшим на них турецким войскам. Они пали при Драгачане (19 июня 1821 г.), «как цветущие ветви под ударом тяжелого топора дровосека».
Отчаявшись в своих замыслах, Александр покинул своих товарищей по оружию и бежал за австрийскую границу. Семь долгих лет держали его там, в Мункаче и Терезиенштадте, в суровом заключении. Свет должен был узнать, что «все демагоги Европы должны были бояться счастливой империи, как большого смирительного дома». После того, как император Николай выхлопотал несчастному свободу, он поехал в Вену и там умер в 1828 г. Его страдальческая судьба загладила все грехи его прошлого и вернула ему благосклонность общественного мнения, а поэзия окружила образ этого мученика за свободу эллинов ярким сиянием.
Поражение Гетерии показало, что Греция была одушевлена иным духом, чем испанские и итальянские борцы за свободу. В либеральных кругах Европы стала снова укрепляться надежда, что политика венского двора потерпит на Востоке первое тяжелое поражение.
Почти в одно время с Александром Ипсиланти взялись за оружие заговорщики в Морее. Греческие острова Румелия и Фессалия последовали их примеру. Опытные в морском искусстве жители Гидры и Специи, среди которых гетерист Економос ревностно проповедовал патриотические идеи, объединились со своими братьями на материке. В Беотии поднял знамя возмущения хитрый и необузданный предводитель клефтов Одиссеус. Жестокий и энергичный, мыслительный и лукавый, он задумал, искусно прикрывшись маской добродетели и притворившись вполне порядочным человеком, ценою восстания приобрести себе независимое княжество. Клич свободы прозвучал по всей Элладе.
Ответ Порты на возмущение гяуров не заставил себя долго ждать. «Еще раз со всем религиозным пылом своего нетронутого варварства поднялся старый воинственный Ислам». Достойный греческий патриарх Грегориас в Константинополе и эфесские митрополиты Никомедиан и Анхиалос были подвергнуты позорной казни. Хиос, цветущий, счастливый остров, к ужасу всего образованного мира, был превращен в пустыню. 23 тыс. человек, женщин и детей, погибли от меча варварских полчищ; около 47 тыс. были проданы в рабство.
Между тем турецкий флот нес тяжелые потери в борьбе с греческим. Счастье было на стороне греков и в сухопутных боях. Петр Мавромихалис, вождь неукротимых майнотов, и старый начальник клефтов Колокотронис нанесли турецким войскам чувствительные поражения при Триполице и Вальтетси (май и октябрь 1821 г.).
Геройское мужество греков и бесчеловечные жестокости османов пробудили в европейских народах сочувствие и уважение. Хотя «сияющая весна», которую праздновало человечество в старой Элладе, уже давно прошла, хотя четырехсотлетнее рабство и наложило свое клеймо на современных греков, все же в душах этих эпигонов все еще были живы чувства свободы и национального самосознания. А мужественная сила и решительность, с которой они жертвовали своей жизнью, чтобы добыть высшие блага, дающие смысл существованию, сделали их достойными сочувствия европейских филэллинов.
Филэллинские союзы, образовавшиеся во всех странах юга и ставившие своей задачей деятельную помощь и поддержку угнетенному греческому народу, явились первым громким протестом гуманности и культуры против бессердечной государственной мудрости правителей, первым деятельным проявлением общественного мнения против кабинетной политики. Сочувствие всего человечества, религиозные соображения, либеральное и эстетическое воодушевление — все это содействовало тому, чтобы сделать греческую борьбу за свободу делом всех культурных народов. Пламеннейшим герольдом этого приподнятого общественного настроения был, как известно, лорд Байрон. Движимый космополитическим стремлением к свободе, великому делу которой он служил и раньше в качестве песнопевца, он посвятил ей свой меч и прекрасною смертью запечатлел истинность своей веры. И это произвело магическое впечатление на Европу. Даже спокойная Германия была глубоко и сильно захвачена филэллинскими мечтаниями. На них сошлись «почти все направления немецкой жизни: освободительные стремления либералов, крестоносное настроение христианских тевтонов и романтическая любовь к далекому и чудесному». Отряд немецких оруженосцев представлявший редкое смешение элементов, поспешил в Грецию, чтобы внести и свою лепту в дело освобождения: рядом с юными мечтателями и великодушными энтузиастами, которые, подобно Францу Лидеру, будучи затравлены чуть ли не до смерти гонениями на демагогов у себя на родине, искали на Востоке «идеал свободы — здесь находились и «наполеоновские ландскнехты», и генерал Норман из Вюртемберга, который однажды в битве при Китцене изрубил цютцовцев. Еще раз «в сильных, мелодичных звуках» дессауец Вильгельм Мюллер воспел «тот широкий, исполненный веры энтузиазм, который надеялся в одно время с освобождением отечества завоевать свободу всех народов». Переводчик Гомера, старый Иоганн Генрих Фосс, принимавший весьма умеренное участие в великой освободительной борьбе, теперь радостно возвысил голос и, несмотря на то что он не был осыпан земным богатством, пожертвовал 1000 гульденов в пользу этого дела, «как маленькую часть великого долга за полученное из Эллады образование».
Между тем борьба все ожесточалась. Несмотря на взаимные раздоры, эгоизм и измену отдельных предводителей, победа до 1825 г. по большей части склонялась на сторону греков, которые с несравненным мужеством сражались и умирали на море и в горах. Казалось, цель их была уже достигнута. Но тут Порта приобрела могущественного союзника в лице Мохаммеда Али Египетского. Его приемный сын Ибрагим, искусный полководец, появился с хорошо обученным войском и сильным флотом перед маленькими греческими войсками в Морее, и те, благодаря отсутствию единодушия своих предводителей, не в силах были противостоять победоносным египтянам. Через кровь, трупы и дымящиеся развалины совершали свое шествие бесчеловечные полчища. В продолжение двух лет хозяйничал Ибрагим в Морее, проявив всю свирепую жестокость жителей полуденных стран. Но, наконец, падение приморской крепости Миссолунги, которая после продолжительной осады, не выдержав голода и натиска египтян, сдалась 22 апреля 1826 г. и была предана огню, вывело европейский кабинет из его летаргического сна.
После продолжительных дипломатических переговоров наступило наконец соглашение между Англией, Францией и Россией, по которому Турции была послана под видом дружелюбного посредничества нота, содержавшая в себе скрытые угрозы. Но это только заставило турок еще ревностнее приняться за усмирение греческого восстания. Ибрагим продолжал на Пелопоннесе свои разрушительные военные действия. 5 июня 1827 г. пала крепость Акрополис в Афинах, после того как нападение на осадное греческое войско потерпело полную неудачу.
Но маленький греческий народ, невзирая на эти неудачи, не ослабевал в своем мужественном сопротивлении и старался положить основание своей будущей государственной независимости. Депутаты отдельных местечек, городов и островов, собравшись в Тойзене, составили проект государственного устройства по образцу североамериканской республики, который должен был служить проектом будущей конституции свободного греческого народа. Резкий отпор, полученный союзными державами от Порты в ответ на их попытку к посредничеству, принудил их обратиться к решительным действиям. В Навринской гавани союзные эскадры уничтожили турецко — египетское морское могущество. В Морее высадилась французская армия и принудила Ибрагима очистить страну. В то же время Россия объявила войну Порте.
