Генерал-полковник Штудент, бледнолицый, высоколобый, с пронзительным голосом, скорее был похож на преуспевающего администратора, чем на бесстрашного командира отважных парашютистов. Успешное применение парашютно-десантных войск в Голландии и прорыв линии Мажино в Эбен-Эмаэле сблизили Штудента с восхищавшимся его подвигами фюрером. Взлетом своей карьеры он безусловно был обязан личной преданности и близким отношениям с Гитлером; по мнению многих офицеров немецкого Генерального штаба, он был не столько талантлив, сколько обладал широкими партийными связями. Как говорил генерал Ойген Мейндль, который вел планеры на Крит: «У Штудента было полно идей, но ни малейшего представления о том, как их претворять в жизнь».
20 мая воинское соединение, состоявшее из воздушно-десантной дивизии (горно-егерской, в срочном порядке преобразованной в воздушно-десантную) и планерной части, начало атаку на Крит. Первый день операции прошел очень плохо. Военная разведка снова ошиблась в оценке сил противника и не сообщила разработчикам плана о наличии у защитников Крита двадцати пяти танков. Поэтому у десантников не было противотанкового оружия, и первая волна парашютистов была разбита. К тому же планеры приземлились между первой и второй линиями обороны, а не за ними, как планировалось; подкрепления, отправленные морем из Греции, были атакованы британским флотом и понесли серьезные потери. Однако немцам удалось захватить аэродром Малеме и после жестокого десятидневного боя заставить англичан, новозеландцев и австралийцев эвакуироваться с острова.
Штудент признал: «Фюрер был очень недоволен ходом операции. Наши потери на Крите для того периода были слишком высоки. До тех пор нам везло: вся французская кампания не стоила нам столько человеческих жизней, сколько единственная битва в 1870 году. То же самое можно сказать и о Балканской кампании, за исключением Крита. Только на Крите из 20 тысяч участников операции мы потеряли 4 тысячи убитыми и пропавшими без вести».
В сравнении с будущими ошибками и потерями, битва за Крит не показалась бы немцам такой удручающей, однако она повлекла за собой два очень важных последствия. Во-первых, по плану события на Крите не должны были занять более трех дней, но, поскольку на преодоление упорного сопротивления британцев потребовалось десять дней, наступление на Россию пришлось отложить еще на одну неделю. Из-за ранней русской зимы 1941 года эта отсрочка лишила немцев хорошей погоды, когда они более всего в ней нуждались.
Второе и более серьезное последствие битвы за Крит: Гитлер стал суперосторожным и недоверчивым во всем, что касалось будущих воздушно-десантных операций вермахта. У Штудента было еще несколько планов военных действий в Средиземноморье. «После Крита я предлагал атаковать Кипр с целью создания плацдарма для воздушной атаки и парашютного десанта на Суэцкий канал, – заявил он. – Однако Гитлер отверг мой план из-за потерь, понесенных нами на Крите».
Штудент спланировал и еще одну воздушно-десантную операцию – высадку десанта на Мальту в сентябре 1942 года. Фюрер поначалу одобрил операцию, и ее план был детально разработан. В нападении предполагалось задействовать две немецкие воздушно-десантные дивизии, итальянскую воздушно-десантную и итальянскую парашютно-десантную дивизии – всего около 40 тысяч человек. После захвата парашютистами плацдарма на остров должен был высадиться морской десант. «В июле я вылетел в Берлин для последнего совещания, – сказал Штудент на допросе в разведотделе военного министерства в ноябре 1945 года. – Когда я явился к фюреру, он с ходу отверг операцию. Ничего не выйдет, а потери будут слишком серьезными, сказал он. У меня также сложилось впечатление, что он совершенно не доверял итальянцам».
Трудно сказать, разумным ли было бы нападение на Кипр или Мальту в те первые годы войны. Если бы Гитлер уже тогда был готов бросать в пекло свои войска с такой же безудержностью, как в последующих сражениях в Советском Союзе и Франции, возможно, ему повезло бы. Захват Мальты, Крита и Кипра к 1942 году серьезно повлиял бы на военные действия британцев в Северной Африке, без сомнения, отсрочил бы окончательный разгром Италии. Вероятно, хотя и не очевидно, были бы достигнуты результаты, которых ожидали от крупномасштабных налетов люфтваффе Геринга на Средиземноморье. Решение отказаться от дальнейших воздушно-десантных операций в Средиземном море из-за уроков Крита, хотя не столь жизненно важное, как другие, тем не менее можно считать ошибкой номер четыре. И привели к этой ошибке плохая работа разведки, плохое руководство операциями и плохое чутье.
Глава 10
ВЕЛИЧАЙШАЯ ОШИБКА – СССР
18 декабря 1940 года руководителям различных немецких ведомств были разосланы девять копий секретной директивы, подписанной Гитлером и завизированной Кейтелем и Йодлем.
Начинался документ так:
«Немецкие вооруженные силы должны быть готовы сокрушить Советскую Россию в ходе молниеносной кампании еще до окончания войны против Англии (план «Барбаросса»).
Армия должна использовать все имеющиеся в ее распоряжении формирования, за исключением тех, которые необходимы для защиты оккупированных территорий от неожиданных атак.
Для этой восточной кампании в поддержку сухопутной армии военно-воздушный флот должен высвободить силы, достаточные для быстрого завершения наземных операций и сведения к минимуму ущерба восточным немецким территориям. Концентрация главных усилий на востоке ограничивается следующими условиями: все оккупированные нами территории должны быть удовлетворительно защищены от налетов вражеской авиации, а налеты на Англию и их материальное обеспечение ни в коем случае не должны прерываться.
В период восточной кампании военно-морской флот по-прежнему ведет основные боевые действия против Англии.
Если возникнет необходимость, я отдам приказ сосредоточить войска для боевых действий против Советской России за восемь недель до предполагаемого начала операции.
Приготовления, требующие определенного времени, должны начаться немедленно (если еще не начаты) и завершиться к 15 мая 1941 года.
Необходимо предпринять величайшие меры предосторожности к тому, чтобы наши намерения не были распознаны...»
Это была ошибка номер пять – величайшая из всех.
На самом деле планирование нападения на СССР началось за много месяцев до издания этой директивы. На Нюрнбергском процессе фельдмаршал фон Паулюс засвидетельствовал, что ему сообщили о предполагаемом вторжении еще 3 сентября 1940 года, когда он был начальником оперативного управления Генерального штаба. Генерал-полковник Франц Гальдер, в то время начальник Генштаба сухопутных сил, вручил фон Паулюсу для изучения уже готовый план. Задействованные силы исчислялись 130 – 140 дивизиями, и в качестве плацдарма намечалась территория Румынии.
По словам фон Паулюса, ставились следующие цели: «во-первых, уничтожение русской армии на западных границах Советского Союза; во-вторых, вторжение в СССР на такую глубину, чтобы советская авиация не могла совершать воздушные налеты на рейх; в-третьих, выход на рубеж Архангельск – Волга».
