Подсудимый изъявлял согласие на продолжение процесса или же давал обещание, что даст истцу удовлетворение в обычном законном порядке. Если он предлагал за себя достаточный залог или же несколько шефенов выражали согласие взять его на поруки, то его предложение принималось. Если же процесс продолжался, то вслед за обвинением следовала защита подсудимого, которая главным образом состояла из присяги, после чего постановлялся приговор, на основании строгого древнего обычного права. Если приговор не был обжалован и к королю не поступала апелляция на него, то приговор немедленно вступал в законную силу.
Приговор зависел от присутствия или отсутствия на суде обвинителя и обвиняемого. Если первого не было, то обвиняемый оправдывался. Если отсутствовал обвиняемый, то право признавалось за обвинителем, если только шестеро фрайшефенов под присягой подтверждали справедливость его жалобы.
Тайный суд происходил всегда в том случае, если дело шло о крупном преступлении или же обвиняемый не являлся на суд. В этом случае его ожидали «до трех часов пополудни», после чего фрайграф приказывал под угрозой повешения (Wide) удалиться всем, за исключением шефенов, объявлял открытое заседание суда оконченным и в знак этого вставал со своего места. После этого со всеми формальностями открывалось тайное присутствие. Коль скоро вина подсудимого подтверждалась присягой, то приговор сейчас же постановлялся в окончательной форме.
Все обвиненные в крупном преступлении присуждались к смерти через повешение. Среди безмолвной тишины фрайграф объявлял решение суда в следующей торжественной формуле: «Я лишаю подсудимого мира, права вольностей, установленных императором Карлом, из высшего разряда извергаю его в самый низший, отнимаю у него все вольности, мир и права и предаю его королевской опале, лишаю его достоинства, чести, прав и осуждаю его, и отдаю его шею веревке, труп его на съедение птицам небесным, и предаю его душу во власть Царя Небесного, если только Он захочет принять ее, и отнимаю у него жизнь и имущество, и да будет жена его вдовой, а дети его сиротами». Затем, в знак того, что осужденный изгоняется из человеческого общества, фрайграф перебрасывал лежавшую около него веревку за решетку, шефены начинали «плеваться, как если бы осужденного сейчас же вешали». Раз постановленный приговор уже не отменялся.
Таким образом, осужденный объявлялся вне закона. Все шефены обязывались при первой возможности схватить осужденного и повесить его «на первом попавшемся дереве». При выполнении приговора должны были присутствовать три шефена. Процесс в тайном суде еще более упрощался, если преступник был пойман с поличным, если преступление совершалось на глазах у других, если он сознавался в совершенном преступлении. В таких случаях преступника осуждали и казнили без промедления.
КОНЕЦ ТАЙНЫХ СУДИЛИЩ
Как доказано документально, число смертных приговоров, постановленных тайным судом, было довольно велико и над многими осужденными приговор действительно был приведен в исполнение. Благодаря строгому соблюдению законов, вестфальские фрайшефены пользовались большим почетом. Внушаемый ими страх заставлял изображать их деятельность в самом ужасном свете.
Период процветания тайных судов относится к 1420–1460 гг. Их пригласительные повестки доходили до Голландии и Лотарингии, до Силезии и австрийских владений, до швейцарских гор и отдаленной Пруссии. Вряд ли оставался хоть один большой город, куда бы ни проник тайный суд. Его вызовов страшились больше, чем приказов императора. Фантазия преувеличивала его могущество и внушала к нему непомерный ужас. Судьи называли себя «Верховным уголовным судом священной империи» и, не задумываясь, вызывали в суд высокопоставленных лиц, графов, феодальных сеньоров и князей — право, не раз подтвержденное императором Сигизмундом. Таким образом, не только Генрих Баварский, но и его противник, герцог Людвиг Ингольщтадский были приговорены судом к казни и к отобранию имущества.
Тайное судилище господствовало в XV в., в качестве высшего суда в Германии, у одних вызывая почтительную робость, у других — жестокую ненависть и у всех — страх.
Но одновременно с увеличением влияния тайного суда началось и постепенное его разложение.
Вскоре возникли серьезные неурядицы. Так как фрайграфы не стояли на твердой почве права и не знали твердо установленных законов, с которыми они могли бы согласовать свои решения, то они не останавливались пред тем, чтобы объявить свою волю высшим законом. Их дикие и возмутительные притязания вскоре перешли всякие границы. Император Сигизмунд вынужден был безропотно выслушать их грозное напоминание, что он не должен уклоняться от своих обязанностей шефена, а император Фридрих III был приглашен явиться вместе со своим канцлером и членами верховного имперского суда на суд в Вунненберг под угрозой, в случае неявки, решительного судебного приговора — невероятная наглость, оставшаяся тем не менее безнаказанной.
Число преступлений, по которым тайный суд принимал жалобы, постепенно так разрослось, что в конце концов в суд этот можно было обращаться по какому угодно делу; формы же судопроизводства и судебных приговоров сделались настолько разнообразными, что тайные суды стали походить на обыкновенные. Таким образом, они сами изменили тому правому принципу, на котором было основано их значение, чем вызвали энергичный отпор. Вследствие этого как государственная, гак и церковная власть стала стремиться к ограничению их деятельности. Но ни отлучение от церкви, ни государственная опала не могли смирить необузданной надменности фрайграфов.
Наиболее опасным для тайных судов явилось пустившее среди них корни безграничное корыстолюбие, эта отвратительная черта той эпохи. Ведение процесса было связано с большими издержками. Каждое судебное решение — а их при правильном ведении дела требовалось несколько, — каждый вызов в суд были сопряжены с большими расходами. Если процессу желали придать особую торжественность присутствием большого числа судей, то на приглашение их требовалось издержать также значительную сумму. Хуже всего было то, что судьи начали торговать судебными решениями. Их примеру последовали фрайграфы. Какой бы дурной репутацией ни пользовался человек, он мог добиться чести сделаться фрайшефеном, если только мог внести требуемую сумму; затем уже он изыскивал в новой должности обильные источники доходов. Под прикрытием тайных судов всякого рода мошенники и обманщики обделывали свои темные делишки, а зависть, месть и тому подобные опасные страсти находили себе удовлетворение. За деньги можно было купить и право, и суд. И жалобы на бесчестность и подкупность тайных судов множились с каждым днем. Вопрос этот не сходил с очереди на заседаниях рейхстага.
Ввиду этих колоссальных злоупотреблений общественное мнение все решительнее и решительнее начало восставать против ужасного бича тайных судов, который из Вестфалии распространился по всей Германии. Князья и города принимали решительные меры для энергичного отпора и вешали послов тайного суда везде, где только их встречали. Реформа государственного строя Германии в конце XV в., установление имперского мира, упорядочение судопроизводства, укрепление княжеской власти в стране — все это настолько подорвало авторитет ненавистного института, что уже невозможно было удержать его от окончательного падения, хотя выродившееся шефенство с отчаянным упорством и настойчивостью пыталось поддержать одряхлевшее здание. И в конце XVI в. «один немецкий летописец мог говорить о тайных судах как об отошедших уже в прошлое учреждениях».
