Преобладающее настроение солдатской массы было за мир и неучастие в гражданской войне. На фоне в целом нейтральной армии действовали относительно небольшие отряды сторонников и противников Октябрьского переворота. ВРК в частях блокировали переброску частей на помощь Керенскому, формировали небольшие сводные отряды из солдат, готовых активно действовать в защиту Советской власти, и они перекрывали движение войск, которое командование по приказу Керенского направляло в поддержку Временного правительства. Так, ВРК 12-й армии с помощью латышских стрелков смог взять под контроль Венден и Вольмар, а 7 ноября – и Валк (расположение штаба армии). 31 октября начальник штаба 12-й армии сообщал в штаб Северного фронта: «В латышских частях самочинно образовались военно-революционные комитеты, захватившие власть в полках и арестовавшие многих офицеров. Обе бригады подчиняются только приказам военно-революционного комитета».
[133]
Армия постепенно разлагалась. Если 20–25 октября на фронт прибыло 178 вагонов с мукой, 51 с крупой и 27 с рыбой и мясом, то 1–6 ноября, соответственно, 62, 18 и 9. За декабрь Северный фронт недополучил 51 % положенного продовольствия, Западный – 81 %, Юго-Западный – 68 %. Румынский фронт за 17 дней декабря недополучил 60 %.
[134] В одном из донесений, которое пришло в Ставку 11 ноября из штаба 8-й армии Румынского фронта, говорилось: «Письма из тыла о страшной дороговизне, отсутствие многих продуктов, почти голод вызывают у солдат сильное беспокойство за свои семьи и создают стихийную тягу в тыл, которая выливается в форму дезертирства и постановлений комитетов о разрешении отпусков по уважительным причинам».
[135] Дело было не только в семьях – и сама армия снабжалась неудовлетворительно. Голодные и уставшие от окопной жизни, потерявшие понимание смысла войны солдаты под любым предлогом стремились оказаться если пока не дома, то в тылу, где можно было принять участие в интересной политической борьбе за мир и землю. Радикальный пацифизм большевиков обеспечивал им симпатии солдатской массы и недоверие, а то и враждебность патриотического офицерства и патриотически мотивированных солдат, собранных в ударных батальонах (ударники). А это создало угрозу переворота, «новой корниловщины», которую большевики должны были предотвратить любой ценой.
Уже поход Керенского показал, что найти части, готовые штурмовать Петроград, практически невозможно. Но со временем ситуация могла измениться, особенно в случае угрозы со стороны большевиков Учредительному собранию, от которого страна ждала политических чудес. К тому же солдаты не всегда разбирались в политической ситуации и могли быть использованы втемную. Такие опасные части нужно было срочно распропагандировать.
В начале ноября на станции Дно была блокирована 35-я дивизия, которая выступала «против Керенского, против Ленина, но за комитет спасения, за прекращение гражданской войны». Сторонники большевиков арестовывали агитаторов-оборонцев, допуская в дивизию только свои агитационные материалы.
[136]
После бегства Керенского пост главнокомандующего автоматически перешел к начальнику Генерального штаба Ставки генералу Н. Духонину. Генерал заявил о прекращении участия Ставки в борьбе за власть, что было делом политических партий. В то же время он продолжил проталкивать в сторону Петрограда, к Луге части, которые считал относительно надежными. Этому сопротивлялись армейские и революционные комитеты и командующий Северным фронтом генерал В. Черемисов, который по-прежнему опасался, что в тылу его фронта разверзнется гражданская война. Он предупреждал Духонина 5 ноября: «Продвижение эшелонов к Луге безусловно вызовет осложнение и, вероятно, даже крупные эксцессы не только в Пскове, но и на фронте».
[137] Пробольшевистские латышские полки во главе с комполка И. Вацетисом заняли линию Венден – Вольмар, блокируя перемещение войск с Северного фронта в сторону Петрограда.
Генерал-квартирмейстер штаба Северного фронта В. Барановский, занимавшийся проталкиванием войск к Луге, вынужден был признать в разговоре с Духониным: «Издалека кажется хорошо и просто продвинуть к Луге войска, но это неверно, когда распоряжается войсками не командный состав, а миллионы, организации, и хочет распоряжаться каждый солдат… Мы можем опереться на части 3-й Финляндской и 35-й дивизий, но тогда мы не можем поручиться, что против этих частей не пойдут части с фронта, полностью находящиеся во власти большевиков».
[138] Собеседникам очевидно, что «лужский кулак» формируется для политических целей. Но для каких? Ведь правительства уже нет и солдаты даже «надежных» частей не собираются штурмовать Петроград ради свержения Временного правительства большевиков.
Находившиеся в Пскове сторонники КСРР надеялись, что движение частей окажет воздействие на большевиков при переговорах об однородном социалистическом правительстве, хотя эта сила может быть «кажущаяся».
[139] Такое использование войск втемную не произвело на большевиков впечатления, тем более что к переговорам при Викжеле движение войск запоздало. Но оставалась более длительная политическая перспектива, которая после провала проекта «однородного социалистического правительства» занимает умы социалистов: защита Учредительного собрания. Черемисов с опаской сообщил Духонину, что дивизионный комитет 35-й дивизии в Луге зовет солдат «защищать Учредительное собрание».
[140] 6 ноября Духонин вынужден был смириться с тем, что «лужский кулак» создать не удастся, и прекратил проталкивать части к Петрограду.
* * *
В армиях и корпусах проходили съезды, которые переизбирали старые комитеты. На волне стремления к скорейшему заключению мира эти выборы, как правило, приносили успех блоку большевиков и левых эсеров. Популярности Советской власти способствовало и решение СНК от 10 ноября об увольнении в запас солдат 1899 г. рождения. И это было только начало поэтапной демобилизации, которая шла в конце 1917 – начале 1918 г., хотя война еще не была закончена.
Новые комитеты ставили под контроль командование и в случае сопротивления отстраняли генералов, замещая офицерами. Так, командующего 2-й армии Данилова заменили прапорщиком Киселевым. Способность прапорщика командовать армией в бою в расчет не принималась – ведь воевать больше не собирались. Важно было предотвратить контрреволюционные действия генералитета.
