* * *
КОМПЕНСАЦИЯ УЩЕРБА, ПРИЧИНЕННОГО ВОЙНОЙ
Закон о компенсации ущерба и убытков, понесенных во время войны и в послевоенный период, принятый германским Бундестагом 16 мая 1952 г. вопреки СДПГ и КПГ, проголосовавших против, стал рубежом начала крупнейшего в германской истории перераспределения собственности. Все имущество, стоимость которого к моменту проведения валютной реформы превышала 5 тыс. марок, было обложено пятипроцентным сбором, уплачивавшимся 30 годовыми взносами. Сумма, составившая до 1983 г. около 126 млрд. марок, выплачивалась в качестве компенсации за потери беженцам и изгнанным, что стало решающим вкладом в деле их интеграции в общество.
Вторая партийная конференция СЕПГ в июле 1952 г. провозгласила строительство социализма в условиях «закономерно обостряющейся классовой борьбы». Мрачные тюрьмы переполнялись жертвами произвольных судебных приговоров; насильственная коллективизация сельского хозяйства, ликвидация буржуазных средних слоев, одностороннее развитие тяжелой промышленности шли рука об руку с резким повышением цен и десятипроцентным повышением норм для работающих в промышленности. Радикальный курс Ульбрихта показался в Москве рискованным. В июне 1953 г. по советскому указанию пришлось поспешно отменять принудительные меры, и «руководство рабочего класса» думало обо всем, но только не о рабочих, повышение норм для которых не было отменено. Семнадцатого июня забастовали сначала рабочие, строившие здания на берлинской Сталин-аллее, одном из престижных объектов ГДР. Забастовочное движение молниеносно перекинулось на другие промышленные районы ГДР. Вначале преобладали экономические и социальные требования, но настроение быстро изменилось в сторону общей враждебности к режиму СЕПГ. Звучали требования о разрешении деятельности западногерманских партий и в Восточной Германии, об устранении зональной границы, о проведении свободных и тайных выборов. Забастовочное движение превратилось в национальное восстание, и режим СЕПГ смог удержаться только при поддержке советских танков, подавивших выступления. Несмотря на всю горечь разочарования результатами движения, восстание не было таким уж безуспешным. Как население, так и режим поняли свои слабости и свою силу. Правящая СЕПГ знала теперь пределы власти, которой она обладала, и знала, сколь важно было для выживания партийной диктатуры материальное обеспечение населения. Всему миру стало очевидным, что коммунистический режим в ГДР взорвется, если в критической ситуации снова не вмешаются советские танки.
Теперь стало ясно также, что ГДР не имела никаких шансов в прямом соревновании за легитимность с Федеративной Республикой. Когда обнаружилось к тому же, что включение ФРГ в западную систему безопасности необратимо, Советский Союз уже в 1955 г. переориентировался на теорию, в соответствии с которой «германский вопрос» решен как следствие существования двух германских государств с различным общественно-политическим строем. Тем самым воссоединение Германии с помощью интеграции с Западом исключалось. Этому соответствовало изменение в политике Германской Демократической Республики, которая, ясно осознавая свою слабость в политико-экономическом соревновании с Западной Германией, отвергала воссоединение вопреки существовавшим перспективам. Поэтому последовательным в ее политике оказалось лишь официальное провозглашение ГДР в 1974 г. «социалистической нацией» в «социалистическом германском государстве» и тем самым категорическое исключение национальной общности с западными немцами — по меньшей мере до тех пор, пока и в Федеративной Республике не установятся социалистические отношения.
В действительности же огни Западного Берлина едва ли не магически притягивали людей из ГДР, поэтому поток беженцев через секторальную границу постоянно нарастал, достигнув в 1961 г. 1 млн. 650 тыс. человек. Это соответствовало численности всего населения Восточного Берлина. Советский Союз не мог в длительной перспективе соглашаться с этим «голосованием ногами» (выражение, часто использовавшееся Лениным). Опаснее потери людей и рабочей силы была утрата престижа, с которой «реально существующий социализм» сталкивался изо дня в день. В октябре 1958 г. новый кремлевский властитель Никита Хрущев потребовал вывода войск западных союзников из Берлина и контроля подъездных путей, проходивших через ГДР. Берлин в соответствии с этими требованиями должен был стать «вольным городом». В противовес американская администрация во главе с президентом Джоном Кеннеди сформулировала три неотъемлемых принципа (essentials) для Берлина: свобода населения, присутствие западных войск и свободный доступ в город по воздуху, водным путям, железной дороге и автострадам. Война нервов вокруг города нарастала до тех пор, пока в течение ночи 13 августа 1961 г. солдаты армии ГДР и одетые в военную форму участники полувоенных формирований не поставили проволочные заграждения и вырыли траншеи вокруг свободной части Берлина. На протяжении следующих недель вокруг западной части Берлина выросла прочная бетонная стена. Тот, кто теперь еще пытался бежать в Западный Берлин, ставил на карту жизнь, рискуя попасть под свинцовый град пуль пограничников.
Стена не только обескураживала, у стены не только убивали: ее возведение стало моментом истины. Это было односторонним нарушением статуса Берлина, чему западные союзники могли воспрепятствовать разве только ценой войны. Кубинский кризис 1962 г., в ходе которого мир стоял на грани ядерной войны, сделал ситуацию более ясной — ценой мира стала неприкосновенность обеих сфер влияния. Теперь у мировых держав на повестке дня оказалась разрядка вместо конфронтации. В таких условиях Федеративная Республика Германия, до сих пор вернейший союзник США против Советского Союза, оказывалась со своим притязанием на воссоединение и единоличное представительство всех немцев препятствием для достижения договоренности между великими державами. «Доктрина Хальштейна», согласно которой Федеративная Республика карала разрывом дипломатических отношений любую страну, посылавшую дипломатов в Восточный Берлин, оказалась теперь тупиком. Склонность к признанию ГДР и разрыву с ФРГ особенно сильно проявлялась в арабском мире, который временами ожидал для себя большего от поддержки Советского Союза, нежели от подарков из Бонна.
С внутриполитической точки зрения многое также свидетельствовало об изменениях. Эра Аденауэра закончилась в октябре 1963 г. с отставкой «старика». Его преемник, популярный «отец экономического чуда» Людвиг Эрхард, выиграл парламентские выборы 19 сентября 1965 г. ХДС со своей баварской партией-сестрой ХСС не хватило лишь четырех голосов до абсолютного большинства. Правда, доля голосов коалиционного партнера СвДП снизилась на четверть, в то время как СДПГ под руководством харизматического кандидата в канцлеры Вилли Брандта (1913–1992) смогла добиться существенного прироста голосов. Эрхарду не удалось, однако, превратить свой успех на выборах в долговременную политику. Он выиграл выборы, помимо всего прочего, с помощью щедрых социально-политических подарков избирателям. Государственные расходы росли быстрее, чем национальный доход, экономический спад увеличивал бюджетные трудности, и Эрхард, который когда-то сделал своим избирательным лозунгом «решительность потребления», должен был теперь проповедовать умеренность. В конце концов он был смещен, так как СвДП не хотела нести ответственность за бюджетный дефицит и 27 октября 1966 г. вышла из правительства.
