Как мы уже видели, во всех слоях населения немецких стран уже давно шевелилась мысль о необходимости обширной реформы, соответствующей требованиям времени. Не только городское и крестьянское сословия, но и многочисленные разумные и здравомыслящие представители высшей и низшей знати, как, например, достойный уважения и образованный архиепископ Бертольд Майнцский (1442–1504) и богато одаренный красноречием и литературным талантом государственный деятель Грегор Геймбург (ум. 1472) боролись и отстаивали свои идеи возрождения немецкого народа.
Когда, наконец, наступило желанное время и августинский монах из Виттенберга бесстрашно и самоотверженно, с непоколебимым убеждением и прямолинейной энергией необычайно сильной души произнес долгожданное, избавительное слово, то сотни тысяч немецких сердец наполнились восторженным чувством свободы и ненавистью против тирании духовной иерархии. Реформаторское движение принялось за свою работу', возник новый духовный мир, который, впрочем, скоро уже утратил свою жизненность и застыл в оцепенении. Вечная смена судеб продолжалась.
Каждый шаг по пути культуры человечество должно покупать ценой целого мира и слез. Таков его неизбежный рок. Чистой и совершенной жизни на земле, по — видимому, нет места. Эго особенно ярко обнаруживает, между прочим, история контрреформации.
Потрясенная в своих основах римская церковь не глядела, сложа руки, на грозившую ей из Виттенберга опасность, напротив того, при виде ее принялась за энергичную работу по своему преобразованию, «правда, в прежнем иерархически — папском духе, но с соблюдением и применением всех их средств и условий, которые представляло для нее новое положение вещей». Для этой цели она принялась не только за широкую реформу устарелого монашества и монастырского быта, которая должна была показать современникам необходимость и полезность этих учреждений, но она также создала целый ряд новых орденов, преимущественная цель которых — оказывать противодействие протестантизму.
Действительное же обновление католицизма мы видим в Обществе Иисуса.
Недаром же оно вступало в жизнь, «чтобы осуществить средневековую идею церкви и христианского господства с большей основательностью, чем прежде, и при помощи прогрессирующего знания».
Это общество вышло из Испании, исконной родины фанатизма, где оно было основано в 1540 г. Игнатием Лойолой, который и был избран его первым пожизненным генералом.
Игнатий Лойола, происходивший из древнего аристократического рода, прожил свою юность при правоверном дворе Фердинанда Католического. Будучи храбрым рыцарем и пользуясь безупречной репутацией, однако лишенный сколько‑нибудь глубокого образования, Лойола потерял при осаде крепости Папилоны (1521) правую ногу. На одре болезни, за неимением национальных рыцарских романов, чтением которых отважный испанец так часто одурял свою пылкую душу, он читал полные выдумок жития святых, и в скором времени перед его воображением предстал новый идеал; он захотел, «подобно св. Франциску, завоевать себе небесное блаженство путем нищеты и земных скорбей». Перед его охваченной энтузиазмом душой стоял манящий идеал духовного рыцарства, которое своим бесстрашным героизмом, своими славными и блестящими подвигами не должно было ни в чем уступать светскому рыцарству. Едва излечившись, Лойола совершил паломничество в знаменитый монастырь Монсерат (Monserat), посвятил здесь свои доспехи чудотворному образу Марии, объявил себя рыцарем Святой Девы и удалился затем в доминиканский монастырь в соседнем Манреса, чтобы совершенно отдаться самоотречению и созерцанию. После ужасного самобичевания, которое привело его к краю могилы, в омраченной душе этого странного человека, вследствие чудесных явлений и блаженного просветления, снова воцарился мир. Тогда он решил вести деятельную жизнь и согласно этому подверг себя менее изнуряющему воздержанию.
Прежний гидальго бедняком отправился в святые места. Вернувшись на родину, он с невероятными усилиями и при самых изнурительных лишениях и упражнениях посвятил себя в Алькале и Саламанке изучению грамматики, философии и теологии. Его прозорливый ум достаточно скоро убедился в том, что ему не обойтись без систематического образования, если только он хочет оказать на чужие души глубокое воздействие.
Избежав лишь с трудом кровавой длани инквизиции, которая заподозрила в странном фантазере члена мистической секты Аломбрадос, Лойола поспешил из Саламанки в Париж, где и занимался, живя в самом бедственном положении, риторикой и философией. Здесь ему удалось воодушевить в пользу своего идеала будущего, а именно основания ордена для распространения среди еретиков и язычников истинной веры, своих товарищей по занятиям, савойца Пьера Лефевра (1506–1546) и испанца Франсиско Ксанье (1506–1552), честолюбивых, но мечтательных и горячо отдавшихся делу молодых людей. После того как Лойола привязал к себе своей самоотверженной службой еще других товарищей, остроумного Сальмерона и одаренного страстным красноречием Лайнеза, маленькая группа дала в подземной часовне Мариинской церкви в Монматре обет принять духовный крестовый поход против неверующих на Святую землю. В том случае если бы непреодолимые трудности сделали этот план неосуществимым, они собрались предложить папе свои услуги и оставить себя совершенно в его распоряжении. Так совершилось в тайне основание иезуитского ордена.
После короткого пребывания на родине Лойола, согласно предварительному уговору, встретился с своими друзьями, к которым в Венеции присоединилось еще три новых товарища. Вспыхнувшая между последней и турками война помешала предположительной поездке на Восток, благодаря чему дело приняло предвиденный уже ранее оборот. И тогда уже молодой орден начал с напряженным вниманием следить за массовыми отпадениями от веры на Западе, вызванными реформацией.
Когда и после войны не представилось случая приступить к поездке в Палестину, друзья направились в Рим. По дороге старому офицеру пришла в голову высокомерная мысль дать союзу на военный лад название «отряда Иисуса» (compania de Jesus, societas Jesu), дерзость, которой остальные ордена никогда не могли простить нелюбимому товарищу.
В Риме этому серьезному союзу удалось заявить себя высокополезной деятельностью: он кормил бедных на собранные милостыней деньги, ухаживал с огромным самоотвержением за бедными больными, обратил многих евреев в христианство. Все это производило глубокое впечатление на все слои населения. Наконец 27 сентября 1540 г. состоялось церковное утверждение общества буллой Regimini militantis.
Соответственно с характером нового ордена, жизнь его основателя по — прежнему была посвящена уходу за больными, обучению детей и духовному наставлению паствы. С железной энергией, закаленной пламенным фанатизмом, он беспрестанно предавался духовным упражнениям и убивал в себе все чувственные порывы. Притом он был «взвешивающим, организующим и стратегическим умом», человеком, который достаточно часто представлял самые блестящие доказательства гибкости и ума, поразительного знания света. Это вполне доказывается следующим его предписанием: «Хороший ловец душ должен многое пропускать, как бы не понимая. Но раз ему удалось сделаться господином воли, тогда он сможет вести своего воспитанника по пути добродетели, куда он только пожелает». Неутомимый, одаренный творческим разносторонним умом генерал — это одно из замечательных явлений новой истории — умер 31 июля 1556 г.
