Увещевали офицеры, которым солдаты пока еще доверяли. Оперативные приказы, следовавшие один за другим, молили, приказывали, убеждали, обещали, льстили и угрожали. Почитаем фон Рундштедта:
«Главнокомандующий на западе, штаб-квартира.
1 октября 1944 года.
Солдаты Западного фронта!
Вы остановили врага у ворот Германии, но он вскоре предпримет еще более мощное наступление.
Я надеюсь, что вы будете защищать священную землю Германии до последней капли крови. Родина отблагодарит вас и будет гордиться вами.
Новые солдаты прибудут на Западный фронт. Поделитесь с ними вашей волей к победе и боевым опытом. Все офицеры и рядовые должны сознавать великую ответственность за оборону западных подступов к Германии.
Воины Западного фронта! Любая попытка врага прорваться в фатерланд обречена на провал, ибо победить вас невозможно.
Хайль фюрер!
Фон Рундштедт, фельдмаршал».
А теперь послушаем Моделя. Еще более пронзительные вариации на ту же тему:
«14 октября 1944 года.
ОПЕРАТИВНЫЙ ПРИКАЗ
Солдаты группы армий!
Сражение на всем Западном фронте достигло кульминации. Защищайте священную землю фатерланда мужественно и самоотверженно... В этот решающий час мы должны помнить лишь одно: пока мы живы, ни один из нас не отдаст врагу ни пяди немецкой земли.
Каждый бункер, каждый квартал немецкого города, каждая немецкая деревня должны стать несокрушимой преградой на пути врага. Этого ждут от нас фюрер, народ и наши павшие товарищи. Враг поймет, что сможет пройти к сердцу рейха лишь по нашим трупам...
Самомнению, пренебрежению долгом, пораженчеству и особенно трусости нет места в наших сердцах. Тот, кто отступит без боя, – предатель своего народа...
Солдаты! На карту поставлена судьба нашей родины, жизни наших жен и детей!
Наш фюрер и наши любимые верят в своих солдат! Так будем же достойны их доверия.
Да здравствует наша Германия и наш любимый фюрер!
Модель, фельдмаршал».
Когда командиры умолкали, чтобы перевести дух, приступали к делу Геббельс и его пропагандисты, накачивая усталые тело и мозг немецкого солдата синтетическими стимуляторами страха и веры, которые только и могли заставить его продолжать сопротивление. Правда, направление пропаганды претерпело некоторые изменения по сравнению с первыми днями вторжения. Прежде основной упор делали на надежду: обещали секретное оружие и секретные армии, которые неожиданно появятся на фронте и разгромят союзников одним смертоносным ударом. Секретное оружие появилось и исчезло, но тень поражения становилась все ближе и темнее. Обещания секретного оружия пришлось приглушить и сделать особое ударение на страхе: страхе разрушения Германии, страхе насилия над женщинами, страхе мести советских большевиков. И Геббельсу удалось раздуть истерию. Для того чтобы запугать, пристыдить и удержать на передовой немецкого солдата, выпустили листовку «Вахта на Рейне».
Под изображением средневекового германского воина, в латах, плаще и с мечом в руке несущего вахту на Рейне, среди прочего было написано:
«Друзья, враг планирует обогнуть «Западный вал» там, где мы стоим, форсировать Рейн и войти в Германию!
Неужели наш народ, наши семьи пять лет страдали впустую?
Неужели мы допустим, чтобы они бедствовали и голодали среди руин наших городов в завоеванной Германии?
Вы хотите отправиться в Сибирь рабами?
Что вы на это ответите?
Никогда этого не будет.
Никогда героические жертвы нашего народа не окажутся напрасными!
Солдаты, все теперь зависит от вашего мужества! Борьба с врагом, все еще более сильным, невероятно трудна, но для всех нас нет другого пути, кроме как сражаться врукопашную, если потребуется!
Лучше быть мертвецом, чем рабом!
А потому несите вахту на Рейне твердо и преданно».
Или возьмем менее цветистый, но похожий образец пропагандистских трудов. Документ называется «Военные цели врага».
Здесь делаются попытки логично и беспристрастно изложить цели союзников:
«В мае 1944 года Советский Союз предложил своим союзникам план, по которому все солдаты немецкой армии считаются военнопленными и организуются в трудовые батальоны для принудительного труда в Советском Союзе. США и Англия безоговорочно согласились с этим планом.
Более того, США потребовали нарушить географическую целостность Германии коридорами, населенными не немцами. Они намереваются передать эти сектора «населению с более мирными склонностями», оставляя Германию беззащитной и порабощенной.
Между Москвой, Лондоном и Вашингтоном существует полное согласие по вопросу уничтожения национальной гордости немцев:
1. Они собираются не заключить мир с Германией, а навеки оккупировать страну.
2. Они намереваются принудить немецких женщин к бракам с солдатами оккупационных войск.
3. Немецких детей будут воспитывать, отобрав у родителей...
Несомненно, они планируют уничтожить не только национал-социализм, но и всю немецкую нацию.
Тот, кто в грядущие недели и месяцы не выполнит свой долг до конца, поможет претворить эти намерения врага в страшную реальность».
Но одних уговоров и пропаганды было недостаточно для того, чтобы немецкий солдат продолжал защищать дело, безнадежность которого начинал сознавать. Требовалось нечто более конкретное. И оно явилось в форме приказа самого жуткого сеятеля массовой смерти Генриха Гиммлера, который принял на себя командование армией резерва после покушения на фюрера 20 июля. Приказ был кратким и недвусмысленным:
«Рейхсфюрер СС. 10 сентября 1944 года.
Некоторые ненадежные элементы, похоже, верят, что война для них закончится, как только они сдадутся во вражеский плен.
Вопреки этому убеждению, следует отметить, что каждый дезертир будет привлечен к ответственности и понесет справедливое наказание. Более того, его позорное поведение приведет к самым суровым последствиям для его родных. После подтверждения факта дезертирства они будут расстреляны без суда и следствия.
(Подпись) Гиммлер».
Не боясь ошибиться, можно сказать, что один этот приказ сделал гораздо больше, чтобы удержать немецких солдат в строю, чем любые напоминания о долге и патриотизме. Если человек, как правило, может рискнуть своей жизнью и репутацией, очень немногие способны рисковать жизнями близких. Практичный Гиммлер знал, что террор гораздо эффективнее увещеваний. Запугав всю Европу, он, не колеблясь, использовал те же методы против собственного народа. И добился результатов. Ситуация, грозившая стать неконтролируемой, стабилизировалась; процент дезертиров стал вполне приемлемым. Солдаты, оставившие в рейхе семью и дом, отказались от планов перебежать к врагу и смирились с неумолимой судьбой. Однако в последние дни войны солдаты жадно слушали новости: как только их родной город благополучно переходил в руки врага, собирали вещмешки и дезертировали при первом удобном случае.
