Все мы помним нараставшее тогда общественное раздражение, род невроза, ищущего, на что бы только обратиться. По «миру идей» это раздражение скользило практически ни за что не цепляясь, (слишком гладки и обтекаемы были эти идеи, данные нам вразных «…измах»). Да, примечательно еще, что в самой модели, в конечной победе над капитализмом, мало кто сомневался. Даже самый антисоветский анекдот обыгрывал эту общепризнанную данность: «Мы-то до коммунизма не доживем — а вот детей жалко!»
Но зато в окружающем материальном, товарном мире, в мире потребления, поводы для недовольства стали находиться, прямо-таки в геометрической прогрессии.
Природа этого недовольства — это-то и есть самый интересный момент в истории той «гонки потребления». Момент важный и по сей день, и даже весьма важный для будущего выживания человечества, как бы это громогласно ни звучало. Ведь навязанная нам гонка потребления отнюдь не завершилась с поражением и распадом СССР.
Эта идея, в общем, формулировалась многократно, что-то вроде: «Джинсы победили СССР!» Иногда назывались и какие-то другие, символически важные товары, так называемые «иконы потребления». О чем тут можно задуматься? — О следующем важном парадоксе. Ведь модель развития СССР вовсе не предполагала одноразового высасывания крови из своих подданных, (мы, напоминаю, говорим о периоде 1940 — 1980-х годов), продажу этой крови ради новых вооружений или, говоря более обобщенно, «ради развития производства средств производства», ради той самой «группы А», ради оружия… Нет же, скромная наша «группа отраслей Б» кормила и одевала советского человека вполне сообразно историческим, климатическим условиям и т. д.
Вроде получается так: идет соревнование, человек в Чикаго и человек в Ленинграде — наперегонки делают «пушки» («вместо масла», или там — «вместе с маслом»— не важно пока)… Крупно отстававший после Второй мировой войны ленинградец, постепенно к началу 1960-х догоняет чикагца, начинает было обгонять, но вдруг… глубоко задумывается и внимательно оглядывает свою одежду, сравнивает ее с чикагской.
— Тепло тебе?
— Да. Но некрасиво.
— Почему некрасиво?
— А потому, что не модно.
«А что есть мода?» — задумывается начальник ленинградца. Брюки широкие — брюки узкие. Носы ботинок острые — носы тупые. Вроде бы — цикл…
Забавно, что история моды сохранила и все фактурные подробности. В частности, сохранился тот исторический момент, когда впервые в истории вождь СССР(в то время — Н.С. Хрущев) сделал заявление по вопросу моды. Тогда, оказывается, шел переход от широких брюк — к узким.
Сохранен и сам исторический текст. Это пленум ЦК КПСС, декабрь 1956 года. Хрущев: «У нас мужчины ходят, как косматые голуби, штаны внизу болтаются. Весь Запад носит штаны уже, короче, чем у нас».
Тогда, после пленума 1956 года, советская легкая промышленность, «группа Б» — успели среагировать, наладили выпуск модных узких брюк. Конфликт — исчерпался… на несколько лет.
Но сама точка эта заслуживает быть выделенной в нашей истории, в истории противостояния СССР — США, в «гонке потребления». Ведь это не личный вкус Никиты Сергеича подтолкнул его ополчиться на широкие брюки. Подобрать даже образ: как косматые голуби.
Припомните фотографии его встреч, бесед с Джоном Кеннеди: Хрущев и сам в очень мешковатой (а ведь можно сказать и в свободной) паре, а Джон — «в обтяжечку»… Но видно тогда, в 1956 году — само политическое чутье (вернемся к нашим Пленумам) подсказало вождям, что «массы» весьма серьезно настроены по поводу моды, и что нужно «дать стране» эти брюки-дуд очки.
Но, извините за повтор общеизвестного: сама идея «моды», она ведь не означает победу какого-то фасона, «силуэта». «Мода» — это постоянная сменяемость, возможность вечно вертеть рулетку этих «фасонов».
И, кстати, вспомните, например, моду 1980-х годов! Мысленно «сфотографируйте» и затем совместите с кадрами той встречи нашего Первого секретаря с Президентом США. И окажется, что это Хрущев одет по моде, а Кеннеди в его приталенном пиджачке — «отставший», «приехавший из глухой провинции»… или какие там еще у нас были синонимы «немодности»? Правда этот эффект сопоставления будет несколько смикширован превосходством Кеннеди по объективным, физическим параметрам: рост, ширина плеч, отсутствие «брюшка». Но, тем не менее, несколько фото 1980-х: политики, актеры — напоминают и об этом витке. А Фил Коллинз (просто подвернулся сейчас его плакат) из популярнейшей группы 1980-х годов «Генезис» — так он просто в стопроцентно хрущевском костюме, чисто тот «косматый голубь»!
А брюки, удостоенные «персонального разбора» на Пленуме КПСС, к тому моменту уже прошли через долгую чреду метаморфоз. Школьник 1970-х годов, например, помнит, какой это кошмар, какой просто ужас, когда у тебя — только брюки-дудочки! А ведь без «клешей» — просто-таки невозможно прийти на танцы. Как убоги и наивны были все полумеры, вшитые по низу брючин «клинья»! (То, что вставленные «клинья» бывали порой из другой ткани — только подчеркивало всю отчаянность той борьбы).
Да, карусель моды крутилась почти всегда. Можно сказать, многие века шли непрерывные изменения человеческих одеяний, но раньше изменения имели главную составляющую — объективного прогресса. То есть, были связаны с освоением новых материалов: шкура, шерсть, шелк, хлопок, синтетические волокна…
Но в одну прекрасную эпоху, которую еще предстоит исследовать, к этому процессу подключились такие удивительные силы, которые тоже доведется рассмотреть, что в результате мода стала и полем битвы, и оружием, и принципиально новым источником сверхприбыли, и много еще чем.
И очень примечательно то, что в 1930-е годы СССР еще вполне поспевал за оборотами моды (эти «апаши», белые туфли…). Мода, хотя и тогда большей частью приходила «оттуда», но была, если так можно выразиться — вполне «досягаема». В том числе и технологически досягаема, было вполне справедливое ощущение, что — чуть, самую малость «поднажать», бросить малую долю процента бюджета на ту «группу Б», и говорить о какой-то разнице в одежде вообще не придется. Еще интересный момент. Мода в 1930-е, не бывшая еще средством давления богатого мира — была в общем дешевой модой. И что характерно, законодателями стиля («трэндами») — становились жители совсем небогатых регионов: испанцы, баски, латиноамериканцы, «средиземноморцы», «южане». Тогдашние миллионеры не царили в массовых вкусах, как нынешний, какой-нибудь Дональд Трамп. И главная «культовая» одежка той поры, (подобная джинсам второй половины века, но — рубашка), — «апаш» (фр. Apache) — пришла в Европу вообще говоря от индейцев «апачи». И еще важно, что пришла «апаш» через французскую бедноту, уличную шатию… Кепки, кстати, в том числе и наши «партийные кепки» — они ведь тоже пришли из пролетарских кварталов Парижа.
А вот потом, в те самые 1950-е годы, (идя от 1930-х, надо, конечно пропустить период «всемирного вычитания», борьбы за выживание, то есть, мировую войну) мода стала не только более стремительно меняющейся, но и все более и более дорогой. Мода стала действительным, эффективно действующим прессом.
